Владимир Топилин - Хозяин Спиртоносной тропы

— Я сам. Сначала на двор схожу. — Вышел на улицу, потом вернулся, ступая мягко и тихо, как росомаха, прошел на свое место.

Снимая валенки и раздеваясь, пьяненько засмеялся, забубнил мод нос:

— Ить ты, как получается! Пуля не берет, а брага валит. Вот в чем твоя слабость, хозяин тропы! Впрочем, не только твоя, а любого таежника. Эх, Мать Золотуха! Кабы на время пьянки язык отстегивать, так и бед у мужика не было. Впрочем, какое там? На пальцах бы все объяснил…

Не довелось Кузьке в прошлую осень еще раз съездить в город и встретиться с Дашей Коробковой. Не была на приисках и она, хоть обещала. Вместо него Раскатов дважды отправлял челноком Фильку Утева, который, вроде как неожиданно завязал с пьянкой и взялся за ум. Неизвестно только, на какое время. Продержавшись два месяца, он свалился мертвецки пьяным неподалеку от дома деда Трофима Валуева. Возвращаясь из города, Филька заглянул к нему на огонек. Тот предложил выпить с устатку две кружки медовухи. Филька не отказался, принял угощение, отправился дальше. Кое-как взобравшись на коня, смог проехать до ближайших кустов, где свалился с мерина и благополучно почивал на обочине до самого утра. Конь Фильки по прозвищу Валет самостоятельно дошел до конюшни, довез сумку с документами. Поэтому Фильку опять перевели в разнорабочие. Кузька трижды проявлял свое любопытство:

— Филька, расскажи, как там в городе? У кого останавливался? Кого видел?

Тот хмуро напускал на глаза брови, силился понять, что Кузе от него надо. Наконец, сообразив, отвечал с неохотой:

— Ты про Дашку что ли хошь узнать? Так нет ее в городе, уехала в академию в Томск, там и зимовать будет. Кто сказал? Дворник, дядька Федор. — И с иронией: — А ты что, с ней какое начало иметь желаешь? — И захохотал: — Зря стараешься: глухарь рябчику не пара!

Кузька разозлился, хотел дать Фильке в морду, да не посмел. Фильке уже больше двадцати, ответит будь здоров. Нет, придется еще пару лет подождать, потом припомнится.

Дашу Кузька сначала вспоминал часто. Иногда она ему снилась: с приятной улыбкой, распущенными волосами, в какой-то новой одежде, но не в платье, а в дорожной куртке и штанах. Приходила к нему, ничего не говоря, клала голову на грудь так же, как той ночью. Он хотел ее обнять, прижать, расцеловать, что-то говорил, извинялся по поводу своей детской робости, но просыпался возбужденный, терзая руками подушку. Потом сны стали реже, думать стал о ней меньше.

Нет, он не забыл Дашу, иногда думал с непонятной тоской. Но мысли эти были гораздо тусклее и холоднее, чем первое время. Он понимал, что, возможно, уже не увидит ее никогда, лучше уж забыть вовсе. И лишь какое-то непонятное томление от неслучившегося терзало юношескую душу, давило сердце тисками безысходности от безответной любви.

Весна в этом году задалась резвая, прыткая, как норовистый марал-трехлетка в сентябре. Казалось, недавно засеребрились почки на вербе, проклюнулись подснежники, а вот уже отцвела черемуха. Отгремели вешней водой реки, сошел залежалый в заветерье грязный снег, высохли таежные тропы, потянулась выше колен человека трава-дурнина. Скоротечное в Саянах лето дохнуло сочной свежестью зелени, смольем хвойных деревьев, терпким настоем кустарников, сладковатым привкусом берез и осин. Наступил тот день, когда в тайге для путника открылись вольные дороги: ходи куда хочешь, шагай сколько можешь, пока есть в ногах сила.

Во главе небольшого каравана на правах старшего и опытного проводника идет Егор Бочкарев. За ним шагают Кузька, Вениамин и Константин. Замыкает шествие двойка связанных друг с другом веревкой вьючных лошадей с продуктами и необходимым в походе грузом. На передовом коне по имени Капитан верхом едет Катя Рябова. Сзади идет Поганка.

В отношениях путников чувствуется напряжение. Среди них нет согласия и взаимопонимания. Егор недоволен, что с ними идут городские инженеры. Кузя — Катей. Веня и Костя с настороженностью относятся к угрюмому, сердитому Егору.

Виной всему — несвоевременный приезд Вениамина и Константина в Чибижек. Инженеры явились на прииск накануне выхода Егора и Кузи на место гибели Ефима, что было полной неожиданностью. Кузя не ждал их появления, хотя в прошлом году договаривались идти в экспедицию вместе. За год они не дали о себе знать хоть какой-то весточкой, подтверждающей договоренность. Занятый своими делами, Кузька забыл о них, думал, что не приедут, но не тут-то было. Явились в самый неподходящий момент, и обещавшему свою помощь проводнику ничего не оставалось, как выполнить договор. Те, в свою очередь, позвали с собой Катю:

— Ты же хотела с нами идти? Кто нам будет готовить еду?

Растерявшись от такой перспективы «женили без жениха», то есть позвали ее без его согласия, Кузька долго приходил в себя, но противостоять этому не мог:

— Ладно, пусть идет. Но только чтобы слушалась каждого моего слова!

Катя с ироничной улыбкой покосилась на него, но ничего не сказала.

Сложнее было с Егором. Кузя терзался мыслями, что тот откажется от похода и будет считать его болтуном: ведь договаривались идти только вдвоем и день выхода никому не сообщать. В общем, так это и было. Когда Кузька явился с тремя лишними ртами на место встречи с Егором, тот разозлился:

— Ты что, парень, за малиной собрался? Что так мало нахвостников приволок? А где Нюрка Тархан? Да и что-то деда Мирона Татаринцева не вижу. Сзади догоняет?..

Кузя подавлено молчал, а Егор продолжал метать молнии, но недолго. Выплеснув эмоции, немного остыл. О чем-то думал, сидя на колодине с нахмуренными бровями, старательно сосал пустую трубку. Потом тяжело поднялся, осмотрел собравшихся суровым взглядом, будто выстрелил:

— Ладно уж, коли тут — пошли. Только одно условие: я тут нарядчик, и против моей воли слова не молвить.

Немного испуганные его поведением, инженеры теперь все время молчали, стараясь предугадать каждое желание. Таилась и Катя. Чтобы лишний раз не попадаться на глаза Егору, пошла за лошадьми, но тот приказал ей сесть верхом:

— Рано тебе, девка, лишний раз пятки до мозолей стирать. Правь спаркой, покуда есть возможность.

Кузька тоже хотел быть подальше от него, но тот указал место за собой:

— Будь всегда за моей спиной!

Шли долго, утомительно, редко останавливаясь на привалы. За первый день преодолели около тридцати километров. Ночевали в Переходной избушке. Инженеры расположились на широких нарах справа. Кузька и Катя — на противоположных. Егор ушел спать под елку:

— Дышать тесно, — равнодушно проговорил он, мало обращая внимания на Вениамина и Константина, а когда выдался случай остаться с Кузей наедине, негромко проговорил: — Завтра на подходе к месту будем. Надо как-то разлучиться с инженерами на пару дней. Не желаю, чтобы они присутствовали при раскопках Ефима. А как разъединиться? Думай, Кузенок, ты их в тайгу позвал.