Владимир Топилин - Страна Соболинка

Дверь избушки распахнулась, на улицу вышла Вера. Краем глаза, не переставая контролировать ситуацию в оптику, Юрий видел, как женщина вышла из-под навеса, остановилась и посмотрела в его сторону… Ждала. И тут же в окуляр прицела он увидел, как там, вон под тем старым выворотнем, до которого было чуть больше семидесяти шагов, что-то дрогнуло, медленно осело и опять слилось с местностью! Юрий различил большую косматую голову, увидел, как осторожно прилипли к затылку зверя круглые уши.

Вера не замечала шатуна, продолжала стоять, пытаясь что-то увидеть или услышать в глухой тайге. Хищник приготовился к стремительной атаке. Он ждал, когда человек сделает еще несколько шагов навстречу. Юрий плавно опустив крестик за правое ухо шатуна, спокойно нажал на курок.

«Тигр» глухо рявкнул стремительным свинцом. Резкий выстрел распорол томительную секунду ожидания. Невидимая пуля, затягивая за собой тонкую линию яркого пламени, ушла в цель. Юрий видел, как после выстрела дрогнула, потянулась голова медведя, разметались по сторонам чуткие уши. Он понял, что попал, иначе не могло быть, однако тут же, не дожидаясь результата, вновь нажал на курок еще, еще и еще.

Перепуганная серией выстрелов Вера подломилась в коленях, присела на корточки. Юрий бежал к ней между стволов черных деревьев до очередной удобной позиции, опять стрелял, вновь перебегал и еще вскидывал к плечу карабин.

Когда он подбежал к медведю, тот лежал, сжавшись в комок, так и не успев сделать первый прыжок. Из затылка сочилась черная кровь, по хребту катились, передергивая шкуру, последние судороги. Казалось, что шатун мертв, однако Юрий сделал последний, десятый, контрольный выстрел.

Взволнованный вид бегущего Юрия, грохот выстрелов вызвали у женщины полное недоумение. Она что-то закричала зарвавшемуся стрелку, осуждая его действия, подбирая в его адрес всевозможные слова, что только могли прийти ей сейчас в голову.

Юрий шел к ней теперь уже спокойно, однако чувствовал себя как провинившийся ученик перед строгой учительницей. Казалось, он хотел повиниться перед любимой женщиной. И только красное, налитое кровью лицо, строгий, пронизывающий взгляд, резкие, еще неадекватные движения подсказали Вере, что сейчас произошло какое-то важное для него событие.

Юрий подошел к Вере, воткнул горячий ствол прикладом в снег и, не снимая лыж, протянул к ее лицу ладони:

– Вера! Милая Вера! Моя дорогая, любимая Вера! Я так хотел тебе сказать…

Она вдруг преобразилась, понимая, что значат эти слова, остыла, притихла, залилась румянцем, как девочка, опустила глаза, ответно протянула ему свои крепкие, мозолистые ладошки:

– А я ждала… думала… не придешь…

На переходной избе их встретил Макар Иванович. Договорившись заранее по рации о днях перехода, старый охотник приехал на «Буране» до первого зимовья, под крутолобый отрог Оскольчатого хребта. Дальше тяжелый гусеничный самоход не пройдет, не хватит сил одолеть крутой подъем, да и теплые незамерзающие ключи помешают.

После недолгих, счастливых в эти минуты разговоров, плотно поужинав и напившись чаю, решили ехать домой.

– Что тянуть сохатого за копыта? Через пару часов будем на заимке! А там – банька на пару! – позвал Макар Иванович. – Там уже бабы… Вера. С самого утра небо коптят, вас ждут… – закончил старый охотник и как-то странно, хитро посмотрел на Анатолия.

Сказано – сделано! Что охотнику собираться? Котомку с соболями за спину, ружье за плечо – и вперед: после сезона с хорошей добычей лыжи сами домой бегут!

Они прибрали в избушке, оставили настежь открытой дверь, подперли палкой сени, чтобы не залезла росомаха. Вернуться сюда теперь придется в лучшем случае в мае: окончился очередной промысловый сезон, их ждут другие дела!

Макар Иванович завалился на нарты под теплый собачий тулуп:

– Везите, вы молодые! Мне недосуг, и так, пока ехал сюда, руки набил…

В этом году совсем сдал старый промысловик. Полиартрит измотал его тело. Когда-то провалившись зимой в ледяную речку, выбираясь, он сильно переохладился. Ноги и руки заболели, заныли от распухших суставов. В этот сезон Макар Иванович в тайгу на соболевку уже не ходил.

Толик тоже умышленно отказался от управления, увидел горящие глаза Макарки, уступил место:

– И я не поеду. Вези нас, водитель, дорогу знаешь. Да смотри, не растряси по дороге!

Важно засопев носом, юноша заученно завел мотор снегохода, сел за рогатый руль, включил скорость и дал газу! Собаки сзади едва успевают бежать!

В этот раз Толику и Макарке пришлось выходить из тайги вдвоем. Вера вышла до Нового года: дома проблемы… По рации передали: Людмила хочет подарить Макаровым наследника. Бросилась взволнованная мать на воспитание своей дочери, да поздно: Людмила уже на шестом месяце беременности и делать аборт не хочет. Плакала, ругалась Вера в микрофон «Ангары» – все бесполезно. Потом махнула рукой: «Ладно уж, раз учеба побоку, выходи замуж!» Как оказалось, и замуж выходить-то не за кого. Тот парень, которого она считала другом, оказался просто любовником…

Ревет «Буран» по тайге, взрывая плотный снег резиновыми копытами, бежит по подмерзшему саннику, а у Толика в голове мысли неспокойные: «Вот и еще один сезон отошел. Вроде как все нормально, и в рюкзаке плотно, а на душе неспокойно… Нет дома никого! Опять один, как коршун в поле! Вон, у Веры радость, скоро бабкой станет. Да и с Юрием отношения наладились: домой на лыжах бегом побежала. Передали, за один день двухдневный переход сделала! А здесь… По стенам эхо гуляет, в кровать холодно ложиться».

Четыре месяца, как уехала Ирина. Уехала и исчезла. Все получилось так, как он предвидел. Лишь душу ему лаской растревожила, посмеялась. Знал Анатолий, что так будет, старался не влюбляться, а все равно, как вспомнит, щемит сердце. За все время, пока он был в тайге, от девушки ни одной весточки не было. Лишь Юрий рассказывал, что видел один раз, разговаривал, да и то как-то все смутно.

Мчится снегоход по вечерней тайге. Юный водитель на повышенной скорости гонит желтого зверя по кочкам и ухабам. «Эй, лоцман! Потише на поворотах!» – крепко прижимаясь к худощавому телу, кричит Толик. Но не слышит лоцман, не сбавляет газ от радости, представляя встречу с родными. Его можно понять: не каждый взрослый мужик достойно проживет в тайге от звонка до звонка в ежедневной работе, просыпаясь рано утром и, падая на нары, отключаясь вечером, чтобы опять завтра уйти на путик. Сильно похудел юноша, избегался за соболями. Раньше в плечах и лицом походил на парня, теперь – на тринадцатилетнего пацана… Да что говорить? Сам Толик сделался как сухая галета, одна борода чего стоит! От пота сопрела пара нижнего теплого белья.