Наталья Литтера - Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа

- Царицам положен царь, Дуня. А я... у меня никогда не будет мерседеса. А может, и будет, но не раньше, чем в пятьдесят лет. И вряд ли я когда-нибудь буду хоть в чем-то походить на твоего... - Пришлось сделать над собой усилие, чтобы продолжить: - На него. Не буду и не хочу. Но все, что у меня было, есть и будет, я хочу разделить с тобой. Я тоже, как выяснилось, - вздохнул, распуская ком в груди. Вдохнул аромат ее волос. - Я тоже без тебя не очень могу.

Зареванная царица с розовым носом подняла к нему лицо. Неловко смахнула слезы с глаз. И - словно солнце сквозь дождь - проблеск робкой улыбки.

- Тоже не можешь? - недоверчиво. С надеждой.

Он снова не смог улыбнуться. Даже ей в ответ.

- Я пробовал. Сюда для этого приехал. Чтобы научиться жить без тебя. Получается скверно.

Дуня выдохнула - так, словно с груди ее упала огромная, непосильная тяжесть. Легла мокрой щекой на его плечо. И умопомрачительным шепотом и прикрыв глаза:- Ваня, Ванечка мой...Его щека, которой он прижался к ее макушке, была суха. Но давалось это, говоря откровенно, непросто.

Они так простояли неизвестно сколько времени. Что в это время происходило с ними - потом не смог сказать ни он, ни она, ни кто-либо еще. Но что-то происходило - то, что невозможно описать словами, но можно изумиться результату.

А изумляться пришли совсем неожиданные люди.

- Иван Иванович, тут вам просили передать... Ой! Извините!Им пришлось оторваться друг от друга. И хотя голос, прервавший их уединение, был женский и доброжелательный, Иван инстинктивно задвинул Дуню за спину. Он почувствовал, как между лопаток уткнулся царский нос. Кашлянул.

- Что... что просили передать?

- Так вот... это... ключи, - дама, которую Ваня про себя называл «смотрительница», немного помявшись в дверях, шагнул все-таки внутрь. - И еще на завтра...

- Что на завтра? - Ваня никак не мог сдвинуться с места. И почувствовал, как Дунин нос отодвинулся от его спины.

- Я пока посмотрю работы и не буду тебе мешать, - тихо донеслось сзади.

Он кивнул. А потом все же обернулся. Дуня отходила к стене, и по движениям рук было видно, что она пытается привести лицо в порядок от слез.

- Давайте ключ, - Иван шагнул к «смотрительнице». - Что еще просили передать?Решение вопросов заняло от силы минут десять. За это время Ваня несколько раз поворачивался, чтобы убедиться, что она тут. Она была тут. Переходила от стены к стене, рассматривала. У дальней стены, почти на том самом месте, где он обернулся, почувствовав ее взгляд, Иван прервал это Дунино занятие.

- Пойдем!Не дождавшись ответа, крепко взял правой рукой царскую ладонь, а левой уже на ходу прихватил с табурета ветровку.

Дверь зала щелкнула замком у них за спиной, Иван сделал еще несколько шагов и остановился. Развернул Дуню лицом к себе.

Смотреть - не насмотреться. Пусть бледная, пусть глаза с темным кругами, пусть впали щеки, пусть... Нет, не пусть. Где его румяная царица с горящим от азарта взглядом? Ее надо срочно вернуть. Наконец-то включилась голова.

- Ты когда приехала?

Дуня смотрела на него так, будто не совсем поняла вопрос. Но потом все же после паузы ответила:- Час назад, наверное. Я сначала была в вашей студии, но мне сказали, что ты здесь.

- Выехала из Москвы сегодня утром?

- Да, - кивнула, улыбнулась. Почти настоящей улыбкой. - И ни одного автостопщика по дороге, представляешь? Осень.

- Потому что ты точно знаешь места, где они обитают, - теперь он смог улыбнуться в ответ. А потом нахмурил брови: - Не заговаривай мне зубы. Когда и где ты ела последний раз?

Дуня напротив него непонимающе моргнула пару раз. А Иван поймал себя на ощущении, что он сейчас с ребятами в студии. Что он взрослый, старший, умный и за всех отвечает.

- Дома, - наконец, перестала хлопать ресницами Дуня.

- Ясно.Яснее ясного, просто! Несколько часов в дороге, а потом... тут... это все. Неудивительно, что на девочке лица нет.

Снова поймал в плен ее ладонь и потащил за собой. На другой стороне, почти напротив, есть кофейня. Иван там пил кофе пару раз. В ней всегда пахнет свежей выпечкой. И шоколадом. Все, что Дуне сейчас нужно - большая чашка капучино и шоколадный пончик. Или даже два пончика. Очень надо.

И через десять минут все это стояло перед Дуней.

*Это были самые необыкновенные пончики в ее жизни. С тех пор вкус пончиков, густо политых шоколадной глазурью, ассоциировался у Дуни со счастьем. Она никак не могла прийти в себя, не до конца осознавала реальность происходящего, не всегда понимала смысл сказанных Иваном слов. Но все это было неважно. Он сидел напротив - совсем рядом, и молча смотрел на нее, медленно помешивая ложкой кофе. И это было такое счастье - сумасшедшее, пьянящее, не умещающееся в груди. Оглушающее.

Дуня послушно ела пончики, пила капучино и думала о том, что вся их история просто соткана из разных кафе в разных городах. Шацк, Рязань, Москва, теперь Владимир... и каждый раз она смотрела на его руки. Те самые, мальчишеские. И очень теплые. Только на запястьях на этот раз ничего, кроме часов. И часы были не старые - дедовские, а те, в которых Ваня проделал путь от Владивостока до Москвы. Дуня удивилась своему открытию. Ей казалось, что она не помнит много о майских днях, но вот увидела часы - и признала их. Не хватает только ремешков и фенечек. Но это поправимо.

Она отставила свою чашку и полезла в сумочку.

- Вот, - на стол между ними лег браслет с красными бусинами.

Иван какое-то время смотрел на выложенную Дуней вещь, а потом улыбнулся:- А я все гадал, где его потерял.

И Дуня почувствовала, что начинает краснеть. Ваня протянул руку и выжидающе посмотрел на нее. Сомнений быть не могло - он хотел, чтобы Дуня возвратила на место пропажу. Сначала она растерялась, ведь браслет был сломан - ремешок перетерт, но потом заметила, что кончик, отходящий от бусины, не совсем короткий, и, возможно, его все же хватит до узелка.

В этом было что-то очень волнительное - как она завязывала на его запястье ремешки, долго и старательно, потому что с первого раза не получилось, и пальцы сначала немного дрожали, и очень хотелось прикоснуться к его ладони. И снова ощутить, какая она может быть крепкая, когда Ваня берет решение на себя.

Узелок, наконец, получился, Дуня на мгновение замерла, а потом почувствовала прикосновение. То самое - желанное. Пальцы встретились с пальцами и начали свое собственное молчаливое общение. И на несколько секунд закрыть глаза. Что бы все вокруг исчезло: чужой город, торговый центр, кофейня, чтобы рядом только он. И испытать стремительный проезд по американским горкам, когда сначала стрелой вверх, а потом резко вниз, и внутри все замирает, а в голове туман... и сплетенные пальцы, и его большой тихонько гладит ее запястье.

Дуня открыла глаза. Произнесла тихо:- Я тебя люблю.