Илья Бояшов - Портулан [сборник]

Следующим утром меня подобрали. Не буду подробно описывать внедорожник. Не собираюсь заикаться и о внешности женщины, притаившейся в углу этого броневика: красота способна быстро блекнуть, некрасивость почти не старится. Вполне возможно, подруга Слушателя надела шубу поверх все того же домашнего халата. Но на этот раз ей не на кого было обрушивать свою восторженность – предмет обожания в данный момент находился в Нью-Йорке, – так что все искреннее, страстное, светящееся, столь меня поразившее и в день 4 октября 93-го, и тогда, когда я прятался в коридоре, в ней потухло и погасло. Невзирая на то, что места на заднем диване могло бы хватить и на целый полк, только взглянув на меня, она сразу же похлопала ладошкой рядом с собой, приглашая придвинуться. Женщина явно желала не повышать голоса; шофер (я видел лишь спину и мощный загривок) даже не ждал приказания – тотчас с тихим жужжанием образовалась стенка с окошечком между детиной и нами, и по обеим сторонам медленно поплыло Бульварное кольцо. Я приготовился к исповеди, однако после трафаретных любезностей («спасибо, что вы откликнулись», «я вам так благодарна») дама дала понять – основной разговор впереди («вы все увидите сами»). Около часа мы преодолевали проспекты, затем Knight XV свернул на МКАД – там он, впрочем, пробыл недолго. Ерзая на первоклассной коже рядом с серенькой женой пожирателя классики, я думал о Большом Ухе. Мне почему-то вспомнилось, как еще в Вейске, на барахолке, Слушатель вырывал из жалкой руки алкоголички конверты. В выражении его лица было тогда нечто хищно-птичье. Он словно сцапал добычу, подобно тому как сова цапает когтями зазевавшуюся полевку. Конечно же, в то время, когда мы метались словно коты с подожженными хвостами, из скупаемых за бесценок Шубертов и Хиндемитов он упорно строил свое дурацкое царство, принося ему в жертву даже собственный алгебраический дар.

Проскочил еще один час. Безмятежно урча мотором, Knight XV продолжал пробираться по проселочным трактам, состояние которых не вызывало сомнения, что именно в этих местах и были остановлены танки Гитлера. Прихоть производителей подобных машин запихала в его салон не только выдвижную стенку, квадрафонические динамики и не уступающий им своей величиной монитор. Повинуясь нажатию на одну из кнопок, распахнул дверцы мини-бар: мне был предложен старый знакомый Kingdom 12 Year Old Scotch , от услуг которого я на сей раз решительно отказался. Сиденья скрипели, тропический микроклимат заставил меня расстегнуть плащ. Виды коттеджей, домов, домиков, домишек и изб-развалюх здорово приелись; впрочем, от созерцания унылых в это время года пейзажей неожиданно спасла густая и липкая, как манная каша, стена повалившего снега. Я недоумевал, для чего жене Слушателя потребовалось отгородить половину салона звуконепроницаемой стенкой. Время от времени мы перекидывались ничего не значащими фразами о слякоти и неважном состоянии дорожного полотна – ничего секретного, ничего интимного. Но вот произошла остановка, шофер распахнул дверь, я вывалился в белую кружащуюся массу и на мгновение ослеп, однако снежный шквал отнесло в сторону. Пришедший ему на замену дождь был настолько любезен, что позволил без помех рассмотреть окрестности: жидкий березовый лесок и уходящее за горизонт поле, которое принято называть русским, с тоскливыми одинокими прутиками, то и дело показывающими направление ветра. На утоптанной автоплощадке наш Knight встречало целое стадо не первой свежести «фольксвагенов», «тойот», «хёндаев» и «киа» – верный признак нахождения поблизости внушительной стройки. Так-то оно и было! Вытянутые одноэтажные здания, которые я поначалу принял за бараки, оказались частями весьма странного особняка. Все эти строения примыкали к центральной круглой его части, более похожей на приземистую толстую башню. Возле ближней к нам пристройки разгружалась мокрая фура: на снегу перед дверьми фургона громоздились пронумерованные ящики и скрученные кольцами провода. В результате слаженной беготни грузчиков (их оранжевые комбинезоны, думаю, можно было разглядеть и из космоса) количество груза таяло на глазах. Бригадира выделял добротный отечественный ватник. Компетентность этого субъекта не вызывала сомнения: «Сорок пятый – в отдел номер семь, сорок шестой – туда же, пятидесятый – в отдел номер восемь! Провод – в девятый! Живее, живее, касатики…»

Касатики бегали, как заведенные, от фуры к строению и обратно – бьюсь об заклад, такому усердию могло бы позавидовать армейское командование любой уважающей себя державы, но при виде всей этой похвальной хозяйственной деятельности жена Слушателя страдальчески сморщилась.

Мы с ней зашли в пристройку. То, что встретило нас за дверью, весьма смахивало на ангар. Стены от пола до потолка были заставлены аппаратурой, предназначение которой из-за тусклости освещения оставалось неясным. Несколько рабочих возились с кабелем, напоминавшим средней величины удава. Над головами трудяг искрили встретившиеся друг с другом провода, однако замыкание не отвлекало настройщиков. Судя по их спокойствию, свечение «коротышей» было обычным делом. Потолочные лампы, к которым вполне подошло бы определение «аварийные», спровоцировали на более пристальное разглядывание полок. О боги! Я наконец-то увидел, что там стоит, и растерянно оглянулся на сопровождавшую меня безмолвную мышь. Какое-то время мы общались глазами. «Неужели он на это решился?» – «Да, это правда, вы же все видите сами!» – «Ваш муж действительно сбрендил!» – «Сделайте что-нибудь, ведь вы его единственный друг, не правда ли?…»

При всей склонности Большого Уха к эксцентрике я и представить себе не мог, что дело зайдет так далеко.

– Сколько подобных бараков? – спросил я женщину.

– Девять, – сказала она, – не считая подвала… Вне всякого сомнения, шла настройка оборудования. Невозмутимый спец – накинутый на плечи зеленый медицинский халат свидетельствовал о принадлежности парня к более породистому племени техников – прохаживался вдоль стены с проигрывателями (да, это были они!), насаживая на них виниловые миньоны. Распределив очередную партию, сосредоточенный паренек возвращался к ящику под номером сорок пять, целыми горстями выхватывая из него очередные конвертики. Он распечатывал их на ходу с ловкостью шулера, открывающего новые карточные колоды; сорванная пленка помещалась в бездонные карманы халата. Судя по тому, с какой скоростью техник скармливал диски «панасоникам» и «самсунгам», процесс обеда был отлажен до совершенства. Я нагнулся над ящиком, сгреб несколько миньонов и поднес их к носу – то был плодовитый, словно кролик, Фрэнк Заппа. Нюанс – на каждом диске была записана всего одна тема! Пока я соображал, сколько подобных носителей может вместить в себя «гроб» номер сорок пять, оранжевые муравьи притащили номер сорок шестой. Подошедший на подмогу технику еще один медицинский халат начал черпать из сорок шестого теперь уже Ференца Листа. Кормление аппаратов продолжилось.