Кимберли Белль - Лживый брак [Литрес]

Я на ощупь нахожу на полу свою сумку, ногой пододвигаю ее к столу, где она запутывается в компьютерных проводах.

– Батарея разрядилась.

– Ну так поставьте телефон на зарядку, ладно? Я разговаривал с официанткой.

– Что она сказала?

– Ничего, в этом-то и проблема. Я надеюсь, она будет более общительной при личной встрече, поэтому собираюсь полететь туда на этой неделе, вместе с вами. Мои габариты пугают людей, и я подумал, что, если со мной будет женщина, к тому же психолог, это как-то поможет.

– Наверное, вы правы. Рада буду помочь.

– Отлично. Моя помощница сейчас передвигает встречи в моем расписании. Как только ей удастся освободить один из дней, она даст вам знать.

– Хорошо.

– Еще я поговорил с одним своим старым приятелем, чья фирма специализируется на корпоративном мошенничестве, и похоже, в городе ни для кого не секрет, что планы «Эппсек» акционироваться откладываются из-за того, что они не могут разобраться со своими проблемами. Все фонды ВК дали задний ход. Они не хотят иметь с ними дел.

– Что такое ВК?

– Фонды венчурного капитала. Они инвестируют деньги в компании, подобные «Эппсек», в обмен на долю в капитале. Компании обычно используют их для притока денежных средств в рамках подготовки к ППП, первому публичному предложению. В случае с «Эппсек» еще три года назад было несколько заинтересованных инвесторов, а в прошлом году – всего один, то есть ему принадлежали бы сто процентов акций, которые были бы в таком случае неликвидными.

– Я школьный психолог, Эван. Я не понимаю, что все это значит.

– Это значит, что шеф Уилла совсем рехнулся, если думает, что «Эппсек» скоро сможет стать акционерным обществом. У этой компании большие финансовые затруднения, а в их бухгалтерской отчетности черт ногу сломит. Неудивительно, что четыре с половиной миллиона исчезли прежде, чем кто-то успел это заметить.

Звенит звонок, и из классов в коридор высыпают толпы шумных подростков. Я отматываю телефонный провод, обхожу стол и подхожу к двери. Я никогда не делала этого – за все шесть с лишним лет, что здесь работаю, – и студенты это замечают. Они с удивлением смотрят, как я захлопываю дверь у них перед носом.

– Ладно, – говорю я, возвращаясь за стол, – но это не объясняет, как инженер по программному обеспечению мог украсть у компании такую кучу денег, чтобы никто этого не заметил. Разве никто не должен был подписывать ему чеки?

– Нет, если он переводил деньги электронным способом. Он также, скорее всего, не прикладывал особых усилий, чтобы замести следы, и это одновременно и плохо и хорошо. Плохо для вора, но хорошо для следователей. Все, что им надо сделать, чтобы вернуть деньги, – это следовать по «бумажным следам».

– Я бы не была так уверена. Уилл – гений, и он не стал бы оставлять явные следы для своих преследователей.

Особенно если я права, и Уилл скрылся вместе с деньгами. Он уж точно позаботится, чтобы поиски не были легкими. На самом деле готова поспорить, что я – единственная ниточка, ведущая к нему, а разряженный телефон в моей сумке – единственная улика.

На другом конце провода Эван шуршит какими-то бумагами у себя на столе.

– Я тут позвонил кое-кому. Думаю, что, если мне удастся разузнать, кого «Эппсек» привлек в качестве следователя, это, возможно, наведет меня на мысль, где искать деньги. А пока что вы сделали с чеком от «Либерти эйрлайнс»?

– Разорвала его пополам. – Я не стала добавлять, что, если бы могла, затолкала бы его в глотку Энн Маргарет.

– А вы не обращались в страховую по поводу выплат по полисам Уилла?

– Нет.

– Отлично. И не надо. Как супруга Уилла, вы будете первым подозреваемым в соучастии, и очень важно, чтобы вы не трогали ни цента из денег, которые могут оказаться не очень-то чистыми. Как у вас с финансами на ближайшее будущее?

Я быстро подсчитываю в уме примерные месячные расходы – ипотека, коммунальные услуги, машина и страховые выплаты, и итог меня не радует. Частные школы очень прижимисты, когда дело доходит до зарплаты, и Уилл получал вдвое больше моего. Я могу продать его машину, но Корбан прав. Она старая и ненадежная и, вероятно, стоит не больше двух тысяч баксов. Я не вполне представляю себе, как буду выплачивать ипотеку теперь, когда мои доходы сократились на две трети, но одно знаю точно: я лучше буду голодать, чем продам дом нашей с Уиллом мечты, который мы покупали вместе.

– Айрис, если вам нужна помощь, я с радостью…

– Все в порядке. – Я строю рожу и добавляю в голос побольше оптимизма: – Спасибо, Эван, не переживайте за меня. Я что-нибудь придумаю.

– Я просто не хочу, чтобы у них появился повод преследовать вас.

– Я понимаю. – На этот раз стараюсь, чтобы по моему тону было понятно, что вопрос закрыт.

– Хорошо. И последнее: есть еще что-то такое, о чем мне надо знать? Документы, которые Уилл просил вас подписать, или какие-то дорогостоящие вещи, кроме кольца, которые Уилл купил на невыясненные средства. Машины, путешествия, мебель, все, что не отражено на ваших общих счетах.

– Нет, ничего такого. Но я позвонила вам рассказать, почему в моем телефоне села батарейка.

– Еще сообщения? Вы должны были отправлять скриншоты на аккаунт в «Дропбокс», помните?

Я откидываюсь назад и смотрю в окно, на блестящие машины на парковке и дальше, на деревья.

– Для этого мне нужно взять в руки телефон.

– Что, угрозы такие серьезные?

– Это не угрозы. Сообщения приходят с другого, скрытого номера. И я знаю, кто их отправляет.

– Да? И кто же?

Я молчу, подбирая слова, но у Эвана не хватает терпения.

– Господи, вы же не хотите сказать, что это Уилл, нет?

Он забывает про нейтральный адвокатский тон, и его голос звучит скептически.

– Да, – наконец произношу я, и мое сердце ударяется о ребра. – Верно. Это он.

– Откуда вы знаете? Я имею в виду, на самом деле знаете, что это он, а не кто-то, кто выдает себя за него.

– Потому что я знаю. Потому что мы так ссоримся. Я злюсь и игнорирую его, а он забрасывает мой телефон извинениями и объяснениями. И боже мой, Эван, это на самом деле он.

– Что он сказал?

– Не знаю. – Я думаю про сообщения, и от поднимающихся в груди эмоций у меня перехватывает дыхание. – Я не могу заставить себя просмотреть сообщения. Я не прикасалась к телефону со вчерашнего дня.

Повисает долгое тягостное молчание, и я ощущаю потребность как-то защитить себя.

– Вы лучше других знаете, через что мне пришлось пройти за последние тринадцать дней, и теперь я узнаю, что на самом деле все не так? Что это была просто отвратительная уловка, чтобы он смылся, прихватив пару миллионов долларов? Ну нет, черт возьми. Я так невероятно зла на него, Эван. Я просто не знаю, что мне с собой делать.