Елена Лабрус - Грязная сказка

— Серьёзно прыгнешь?

— А что мне остаётся делать? Бежать за помощью? Ждать, пока дня через три распухшую как дохлая жаба и со сломанной шеей тебя прибьёт к берегу где-нибудь вниз по течению?

Честно говоря, он надеялся, что хоть одна из проезжающих мимо машин остановится, и у них спросят всё ли с ними в порядке. Но машины притормаживали, но не останавливались.

— Скажи мне только одну вещь, чтобы я знал ради чего я погибну, — перекинул он ногу через перила. — Зачем?

Она пожала плечами и развернулась спиной к мосту.

— Тебе настолько скучно жить? — он сделал то же самое, стараясь не смотреть вниз.

— А ты сделаешь это ради меня?

— Наверно, ради тебя я смог бы сделать что-то более элегантное, чем получить перелом позвоночника и всю оставшуюся жизнь гадить под себя. Но раз уж тебе приспичило, пусть будет так.

Его начинало трясти от холода, а может эта дрожь была нервная, но надо было или уговаривать её передумать, или… он судорожно пытался вспомнить отступала ли она хоть раз.

— Неужели тебе не страшно?

— Страшно. Очень страшно, — она отпустила одну руку. — Но на один короткий миг я смогу поверить, что эта жизнь всё же прекрасна.

Он видел всё как во сне. Её развевающиеся волосы и бледное, неземное в свете луны тело, вошедшее с тихим всплеском в воду. И то, как сам прыгнул, он и совсем не понял. Они словно были связаны, и она сдёрнула его за собой. Но пока летел, он не почувствовал того, что она обещала. Он словно умер, едва ноги оторвались от моста, и даже ледяная вода не вернула его к жизни. Он сгруппировался, кувыркнулся как делал это в бассейне и так же размашисто и технично поплыл к поверхности. А вот после того как вынырнул, он проснулся. Он не видел Таню. Река была широченной и сильнейшее течение тянуло его в самую стремнину.

— Таня! — крикнул он, и голос его в шуме воды прозвучал жалко. — Таня!!!

Он крутился, не понимая, что он может увидеть, когда что-то белое, кажется, её рука мелькнула впереди. Размашисто, широкими гребками он поплыл туда, где она ему померещилась.

Нет, она не тонула. Она тоже плыла. Сопротивлялась течению из последних сил. Он видел, что она выдохлась, но это же была Таня. Она никогда не сдаётся.

Он подхватил её сразу, как только смог.

— Я держу тебя, держу, — крикнул он, взяв направление к берегу.

На пределе его физических возможностей это был самый долгий и самый тяжёлый заплыв в его жизни. Наверно, только её рука придавала ему сил.

Он не остановился, даже почувствовав под ногами скользкие камни. Но когда воды стало по колено, она поскользнулась, и повисла у него на шее, совсем обессиленная, тяжело дыша.

— Ты совершенно невменяемая.

— Я знаю, — прижалась она к нему всем телом. — Но теперь я точно знаю, я всё ещё люблю тебя.

— Ты единственная, ради которой я спрыгнул бы с этого моста ещё раз. Просто так. Просто потому, что тоже тебя люблю.

Шесть лет назад

ТАНЯ

Если кто-то думает, что безумие — это прыгнуть с моста, то нет. Безумие — это заняться после этого сексом в прибрежных кустиках. В колкой траве, тыкающейся в спину, скользя пятками по грязи. Но это первобытное, животное, совершенно необузданное совокупление, приправленное гремучей смесью адреналина и глухой тоски по тому, кого за шесть лет она так и не забыла, стало лучшим, что было у неё за эти шесть лет.

— Ради этого стоило прыгнуть, — улыбнулся Влад, помогая ей подняться. — Ты была права.

— Да, если бы ещё никуда не надо было идти, — сделала Таня первый шаг. Это заплыв дался ей очень непросто.

Трудно сказать на сколько километров вниз отнесло их от моста. Но возвращаться босиком и в одном белье оказалось совсем не весело. Особенно ей не повезло на, казалось бы, последних метрах до финиша.

Карабкаясь по крутой насыпи, Таня не заметила разбитую бутылку и распорола ступню. Может быть и не сильно, но было не разобрать. И кровь всё текла, оставляя пятна на асфальте, и голова кружилась всё сильнее.

Таня не знала, откуда он брал силы, но по невыносимо длинному мосту Влад нёс её на руках.

Возле их мотоцикла и брошенных вещей уже собрался целый консилиум охраны с рациями, и машина ГИБДД с мигалками подрулила как раз в тот момент, когда они переходили дорогу.

О чём разговаривал с ними Влад Таня слышала, как сквозь вату, пытаясь не потерять сознание, пытаясь согреться в накинутой на голые плечи ледяной куртке. Она не слышала его слова, она видела его серьёзное лицо, и его руки, которыми он порвал футболку и бинтовал ей ногу, отмахиваясь от служителей порядка. Невыносимо хотелось спать и поставленные перед ней кроссовки казались такими удобными, чтобы положить на них голову.

— Девочка моя, просыпайся, — она улыбнулась его голосу. Воображение рисовало солнечное утро, белые простыни, его улыбающееся лицо.

Но сквозь приоткрытые веки оказалось темно, вместо солнца жёлтые пятна фонарей, и его вечно прекрасное лицо озабоченным.

Всё тот же мост, всё те же недовольные люди, только Влад их, кажется, не замечал, помогая ей одеваться.

— Ты как? — поставил он её, наконец, на ноги, втиснув перебинтованную, но совсем не болевшую ногу в обувь.

— Нормально, — потрогала Таня спутанные волосы, глядя как Влад натягивает свои вещи.

— Может всё же вызвать скорую? — предложил пожилой дядька в куртке с надписью «Охрана».

— Спасибо, мы сами доберёмся, — очередной раз отказался Влад.

Ключи от мотоцикла перекочевали в его руку.

— Удержишься? Не хочу потерять тебя по дороге, — посмотрел он на неё пытливо.

— Да, — кивнула она. — Точно, да.

Какую бы «крутую тёлку» она из себя не изображала, прижимаясь всем телом к его горячей спине и обхватив его руками, её самолюбие с позором сдалось. Её место было здесь, за его широкой спиной. И его руки должны лежать на руле. В его силах решить любые её проблемы. В тот день она так отчаянно в это поверила.

В травмпункте её порез сочли глубоким, но зашивать не стали. Сделали прививку от столбняка, перевязку, дали бумажку с названием лекарств, которые надо попить для профилактики и отпустили их с миром.

Они оказались дома только под утро. И никогда ещё её квартира не казалась ей такой уютной, шампунь таким вкусным, а постель такой мягкой. Только виртуозно повторив на её ноге снятую ради душа повязку, накрыв её одеялом и поцеловал в лоб, Влад, наконец, смог облегчённо выдохнуть. Таня слышала, как шумела вода в ванной, но к тому времени как он пришёл, она уже уснула.

— Ты была права, белое тебя полнит, — выкинул он в мусорное ведро её безнадёжно испорченное бельё.

— Я сварила тебе кофе, — показала она на дымящуюся кружку напротив себя.

Его телефон разрывался. И он отвечал на звонки, доедал надкушенный Таней сыр, отхлёбывал горячий кофе и гладил её по руке практически одновременно.