Пётр Алёшкин - Петр Алешкин. Собрание сочинений. Том 3

— Восемьдесят… — тихо ответила девушка.

— Восемьдесят рублей в городе только на еду, — вздохнул Артамонов. — А девушке тряпок сколько надо! Да и дорогие они сейчас — ужас! Раньше надо было мне об этом подумать! Извини уж! — улыбнулся он виновато. — Закрутился! — Артамонов достал толстый кошелек, вытащил пачку десяток и положил перед девушкой: — Это авансик! В понедельник раза в три больше получишь. Только забудь ты об этом списке! — обнял он Веру за плечи. — К черту его!

Вера отодвинула деньги и повела плечом, освобождаясь от руки Артамонова.

— Вы что? Зачем это? — указала она на деньги и встала. — Нет! О жуликах я молчать не буду! — Вера поняла, что что–то здесь не то, раз начальник предлагает деньги. А может быть, он просто боится что теперь его не возьмут в облисполком?

— Ну, ладно, ладно! — Артамонов быстро взял деньги со стола и сунул в карман. — Будь по–твоему! Не хотелось сор из избы выносить! Ладно. Оставляй список! Сейчас уже поздно, — глянул он на часы. — Милиция тоже до шести работает… В понедельник прямо с утра вместе отправимся туда… Только молчи пока, не распространяйся, а то черт Их знает, что это за мошенники и на что пойти могут, если узнают! Их надо разом и быстро прихлопнуть! Поняла? До свиданья! Будь осторожна, — улыбнулся он девушке на прощанье, думая: «Дура! Дура!.. Что делать–то?» А сердце у него ныло, ныло, ныло.

Вера вышла, не зная, что и думать, может, все–таки Василий Степанович ничего не знал, просто не хочет скандала. Ведь его могут и не взять в инструкторы… Завтра надо непременно все Лиде рассказать, посоветоваться.

Артамонов постоял у окна, проводил Веру глазами до угла дома и подошел к телефону. Маркелов был дома.

— Срочно нужно встретиться! — жестко сказал Василий Степанович. — Срочно! Я жду!

Встретились они в парке. Сели на лавочку. Артамонов рассказал о разговоре с Верой.

— Влипли мы с тобой! Крепко влипли! — закончил он. — Слышал, наверно: только что директора гастронома шлепнули… И конфискация имущества…

— А как же быть?! — прошептал Маркелов.

— Как быть? Думай! Ты же глава фирмы, — усмехнулся зло Артамонов, — Ты договаривался с клиентами, ты доставал фальшивые документы, ты брал деньги… Сколько ты брал, я не знаю, я лишь принимал от тебя подачку!

— Ты знаешь! Все ты знаешь! — яростно зашептал Маркелов, стуча кулаком по скамейке.

— Ну ладно, ладно! Успокойся! — прикрикнул Артамонов. — Оба хороши! Думать надо, как выкрутиться… Я к ней уж по–всякому подходил… Выход тут один! И ты его знаешь, — взглянул он на Маркелова.

— Нет, только не я… Она же племянница… Я не могу! — зашептал Маркелов.

— Деньги брать ты мог… И племянница она не твоя…

— Не могу! Не могу! — качнул головой Маркелов.

— Ладно! Рядиться не будем!.. Она вроде завтра на дачу к вам собиралась? Вы как туда ездите — вместе?

— Нет… Она попозже приезжает…

— А если вы на дачу не поедете, она все равно туда приедет?

— Она звонит… если нас нет, значит, мы там!

— Это уже по легче… Сейчас мне ключи принесешь от дачи… Туда завтра вы не поедете, поеду я. Ты приедешь к вечеру, поможешь мне… Там у вас лес рядом?

— Да… — начиная нервно вздрагивать, ответил Маркелов.

— Лопаты на даче есть?

— Да…

— Не дрожи ты! Я, может, еще уговорю ее. Не совсем же она дура! Значит, договорились! Приедешь к вечеру… И телефон утром не забудь отключить…

Маркелов обещал Лиде прийти пораньше, чтобы ехать на дачу. Деркачев смотрел с девочкой по телевизору «Утреннюю почту». Потом пришла из магазина Лида, и Лена убежала к ней на кухню. Деркачеву было грустно, хотелось поскорее увидеть Веру. Завтра он получал документы у Штрохина и мучился теперь, не зная, как быть. Уехать, сбежать втихомолку он уже не мог. Открыться, сказать, чтобы она уезжала с ним? Но как она поведет себя, когда все узнает? Деркачев прилег на кровать и начал растирать грудь ладонью. Ему вспомнились недавние слова Веры, ее шепот: «Я столько тебя ждала, столько ждала!» Деркачев стал вспоминать последние встречи с девушкой. Потом представилось ему, как они идут по солнечному парку. Кругом празднично одетые люди, яркие цветы вдоль дорожки. Впереди широко взлетает вверх шумящая струя фонтана. Сзади слышен духовой оркестр. Вера держит его под руку и что–то рассказывает. Он слушает, улыбается, тоже что–то говорит. Она смеется, возможно, не от его остроумных слов, а просто так оттого, что так хорошо жить на земле, бродить среди цветов под звуки оркестра. Он обнимает девушку за плечи и прижимает к себе. Она вдруг вырывается и бежит к мороженщице. Берет эскимо и протягивает Леночке, которую он ведет за руку. Девочка начинает разворачивать обертку.

— Леночка, а что нужно сказать маме? — спрашивает Деркачев.

Лена поднимает голову и говорит Вере:

— Спасибо!

Он поправляет платье дочери, берет девочку за свободную руку, и они направляются мимо фонтана.

— Мама, давай сфотографируемся! — просит Леночка Веру, увидев фотографа возле фонтана.

— Давай! — поддерживает дочь Деркачев.

Он осторожно берет Леночку под мышки и сажает в самолет, а сам встает рядом с Верой у нее за спиной.

И вот эта фотография в рамке висит на стене в комнате. На полу на ковре сидит Деркачев с пятилетним сыном. Они что–то мастерят. Вокруг них разбросаны разные детали и лежит коробка с надписью «Конструктор». В комнату входит Вера. Она чем–то озабочена.

— Дима! — говорит она. — У Леночки температура!

Деркачев быстро поднимается с пола и торопливо идет в детскую, где на кроватке разметалась девочка.

— Может, врача вызвать? — тревожно шепчет Вера.

Деркачев отогнал видение, решительно вскочил с кровати, быстро заправил выбившуюся сорочку в брюки и направился к двери. Но вдруг остановился, медленно вернулся назад и сел на кровать. За окном, в парке, духовой оркестр играл вальс «Синий платочек». Музыка звучала томительно–грустно, то замирала, то вновь возвышалась. Деркачев нагнулся, вытянул из–под кровати свою спортивную сумку за длинный ремень. Расстегнул. В сумке аккуратными стопками лежали пачки денег. Он взял одну, покрутил в руке, резко сжал, швырнул в сумку и ногой загнал ее назад, под кровать. «Если бы не эти деньги, как было бы просто!» Деркачев сидел неподвижно довольно долго. Потом встал, поправил сорочку перед зеркалом и вышел в коридор.

— Лида! — сказал он громко. — Я пойду прогуляюсь. Поезжайте на дачу без меня… Я один туда приеду… Потом… А может быть, вместе с Верой!

— Хорошо! — ответила из кухни Лида. — Ступай! Мы вас ждем! Долго не задерживайтесь!

Минут через пять после ухода Деркачева пришел с работы Маркелов, пришел, сильно прихрамывая.

— Что с тобой? — тревожно встретила его жена.