Олег Ермаков - Голубиная книга анархиста

После завтрака Вася взял ведра и отправился на колонку. Снежана сопровождала его. Колонка была через три дома. Один дом пустовал с заколоченными окнами, поваленным плетнем. В другом как раз и жила Петровна. Третий тоже был обитаем, хотя одно его окно было затянуто целлофановой пленкой, а вместо крыльца валялась колода у двери. На плетне болтались жестяные пустые банки из-под разных сортов пива. Вася сделал три ходки, а в четвертую повстречал небритого хмурого черного мужика в спортивных пузырящихся штанах, красной выпачканной куртке, черной бейсболке с замасленным козырьком и надписью «Dizel». Вася первый поздоровался. Тот ответил не сразу, прищуриваясь, рассматривал…

— Что-то фотка твоего лица мне не знакома, — сказал он наконец.

— Да я тут недавно, — ответил Вася.

— В гости пожаловал?

— Можно сказать.

Мужик сумрачно усмехнулся.

— Можно или не можно?

Вася промолчал, нажал на рычаг, и струя ударила в ведро. Мужик спросил закурить, Вася ответил, что не курит. Тогда тот достал сигареты и неспешно прикурил, затянулся, пустил дым, наблюдая за Васей, склонившимся над колонкой.

— И к кому же?

— В гости? — переспросил Вася.

— Или на постоянное жительство?

— Нет. Просто зашли дождь пересидеть. У Татьяны Архиповны, — Вася показал в сторону ее дома с облупившимся голубоватым деревянным фронтоном.

— Ясен пень. В резиновую хату.

— В смысле?

— В том самом и смысле, — сказал мужик. — Тоже беженец, короче?

И Вася вдруг подумал, что так ведь и есть — беженец. В войне, которую развязало государство со своими гражданами. Его так и подмывало подобным образом ответить. Но все-таки опаска пересилила.

— Нет, так, туристы мы.

— Ту-у-ри-и-сты? А что здесь у нас глядеть? Навоза не видели? Хмызника этого?

— В каждом месте есть что-то интересное, — уклончиво ответил Вася.

— Ну? И какой же интерес тут в нашей местности? — не отставал мужик.

— В вашей?.. Татьяна Архиповна, — вдруг сказал Вася.

— Божедомка? — переспросил мужик и длинно сплюнул. — Нашел интерес. Она же ку-ку, что, не заметил?

— Кто, Татьяна Архиповна?

— Ну, эстественно.

— Да нет. Очень разумная. Я думал, учительница.

— Хм, хватил. Инвалидка, овощ. Хохлов этих прописала бесплатно.

— А что, надо было последнее с них содрать? — с интересом спросил Вася.

— Почему последнее?.. Это же южный народ. Там земли не в пример нашей глине, палку всунь — пойдет урожай за урожаем. Горняки тоже зашибают.

— Ну, если сверху железо с огнем посыплется, никакое богатство не спасет, и сам ничего спасти не успеешь, наверное, — ответил Вася.

— Так опять же — хохлы, — отвечал тот, ожесточаясь. — У них природная к нам ненависть.

— К кому к вам?

— К москалям, к кому же еще.

— Хых, Москва далековато…

Мужик внимательно присмотрелся к Васе. Тот взял наполненные ведра, отворачиваясь.

— Постой, постой, — проговорил мужик. — А ты сам-то не из этих укропов и будешь, а? Не из бандеровцев? Постой, говорю. Чего в наших краях забыл?

— Я москаль и есть, — кинул через плечо Вася, уходя с полными ведрами. — Стопроцентный.

— А чего тогда мутишь?.. Бобер тебя видел? Документы у тебя имеются?.. Нет, у Божедомки точно какая-то экстремистическая база. Ты, слышь! Дай полтинник… душа горит…

— Откуда у странника лишние деньги, — бросил Вася, ускоряя шаги.

— Это еще надо посмотреть, какой ты странник…

Придя в дом, Вася вылил воду в большую металлическую флягу и позвал Валю в кухню.

— Вальчонок, собирайся.

Девушка вскинула на него глаза.

— Фасечка?

— Уходим. Хватит. У нас там лодка, продукты.

— Но, Фасечка, я еще полы не помыла… Давай еще побудем у тетеньки? А? Фасечка?

Тот отрицательно покачал головой.

— Нет, нет, нет. Нам надо уносить отсюда ноги.

— Почему? Фасечка? Тута так хорошо.

— Обло-Лаяй! — коротко ответил Вася.

— Что?

— Уже здесь. Пошли. Скажи хозяйке спасибо.

— Ой, Фасечка… Я… я… не могу.

— В смысле?

— Не могу уйти.

— Как это?

— Так, Фасечка, так. Надо тетеньку посмотреть. Помыть ее. Нагреть водички. У нее ранки на ножках…

Вася растерянно смотрел на Валю, как будто видел впервые.

— Погоди, Вальчонок. Ты что, не поняла, в чем тут соль?

— Хуу-гу, Фасечка, поняла, поняла. Тетенька одна пропадает, ночами сидит, вышивает. Одигитрию будет шить. А я ей расскажу как. Я видела.

— Что ты видела?

— Одигитрию. Сон мне был здесь в первую ночь — такой красивый, такой красивый, Фасечка!

— …Какой? — против воли спросил Вася.

— Две белые мягкие бабочки. Одна летает, другая на земле. И ту, что на земле, жалят осы, пикируют на нее и жалят, звонко жужжат, проворно шевелят усиками, впиваются жалами в бабочку, в ее крылья. А я им как крикну: «Чиво такое?! Чиво тут происходит?!»

Лицо Вали слегка побледнело и стало вдохновенным.

Она продолжала:

— И тут чей-то голос … — Валя побледнела сильнее. — «Лик Богородицы!» — голос Вали пресекся.

Вася ждал.

— И сейчас же бабочка, которую жалили осы, обернулась, показала мне свое лицо. Ой, Фасечка, я не умею сказать про то. Но такое красивое, такое красивое, Фасечка! Вот темные глаза, темные волосы, а крылья таки белые-белые, бархатистые… Ослепнуть можно! Я тут как брошусь топать проклятых ос! А они откуда-то все летят и летят, жужжат так звонко, страшно, жалят меня в шею, в уши, в голову, в руки. Прям надо мной целый черный рой ос. Ужасть! Тут я не выдержала да как побегу, токо косы по спине стукают. Косы как у девочки, я такие носила… Кричу, ой, мамочки! А рой-то не отстает. Летит за мной, осы так и жахают под косы, в лопатки. Даже в пятки! Ну все, конец, кранты, как говорит Мюсляй. И тут… тут как бы силища меня подхватила и помчала по воздуху, аж в ушах засвистело, а тот звон ос отстал… далеко уже где-то внизу… Смотрю, нету ос, нету совсем. И одна я. И так мне хорошо. А внизу океан настоящий. Вот во все стороны. А над ним как будто и сияет то Лицо… Проснулась — и заплакала. Так мне не хотелось просыпаться, Фасечка. Наверное, это был сон тетеньки Тани. Я еще не спрашивала.

— Как это?

Валя развела руками.

— А как мне такое могло присниться? Ну? Ну, Фасечка? Я же Валька-попрошалька. Много чего наделала. И ничего хорошего. Так вот мне и выпал случай. Здеся мое место, Фасечка, здеся и остануся. Служить тетеньке буду. Пусть она вышьет ту дивную бабочку с черными волосами да темными чистыми глазами. Вот, оказывается, Фасечка, зачем я за тобою тянулася.

Вася некоторое время не мог и слова вымолвить.

Наконец собрался с мыслями.

— А как же Бернард? Он ведь, может, в том леску и плутает.

— Ты сам, Фасечка, как Бернард, — сказала Валя и, вытянув руку, погладила его по голове.

Вася дернулся в сторону.