Мария Дуэньяс - Нити судьбы

Хозяин плаща ждал меня в зале, сидя в кресле. В течение какого-то времени, показавшегося мне бесконечным, я не могла произнести ни слова. Незваный гость тоже хранил молчание. Мы просто смотрели друг на друга, охваченные вихрем чувств и воспоминаний.

— Тебе понравился фильм? — наконец спросил он.

Я ничего не ответила. Это был человек, следовавший за мной по пятам в последние дни. Тот самый человек, который пять лет назад ушел из моей жизни, приняв то, что я полюбила другого: тогда он исчез в тумане вместе с печатной машинкой, одетый в такой же плащ, какой носил и сейчас. Игнасио Монтес, мой первый жених, вновь объявившийся в моей жизни.

— Я смотрю, у тебя все великолепно, Сирита, — добавил он, поднимаясь и направляясь ко мне.

— Что ты здесь делаешь, Игнасио? — в конце концов прошептала я.

На мне все еще было пальто, и вода, стекая с него, образовала на полу лужицы, но я по-прежнему стояла не шелохнувшись.

— Пришел, чтобы встретиться с тобой, — ответил он. — Иди высушись и переоденься, нам нужно поговорить.

Он улыбался, и его улыбка не предвещала ничего хорошего. Внезапно я осознала, что от двери меня отделяет всего несколько метров: я могла броситься прочь, сбежать по лестнице, прыгая через три ступеньки, выскочить на улицу и попытаться скрыться. Однако тотчас отбросила эту мысль, понимая, что не следует действовать безрассудно, не узнав сначала, в чем дело, поэтому просто подошла к нему и посмотрела в лицо.

— Чего ты хочешь, Игнасио? Как ты сюда попал, зачем пришел, почему ты за мной следишь?

— Не все сразу, Сира, не все сразу. Задавай вопросы по одному, не нужно так нервничать. Но сначала, если не возражаешь, мне бы хотелось, устроиться поудобнее. Знаешь, я немного устал. Вчера ты заставила меня провести бессонную ночь. Не нальешь мне чего-нибудь выпить?

— Ты раньше не пил, — заметила я, стараясь сохранять спокойствие.

Смех Игнасио, холодный, как лезвия моих ножниц, прорезал зал из конца в конец.

— Какая у тебя прекрасная память. После всех интересных событий, которые, не сомневаюсь, произошли с тобой за последние годы, ты до сих пор помнишь такие мелочи — просто невероятно!

Да, возможно, это казалось невероятным, но я действительно помнила. Не только это, но и многое другое. Наши бесконечные вечерние прогулки, танцы во время ночных гуляний. Его оптимизм и нежность, наши планы в те времена, когда я была простой бедной портнихой, собиравшейся замуж за человека, чье присутствие наполняло сейчас мое сердце тревогой и страхом.

— Что ты будешь пить? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал невозмутимо и не выдал моего волнения.

— Виски. Коньяк. Что угодно — то, что ты предлагаешь обычно другим гостям.

Я налила ему коньяк, остававшийся на дне бутылки, не допитой прошлым вечером Бейгбедером. Вновь повернувшись к Игнасио, я обратила внимание на его костюм — серый и неприметный, он был сшит из довольно дорогой ткани и неплохо скроен, но вышел явно не из тех ателье, где одевались люди, окружавшие меня в последнее время. Я поставила бокал на столик перед Игнасио и вдруг заметила лежавшую там коробку конфет из «Эмбасси», завернутую в серебристую бумагу и изящно перевязанную розовой лентой.

— Какой-то поклонник прислал тебе презент, — сказал он, касаясь коробки кончиками пальцев.

Я промолчала. Дыхание перехватило, и я не могла произнести ни звука. Я знала, что где-то в обертке этого неожиданного гостинца находится зашифрованное сообщение от Хиллгарта: сообщение, которое должна прочитать только я.

Я села поодаль, в углу дивана, все еще скованная и в насквозь промокшей одежде. Сделав вид, будто конфеты нисколько меня не интересуют, я молча смотрела на Игнасио, убирая с лица мокрые пряди волос. Он был такой же худой, как прежде, но лицо его изменилось. На висках появились первые проблески седины, хотя ему было немногим за тридцать. Под глазами залегли темные круги, в углах рта образовались складки. У него было усталое лицо человека, не избалованного покоем.

— Да, Сира, сколько времени прошло…

— Пять лет, — бросила я. — А теперь скажи наконец, зачем ты пришел.

— По нескольким причинам, — ответил Игнасио. — Но прежде чем начать разговор, думаю, тебе стоит переодеться. И принеси мне свои документы. Спрашивать их у тебя на выходе из кинотеатра показалось мне невежливым, учитывая твое теперешнее положение.

— А почему я должна показывать тебе документы?

— Потому что, насколько я слышал, ты теперь гражданка Марокко.

— А тебе какое до этого дело? У тебя нет права вмешиваться в мою жизнь.

— Кто тебе сказал, что нет?

— Нас с тобой давно ничто не связывает. Я уже другой человек, Игнасио, у меня нет ничего общего ни с тобой, ни с кем бы то ни было из моего прошлого. За эти годы в моей жизни произошло много всего, и я совсем не та, какой была раньше.

— Мы все уже не те, какими были, Сира. Никто не мог остаться прежним после войны, которую мы пережили.

Между нами повисло молчание. В голове, как встревоженные чайки, закружили, сталкиваясь друг с другом, тысячи не подчинявшихся воле воспоминаний. Передо мной сидел мужчина, который мог стать отцом моих детей, добрый и честный человек, когда-то обожавший меня и получивший взамен кинжал в сердце. Этот человек способен превратиться в самый страшный кошмар: возможно, все эти годы в его душе жила обида и злость, и теперь он готов на что угодно, лишь бы заставить меня заплатить за предательство. Например, выдать полиции, обвинив, что я не та, за кого себя выдаю, и раскопать давние обвинения против меня, мои старые долги.

— Где ты был во время войны? — спросила я, с трудом преодолевая страх.

— В Саламанке. Поехал туда на несколько дней проведать маму, и в это время началось восстание. Я присоединился к националистам — у меня не было другого выхода. А ты?

— Я жила в Тетуане, — не задумываясь ответила я. Возможно, не стоило говорить так откровенно, но было уже поздно поворачивать назад. Как ни странно, мой ответ обрадовал Игнасио. Его губы тронула слабая улыбка.

— Понятно, — тихо произнес он. — Понятно, теперь все сложилось.

— Что сложилось?

— То, что мне требовалось о тебе знать.

— Тебе ничего не нужно обо мне знать, Игнасио. Единственное, что тебе нужно, — это забыть меня и оставить в покое.

— Я не могу, — твердо произнес он.

Я не стала спрашивать почему: побоялась, что он попросит объяснений, начнет упрекать за предательство и причиненные страдания. Или еще того хуже: он мог сказать, что все еще меня любит, и умолять вернуться.

— Ты должен уйти, Игнасио, должен выкинуть меня из головы.

— Не могу, дорогая, — повторил он, на этот раз несколько язвительно. — Я был бы рад никогда не вспоминать о женщине, разбившей мое сердце, но, увы, это невозможно. Я работаю в Главном управлении безопасности министерства внутренних дел. Моя обязанность — следить за иностранцами, приезжающими в нашу страну, в особенности за теми, кто намеревается жить в Мадриде постоянно. И ты — одна из этих людей. К тому же заслуживающая повышенного внимания.