Михаил Самарский - Распятые любовью

– Боря, мне знающие люди сказали, что все гомосексуалисты и есть педофилы. У нас даже закон в стране приняли против пропаганды гомосексуализма среди детей. Вот так. Но и это ещё не всё. Почему я решила тебе помочь и вылечить от этой заразы?

– Почему? – невольно вырвалось у меня.

– Я случайно заглянула в твой стол. И как ты думаешь, что я там обнаружила в одном из ящиков?

«Ага, – я мысленно усмехнулся, – обложили со всех сторон. В квартире завёлся собственный Штирлиц в юбке».

– С каких это пор ты начала обыскивать мой стол? Раньше ты перед стиркой мне брюки приносила, чтобы я сам карманы проверял. Что-то изменилось?

Галина опустила глаза в пол и какое-то время молчала. Затем задрав высоко голову, словно собираясь выступать на митинге, спросила:

– Так вот, дорогой, объясни мне, пожалуйста, зачем ты там всё это хранил?

– Что это? – несмотря на своё положение, я едва не рассмеялся. Мне было интересно, как она назовёт «это», какое придумает название?

– Ну, ты же знаешь, о чём я говорю, – вспылила Галина.

– Что-то не припомню, – продолжал я ёрничать. – Начала говорить, так продолжай.

– Зачем тебе большая пачка презервативов и..?

– И… что?

– Боря! – вскрикнула Галина, словно её посадили на электрический стул.

– Я нашла там резиновый член! Что это такое? Ну, что это такое? Скажи.

– Так ты уже сама сказала, это резиновый член.

– Зачем он тебе? Вот скажи мне, зачем нормальному мужчине резиновый член? И ты ещё мне будешь говорить, что тебя не надо лечить? Ты хоть понимаешь, что с тобой творится? Я знаю, ты не веришь во всё это, но я скажу: подозреваю, что на тебя навели порчу. И даже догадываюсь, кто это сделал.

– И кто же? – мне и впрямь это стало любопытно, кого же она имеет в виду.

– Я в этом уверена на 99%.

– Так кто же?

– Валька из четвёртого подъезда! – выпалила Галина. – Ты думаешь, я не замечала, как она перед тобой жопой виляет. Наивный ты, Боренька. Она уже лет десять без мужика живёт, вот на тебя глаз и положила. Сейчас знаешь, какие гадалки есть. Это тебе не бабушки из нашего детства, они сейчас привораживают при помощи компьютеров. Так могут приворожить, что мужик словно на верёвочке за женщиной бегает.

– Что-то не замечал я тяги к Вальке, я и не помню как она выглядит. Да имя, если бы не назвала, не вспомнил бы. Эх, Галя-Галя, да на хрен она мне нужна. Ну, чего ты несёшь? Какая Валя?

– Они всё это делают тайно, ты можешь и не догадываться, а потом – бац – и ушёл в другую семью. И ты думаешь, мне будет не обидно – прожить вместе столько лет и остаться одной?

– Да, – тяжело вздохнул я, – действительно прожил с тобой двадцать четыре года, и не знал, что живу с круглой дурой. Извини…

– Не оскорбляй меня, – вскрикнула Галина, – я тоже жила-жила и не знала, что живу с извращенцем.

– Прекрати нести чушь! – потребовал я. – Развяжи меня немедленно.

– Да как же я развяжу?

– Руками! Развяжи немедленно.

– Ты не переживай, Боря, доктор сказал, что ты не весь месяц будешь лежать привязанным, тебя скоро развяжут.

– И сколько ты отвалила за это блядство? – горько усмехнулся я.

– Триста долларов в день, – сказал Галина таким тоном, словно она спасла планету от нашествия злобных пришельцев из космоса.

– То есть, девять тысяч баксов? Правильно я понял?

– Ну да, – закивала Галина. – Я дачу нашу продала. Получила залог и вот…

– Час от часу не легче, – пробормотал я и почувствовал, как куда-то проваливаюсь. Видимо, хитрый китаец что-то вколол мне, я очнулся только на следующий день утром.

– Всё отлично! – бодро заявила вошедшая ассистент. – Результат неплохой, всё идёт по плану.

– А позвольте спросить, Любовь Моисеевна, как вы…

– Меня зовут Любовь Евсеевна, – поправила женщина.

– Ах, да, Любовь Евсеевна, а как вы определяете, что всё идёт хорошо? У меня дырка на жопе начала зарастать, что ли, или при виде женщины член вскакивает, как австралийский кенгуру?

– Ну, дырочка, допустим, ваша останется на месте, никуда не денется, а вот второе действие обязательно наладится, можете не сомневаться.

– Да вы знаете, у меня оно как-то и не разлаживалось.

– И прекрасно, – улыбнулась Любовь Евсеевна, – но поменяются приоритеты.

– А вы со мной говорили? – раздражённо спросил я. – Откуда вы знаете мои приоритеты?

– Мы говорили с вашей женой, и она оплатила услугу. Этого достаточно.

– Для вас, конечно достаточно, главное – выловили лохушку, и…

– Прекратите грубить! – строго сказала ассистент.

Честно говоря, я уже приготовился испить эту чашу до дна. А что я мог поделать? Развязаться не было никакой возможности. О побеге можно было забыть. Доктор Хуа ежедневно втыкал в меня иголки, окуривал каким-то едким дымом, натирал вонючими мазями и что-то бубнил по-своему. Страшнее всего было, когда он спускал с меня трусы и начинал колдовать над моим членом. Бедный мой друг-страстотерпец, сколько же выпало на твою долю испытаний. И всё из-за моей неразумной супруги.

Я мысленно обращался к ней: «Галка-Галка, прежде чем обращаться к восточным шарлатанам, ты хоть почитала бы о попытках излечивать гомосексуализм. Сегодня уже даже оголтелые гомофобы стали понимать, что психиатры и сексопатологи, равно как и добровольные «духовные наставники», обещающие изменить человеку сексуальную ориентацию, приносят гораздо больше вреда, чем пользы. Это всё равно, что уговорами убедить человека при полном холодильнике отказаться от приёма пищи. Нет, убедить, конечно, можно, но так ведь рано или поздно человек умрёт, а в нашем случае может сойти просто сойти с ума.

В истории нашей страны был такой министр (тогда их называли наркомами) иностранных дел Георгий Васильевич Чичерин, заядлый гомосексуалист. Так вот он в двадцатые годы ездил лечиться от своего «недуга» аж в Германию. Боже мой, сколько он там вынес мучений. Но «голубиная страсть» его так никуда и не делась.

Помощь ко мне пришла, откуда я даже предположить не мог. После недели заключения под стражей я вдруг услышал какой-то странный шум в коридоре. Через мгновение отворилась дверь и ко мне в камеру-палату вошли полицейские, рядом стояли доктор Цяо, Любовь Евсеевна и моя Галя.

– Гражданин Филатов? – громко спросил майор полиции.

– Он самый! – радостно ответил я и выпалил: – Что бы вам не говорили эти господа, товарищ майор, меня здесь удерживают насильно и пытают!

Это мы уже поняли, – усмехнулся офицер и приказал моим мучителям: – развяжите его. Оказавшись на свободе, я едва не заплакал. Тело ломило, член горел так, словно его всю неделю гладили раскалённым утюгом или грызла голодная собака. Выйдя в коридор, я увидел Антоху.

– Ты? – остолбенел я. – Ты как здесь?

Антон рассмеялся: