Пётр Алёшкин - Петр Алешкин. Собрание сочинений. Том 3

— Звягин, привет!

Звягин оглянулся, повернул к нему бородатое лицо: усы и борода белые, заиндевели, уши шапки опущены и завязаны под подбородком. Он узнал Павлушина, тоже воскликнул радостно, бросая молоток на пол:

— Пионер, здорово!.. Олег! — поднял он голову, крикнул на крышу: — Пионер явился!

Стук прекратился. Плотники смотрели, кто пришел. Звягин спрыгнул вниз, сграбастал Павлушина, шутливо спрашивая:

— Не отсобачили ноги? На своих притопал…

— Как видишь, — смеялся Андрей. Он видел через плечо Звягина, как Колунков скатывается по длинной лестнице вниз. Ватные брюки его и телогрейка в прилипших крошках опилок. И его борода и усы в сосульках.

Он тоже обнял Андрея, хохотнул:

— Увидел, радостью обожгло! Сам удивляюсь, словно родного брата встретил… Без тебя, Пионер, чего–то тут все время не хватало, живинки, что ли, какой… Ей–Богу, радостно, как будто ты надежду какую привез!

— Конечно, привез, — пошутил Павлушин, кивнув на сумку.

Колунков вновь хохотнул, хлопнул его по спине: молодец.

Звягин дал ключ от дома, сказал, в какой комнате они живут, попросил затопить печь и позвал Колункова работать. Андрей захотел посмотреть, как они строят коттедж, поднялся в коридор, куда выходили двери вагончиков. Один — однокомнатный, другой перегорожен стеной, двухкомнатный.

— Пока две семьи вселяем, — сказал Звягин. — Потом, когда поставим много, одна семья будет владеть: трехкомнатная квартира, прелесть!

Павлушин слазил и наверх, посмотрел. Чердак засыпан толстым слоем опилок. Они пружинили под ногами, как мох на болоте.

Андрей притащил со склада кастелянши раскладушку, матрас, пуховое одеяло, постель, затопил печь, дождался ребят и вместе с ними пошел в столовую, которая была теперь в том же бараке, что и контора СМП. Вход в нее с торца, а с другой стороны — клуб. Звягина зачем–то вызвали к начальнику поезда. Есть в столовой не стали, взяли еду с собой: Колунков предложил. Андрей входил в столовую, волнуясь, думал, что увидит Анюту, но ее не было на раздаче, подавали ему две незнакомые девушки. Не было видно и Шуры с Надей. Не пришли еще.

Звягин долго не возвращался от начальника поезда, а когда появился в комнате, под столом уже валялись две пустые бутылки, на столе тарелки с остатками еды, но одна нетронутая, гуляш с лапшой. Звягину оставили. Один из плотников лежал на кровати поверх одеяла, спал. Разутая нога на постели, другая в валенке свисала вниз. Колунков сидел рядом с ним на кровати за столом, кусочком хлеба вытирал жир со сковороды и ел. В неряшливой бороде его застряли крошки. Андрей, раскрасневшийся, осовевший, облокотился о стол, обхватил ладонями лицо, слушал Колункова. Увидев Звягина, Олег заулыбался пьяной улыбкой.

— A-а, бугор! — протянул он радушно. — Куда ж ты пропал, брат? Мы уже откушали!

— Где водку раздобыли? — недовольно спросил Звягин.

— Кто ищет — тот разыщет, — пьяно развел руками Олег.

— Ты привез? — глянул Звягин строго на Андрея. Он кивнул.

— Слушай, Олег, — снова повернулся Звягин к Колункову. — Ты не ребенок! Завтра вставать рано, а вы…

— Встанем, встанем мы! Встанем! Ты садись, садись ко мне. Поговорим за жизнь… — Колунков поднял ногу спящего плотника и прямо в валенке закинул ее на кровать, освободил место рядом с собой.

— Завтра в пять разбужу.

— Буди, — согласился Олег. — Буди! Не хочешь за жизнь… Я те спою…

Колунков взял гитару и тихо, но стройно, заиграл и запел, смешно прикрывая глаза и качая бородой из стороны в сторону:

Звягин вышел в коридор, стал раздеваться, спросил оттуда у Андрея:

— Ты теперь куда? К нам или снова в лесорубы?

— Я пока на больничном… Хотел к Матцеву, в тайгу.

— К Матцеву? — удивился, взглянул на Андрея из коридора Звягин, помолчал и добавил: — Ну смотри…

Павлушин неделю провел на больничном. Скучно было дома сидеть. Когда становилось особенно тошно, выходил погулять, шел к озеру. Оно занесено снегом. Белая пустыня. Далеко на другом берегу сквозь морозную дымку темнел лес. Землянка, в которой жили десантники, заперта на большой замок, заиндевевший. В палатке — склад.

С Анютой он встретился в столовой. Она увидела его в очереди, сдержанно улыбнулась: вернулся? Спросила, где он работать собирается. Ответил, что к Матцеву поедет. Говорила она, наливая в тарелки щи, очередь двигалась, торопили, и он со своим подносом вынужден был продвигаться дальше. Грустно стало, хоть вой. Ел, совершенно не чувствуя вкуса, думал: неужели опять возвращается прежняя глупость? В больнице поверил, что непонятная тяга к Анюте позади. Вспоминал там с грустью, с легкой иронией, как наивную необъяснимую мечту, как мираж. А увидел, и снова засосало в груди. Что это? Почему к Наде, например, его не тянет? Милый мышонок, робочка! Краснеет от Шуриных намеков. Буробит Шура, что попало, лишь бы не молчать или… может?.. Да нет, треплется Шура…

Вечером Колунков сосульки с усов отодрать не успел, а уже подмигивает, предлагает сразиться с зеленым змием.

— В клуб иду, — отказался Андрей.

— Ты что? Как же в клуб без этого? Для веселья…

— Хватит, — прервал его Звягин. — Хоть до воскресенья потерпи.

— Как у тещи живу, — притворно огорчился Олег. — А что в клубе? Кино?

— Танцы.

— Ну-у, раз танцевать собрался, пора больничный закрывать. Там медсестра будет…

Андрей танцевать не собирался: глянуть хотелось, что за клуб появился здесь. Он выяснил днем, что клуб в том же бараке, где контора, только с противоположной от столовой стороны.

В клубе шумно, магнитофон играет, но танцуют пары четыре всего, хотя парней и девчат довольно много. Ребята в большинстве своем вокруг стола толпились, где играли в домино, а девчата в две группы сбились, сидели на скамейках вдоль стен. Скамейки, радиола, доминошники, голая лампочка под потолком — все напоминало деревенский клуб,

Шура увидела Андрея, подкатила к нему, потащила к скамейке, к Наде, говоря:

— Андрюха, я рада, что ты потанцевать решил…

— Ну–да, из меня сейчас танцор, — ответил Андрей, глядя на Надю. Днем он видел девчат, от них узнал, что в поселке появился клуб, кино два раза в неделю бывает, а в остальные дни танцы. — Как только после такой работы у вас ноги ворочаются?

— Представляешь, танцевать мы всегда готовы. Правда, Надюха? — Шура подвела, усадила Андрея рядом с Надей, а сама села с другой стороны.

Надя в ответ на ее слова хмыкнула неопределенно и застенчиво.

— Подруга у тебя молчаливая. Ни на работе, ни в клубе слова лишнего не скажет.

— Она такая… Зато работает как, представляешь? Это я видел.