Владимир Топилин - Таежная кровь

В такую пору дышится легко, глубоко. Перенасыщенный кислородом воздух кажется живым. Каждая клетка человеческого тела очищается от накопившихся шлаков. Кровь обновляется, кровеносные сосуды расширяются, сердце сбрасывает с себя отрицательные эмоции, работает ровно, спокойно.

Пребывание в лесу расслабляет, как будто человек скидывает со своих плеч тяжкий груз времени, возвращается в пору юности, когда усталое тело не хочет покоя, требует движения. В такие минуты хочется идти не останавливаясь. Шаг за шагом, перевал за перевалом. К манящей линии горизонта, без еды и отдыха. Открыть неизведанное и, ненадолго задержавшись, идти дальше.

Возможно, поэтому весной делается большинство всевозможных открытий. Пространство, расстояние покоряются с торжественной легкостью. Отношение к окружающему миру восторженное: взять бы какую-нибудь птицу, расцеловать каждое перышко и с улыбкой выпустить птаху на волю.

Соскучившийся по свежему воздуху в цивилизованном жилье организм питается энергией леса. Насыщенный кислородом воздух расщепляет углекислый газ где-то там внутри, в легких человека. Вредные вещества выводятся через поры. Иной читатель скептически заметит: «Эх, вот хватил! Собрал в кучу биологию, химию, физику. Неплохо было бы конкретно пояснить, откуда ты это взял и почему все происходит?»

Вопрос логичен. Ответ прост. Откуда берутся бесконечные силы на дальний переход: идешь – и хочешь идти потому, что не устаешь? И нет «одышки», как это бывает в городе, как нет излишних потовых выделений. А восторженное сердце властно командует: «Двигайся, шагай! Потому что мне от этого только хорошо!» Откуда?

И еще одно небольшое сравнение. Теперь уже с механикой. Наверное, любой водитель вспомнит, как ездил по лесной дороге на автомобиле ранним весенним утром, когда воздух обогащен кислородом. Чувствуется, как работает двигатель, без труда передвигается техника, сколько при этом сгорает топлива. КПД при этом увеличивается в два раза, что научно доказано. Возможно, так же происходит и с человеком. Человек рожден для движения, как физического, так и умственного. С этим, наверно, согласится любой.

На перевал Топ вышел без единого «перекура». Просто так, как будто под ногами была равнина. Может, потому, что на ногах нет лыж. А склон горы еще покрыт плотным, слежавшимся снегом, своей твердостью напоминающий асфальт. Дорога хорошо знакома: от кулемки – к капкану, по своему путику. Каждая ловушка закрыта, капканы убраны, остались только старые хатки. Сложенные жерди и вислорукие очепы теперь служат ориентиром для передвижения. Этот «ход» самый короткий и лучший. Без завалов и россыпей. А значит, движение Топа по тайге сокращается по времени и расстоянию.

Последний раз он был здесь в конце февраля, закрывал путик. По лицензии разрешается промышлять соболя до 15 января. Топ «продлевал» сезон охоты еще на некоторое время. Но только пока это разрешала тайга. Продолжать промысел весной, когда каждая мать готовится принести потомство, – большой грех.

Недаром старые люди говорят в этих случаях: «Не будет фарта в предстоящем промысле». О какой добыче может быть речь, если в марте, за один месяц, можно переловить всех соболюшек? И этим собственноручно убить будущее поголовье. Чтобы оставить настороженными ловушки на март и дольше, надо обладать черствым характером и не иметь ни капельки совести.

На хребте притаилась зима. Залежалась плотным, сбитым снегом, закурчавилась зыбкой дымкой в густых переплетениях пихт, протягивает податливым, настойчивым сиверком. Не хочет суровая злодейка отпускать вожжи царствия. Не дает красавице-весне раскинуть шатер любви между угловатыми нагромождениями скал. Леденит курумами, холодит запоздалыми заветерками, развешала сосульки льда по струпьям каменистых отстоев. Может быть, здесь, почти на двухметровой высоте, своенравная зимушка хочет утихомирить неугодный карнавал продолжения жизни, продлить свои дни. Думает: «Авось пронесет, обойдет красавица-весна угрюмые отроги».

Напрасно думает. Нет, не пройдет мимо царствие весны и лета. Тихо сползают в долину, растворяются в теплых потоках стальные облака. Под невидимой расческой волнуются смолистые ветки хвойных деревьев. Пухает, осаживается под напором повышенной температуры грязный снег. Стеклянным перезвоном пульсируют говорливые ручейки.

В аромат оттаявшей хвои примешиваются свежие соки бадана, каменного зверобоя, проклюнувшегося дудника. А вон там, на проталине, открыла живые глаза всесильная перемена. Очаровали оживший мир горной тайги первые пострелы голубых и белых первоцветов. Мягко волнуются стойкие лепестки первозданных цветов. Хотят доказать зиме еще раз, что кончилась пора холода и мороза. А значит, вставай «лютовеня» на свои лыжи и катись на север, пока еще есть силы для движения.

Легко идется по плотному снегу. Как по шершавому льду. Не скользят ноги. Резиновые сапоги прочно прилипают к поверхности зимнего покрывала, которое в эту пору подобно наждачной бумаге. Захочешь прокатиться под гору – штаны в лохмотья изорвешь. Спрессованный теплом и временем снег настолько прочен, что держит на своей поверхности всех, кто отважился по нему пройти. Любителей пробежаться по хребту достаточно много.

За последние сутки на перевале, наверное, побывали все жители тайги, от соболя до медведя. Вот по краю осыпи расплылись двуликие четки. Кажется, что здесь прошла росомаха, но это не так. Просто вчера, кажется, вечером, здесь пробежала соболюшка, оставила на мокрой поверхности уверенные стежки. Под воздействием тепла четки расплылись… Как вон тот отпечаток медвежьей лапы. Прошел небольшой зверь, может, трехлетка. Но босолапки «раздвинулись» до таких размеров, что кажется, здесь прошел пещерный лев доисторических времен, один из героев книги Жозефа Рони Старшего «Борьба за огонь». Да уж, если бы Топ жил в той эпохе, тотчас повернул бы назад. А так повода для беспокойства пока что нет.

А вот и следы копытных. Пара сохатых прошла на восток. За ними – марал одиночка. Следы протаяли, растеклись. Не понять: либо бык-пантач или стельная маралуха. Одно ясно – идут «на проход», с зимнего мелкоснежья на летние выпасы. В горную тайгу, где родились и выросли. Скорее всего, никто из этих зверей не задержится на его солонце. Копытные идут ровно, прямо, широко, быстро, не останавливаясь. Торопятся к отелу добраться до родных мест. А времени осталось не так уж и много.

Все же надо посмотреть последний след, может быть, марал завернет к нему на лизун, останется на лето здесь. Тогда Топа ждет удача. А пройдет мимо – так видно, опять не судьба. Следы копыт «ведут» Топа в нужном ему направлении. Вернее, марал идет туда, куда сейчас идет он. До того места, «скола», где он сворачивает с хребта на избушку. А на зимовье надо проходить через солонец.