Олег Ермаков - Голубиная книга анархиста

Когда он вернулся в вагончик на обед, там был Эдик.

— Ну вот, сделаю вам проводку, хватит с керосинкой сидеть. Загорится лампочка Ильича, — говорил Эдик, вертя в толстых пальцах моток синей изоленты.

Вася посмотрел на растрепанную Валю.

Эдик с неудовольствием глядел на Васю, почесывал рыжеватые бакенбарды.

— А что, уже обед? — Он посмотрел на часы. — И верно. Ладно, я потом приду.

Как он вышел, Вася повернулся к Вале.

— Ну? — напряженно спросил он.

Валя повела на него крупными глазами.

— Что же ты его не прогнала? — спросил Вася. — Священный же выходной?.. Или он не на все делишки распространяется, проклятье?

И Валя кивнула.

— Да. Сказано было, ибо не человек для субботы, но суббота для него.

— Хых! Хыхых-хи-хи-хи, — засмеялся Вася.

— Когда свалилась в яму овечка, разрешено было ее вытащить, хоть была и суббота.

— Так ты овечка, упавшая? Падшая?

— Я-а? — спросила Валя, прикладывая руки к груди.

— За волосы он тебя тащил?

Валя начала причесывать волосы.

После обеда повстречавшемуся Эдику с легкой складной металлической лестницей на плече Вася сказал, что Валя очень просила не приходить по случаю субботнего священного дня. Эдик озадаченно глядел на Васю.

— Что за чушь? — проговорил он. — Священного?..

Вася кивнул.

— Да, ради субботы.

— Погоди, — пробормотал Эдик, поглаживая округлый, тяжелый, плохо выбритый подбородок, — она что, еврейка?

Вася пожал плечами.

— Но сегодня воскресенье? — спросил с некоторым сомнением Эдик.

— Она крещеная, — сказал Вася.

— Ну и я, например, — сказал Эдик и достал золотой крестик на цепочке.

— А чего же работаешь в священный день отдыха? — спросил Вася.

Эдик вытаращил маленькие синие глазки на Васю, потом усмехнулся.

— Чего ты мне, парень, тут баки забиваешь, ну?

— Ничего не забиваю, — ответил Вася. — Помни день субботний, чтобы проводить его свято.

— Так… субботний же, — сказал Эдик.

— Суббота еврейская стала воскресеньем христианским.

— Как это?

— Да так. Как и вся библия. Как и сам господь бог. Был еврейским, стал христианским.

— Да?..

— Ну. И Христос был еврейским парнем, а стал православным. Ну и католическим, конечно. Еще и протестантским.

— Как это?.. — опешил Эдик.

— А что такого? Это же общеизвестный факт.

— Христос еврей? — спросил Эдик, прищуриваясь.

Вася в свою очередь вытаращился на Эдика и хохотнул.

— Хых-ха! Ха-ха… А кто же? Ариец?

— Чего мелешь… — пробормотал Эдик с угрозой, сдвигая брови.

— Ничего. Гитлер его и не любил, посылал в Тибет экспедиции за свастикой, зараза. Он же родился в Израиле.

— Кто?

— Иисус Христос. Звали его на самом деле Иешуа Га-Ноцри.

— Кого?

— Да Иисуса Христа. Это известно. Вы тут на ферме, конечно… Хых!.. Но вон телек есть. И в школе, наверное, где-то учились.

— Я, парень, автотранспортный колледж закончил, — сказал Эдик. — Имени Е. Г. Трубицына.

— И что, вам там не рассказывали… хотя бы про Булгакова? Да про него и в школе рассказывают.

— Да я целый сериал с женкой и тещей смотрел «Мастер и Маргарита»! — воскликнул Эдик.

— Там же и про Иешуа было.

Эдик почесал подбородок и длинно сплюнул.

— Там же звезд — куча. А еще второстепенных разных. Хрена ли упомнишь всех. Кто его играл?

— Иешуа?

— Ну.

— Не помню… Какая разница?

— Но, постой-ка. Ты говоришь, что этот… Йе… шу-а и есть Иисус? Так, что ли?

— Да.

— Тогда это же Безруков! Серега! Вот.

Довольно глядя на Васю, Эдик вынимал сигареты, закуривал. Предложил и Васе, но тот отрицательно мотнул головой.

— Безруков его и играл, — продолжал Эдик. — Но мне особенно Панкратов-Черный понравился. Классно играет… Опа! Просыпается с бодуна, а тут столик, водочка, икорка… и этот… Басилашвили собственной персоной. Дьявол. И баба, значит, Маргарита, лихо на швабре упражнялась, как в баре стриптизерши с трубой. Как она потом стекла колотила. Круть! Иногда и сам думаешь, такого бы лекарства пузыречек раздобыть да с авоськой булыганов отправиться в полет к администрации в гости. Перебить им все зеркала-окна-компьютеры.

Вася вопросительно смотрел на Эдика. Тот кивнул.

— Да, парень. Это только на первый взгляд тут все тишь да гладь да божья благодать. Боря из кожи вон лезет, крутится… Баба его Светлана… видел?

Вася кивнул.

— Ну вот, — продолжал Эдик, затягиваясь, — еле тут держится, боится. Я вот, например, один. Ну, не считая мамки. Моя сбежала в город. И Светланка Борина намыливается.

— А чего тут бояться? — спросил Вася.

Эдик усмехнулся.

— Знаешь, что такое Управление сельского хозяйства ? Это кодла такая мордатых с авторитетами, прущими из пиджаков с такой силой, что те аж трещат!

— Авторитеты? — не понял Вася. — Бандиты?

Эдик расплылся в улыбке, сдвинул синюю бейсболку на затылок.

— Это еще не бандиты, дружок, но, может, хуже бандитов: бездонные! — И он похлопал себя по животу, а потом протянул руку и ударил легонько по животу Васю, дохнув приятно алкоголем. — Ну, у тебя совсем авторитет отсутствует! Так вот эти ребятки с авторитетами запросто пустят по миру. Все на банкетах да ежемесячном отстегивании мяса держится. А так натравят проверяющих свору, санэпидемстанцию, полицию, судебных приставов. Вон, знакомого фермера просто пожгли, и все. А у другого цирк устроили. Он получил кредит по программе «Развитие животноводства». Чтобы гасить кредиты, надо сначала выйти на прибыль, не все же так просто и быстро, как ловля блох в яйцах. А чиновники стали требовать быстрого возвращения. Ну и напустили приставов, те коров за бесценок загнали, дойное стадо стоимостью в одиннадцать миллионов они враз разбазарили за миллион семьсот тысяч. А? Врубаешься? Тут же и продавали возле фермы. А потом гулянку закатили. Да уехали, пьяные и веселые. Так-то. И самое интересное, виновных хрен могут найти. Ну, фермер этот не выдержал, всю семью положил и себе черепушку снес из «Сайги» двенадцатого калибра… А ты говоришь, суббота да этот Йе-шу-а. У фермеров нет ни пятниц, ни суббот. Надо бабки делать, как учит президент. А то завтра пойдешь с голой жопой.

— Да? — спросил Вася. — Я слышал только, как он учил мочить в сорлтире.

— Нет, про бабки тоже учил, один бывший депутат и журналист из Питера, он в документальном фильме рассказывал. Тогда президент еще в свите Собчака работал. Ну и однажды воскликнул: мол, бабки, бабки надо делать!.. Это Юрьевич по компьютеру видел. Все правильно. Бабки еще никому не мешали. Да и в сортире всякую шваль гасить надо. Вон их сколько: америкосы, хохлы-бандеры, на востоке китаезы.

— Хых-хых-хи-х-хихи, — зашелся Вася.

— Ты чего, э? — спросил Эдик, отступая немного и смеривая его взглядом.