Роман Коробенков - Прыгун

«…иногда очень полезно порыться в собственном шкафу: можно создать неповторимый образ…»

Я послушно обратился к платяному шкафу в спальне, в руки попались пестрая рубашка кирпичных тонов и коричневые вельветовые брюки.

Едва я погрузился во все это, как в комнате обнаружилась завернутая в полотенце Сашка. Лицо ее казалось печальным. Пряча глаза, она отгородилась зеркальной створкой, поколдовала за ней и вынырнула в тугих серых джинсах, при белой рубашке с короткими рукавами.

— Прекрасно выглядишь, — отозвался я, уловив вопросительность, насытившую все вокруг. — Так что за день рождения? — Сложная девочка опять ничего не ответила, а увлеклась феном и прочей женской алхимией.

Потом мы обратились к выходу.

Не мой праздник оказался совсем недалеко: на той же лестничной клетке.

Ободранная дверь была не заперта, о чем Сашенька оказалась осведомлена. Как только дверь приоткрылась, нас засосала внутрь энергичная музыка, намека на которую не прослеживалось секунду назад.

Внутри все выглядело следующим образом: масса народу лениво мельтешила в образе танца посреди неправдоподобно большой залы, притом не созвучны местной планировке оказались и ширина пространства, и высота потолков. Обои пестрели изумрудными полосами на разбавленно-зеленом фоне, паркетный пол отличался выразительным блеском. Каждая стена имела в себе двустворчатую дверь со стеклянными вставками, сквозь которые проступала человеческая обильность. Два черных кожаных дивана утопали в разномастном люде, высокая почти музейная люстра выглядела нарисованной. Низкий журнальный столик держал на своей стеклянной сущности алкогольное изобилие, там же имелись подозрительные белые разводы, сомнительные пакетики и обрывки бумаги. Два полосатых кальяна весело курились густым дымом, картина с нечетким изображением пьяной голой братии словно шевелилась в унисон происходящему.

«…очень утомительны насквозь чужие праздники…»

Успев окинуть взглядом открывшийся пейзаж, я не досчитался Сашки. Оживленные лица улыбались одной гигантской улыбкой, женщин было немного, а те, что имелись, казалось, оставили свой разум дома. Полоумно кривляясь, одно создание из этого меньшинства ухватило меня за руку и утянуло на один из диванов, пробив там своим телом свободное место.

— Пееееей, — странно протянула она, и я едва ее понял.

Косметика на лице девушки поплыла, глаза пылали инопланетным огнем, и во всей своей целостности она напоминала подражание подражанию Пикассо. Красивыми выглядели лишь волосы, иссиня-черные, непроглядно-густые, да длинные ногти, поразительной длины и рисунка.

В посудине, которую она насильно вставила мне в руку, плескалась коричневатая жидкость.

— Что это? — постарался я перекричать музыку.

— Осооооообый чаааааааай, — улыбнулась она в ответ, расправляясь с такой же жидкостью в своем стакане.

«...в устах твоих подобное звучит зловеще…»

Я узнал ее, то была спутница Сашеньки в одном из измерений. Когда состоялось наше знакомство, именно ее отец Мануа уволок в диванные дали. Это несколько успокоило мою остервенелую голову.

Морщась, я выпил, обои вдруг значительно потемнели, пол посветлел, а лицо девушки перестало напоминать маску.

Музыка точно слегка удалилась, перестав быть кричащей.

— У кого день рождения? — спросил я.

— Его зовут Юра. — Речь девушки перестала быть странной, зато глаза ее горели безумием.

— А где он? — спросил я, вертя головой. — Надо бы его поздравить…

— Она скоро вас познакомит, — хохотнула девушка, теребя в руках пакетик.

— Она? — уточнил я, допивая чай, который перестал быть горьким.

— Сашенька. — ответила та, отвлекаясь от меня.

Больше на вопросы девушка не отвечала, заглянув в ее глаза, я увидел, что они ничего не выражают. Пакетик в девичьих руках оказался пуст, и мне стало очевидно, что она сейчас отсюда далеко.

Я поднялся и начал выбираться из плена острых плеч голосящей публики. Поскитавшись, глаза мои не нашли Сашки, после чего я обратился к одной из широких дверей, ища продолжения истории.

За дверью я увидел себя и, не узнав, попробовал разойтись с самим собой в дверном проеме, как вдруг распознал знакомые черты и понял, что уткнулся лбом в зеркало. То же оказалось за другими дверьми, пространство состояло из одной, пусть и большой комнаты. Прочее, что мелькало во все четыре стороны, было не чем иным, как отражением описанной действительности.

.. иллюзия тому второе имя…

Я вновь обратился взглядом к тому, что все-таки было материальным. Машинальной змеей в руку мне заполз продолговатый мундштук кальяна, так же спонтанно я сунул его в рот и глубоко затянулся. Стены совсем потемнели, а пол стал почти белый. Лица приобрели понятные выражения, я же почувствовал себя родственным окружению.

Ноги побрели в сторону диванов, я искал девушку, что встретила меня тут, но на старом месте ее уже не оказалось, зато имелось сплошное засилье прочих тел. Легкими движениями рук я принялся разгребать человеческий завал, отбрасывая невесомые тела себе за спину.

Скоро я докопался до все еще отсутствующей девушки, после чего нашел Сашеньку. Она сидела на диване с неизвестным мне молодым человеком светлой наружности, в смысле лица и волос. Он держал ее за руку и что-то говорил, чему бестия согласно кивала. На груди его размашистыми золотыми буквами было вышито: «Юра».

— Привет, — сказали они мне одновременно, пенясь неподдельным дружелюбием.

— Наверное, — невпопад ответил я, беря Сашку за вторую руку и притягивая к себе. Тут мне стало понятно, почему я не мог различить ее на аляповатом пятне массовки. Неизвестно когда демоническая девочка успела переодеться: кроме короткой черной юбки на любимом теле был угрожающе короткий топ ядовито-зеленого цвета, да минималистские туфли той же расцветки. Острые каблуки глубоко сидели в полу, поэтому мне потребовалось время, чтобы отодрать ее от дивана.

— Чего тебе? — недовольно спросила Сашка, искрясь прежним сволочизмом.

«...и зачем я тебя позвала?..»

— Тебя! — агрессивно ответил я. — Вижу, ты научилась разговаривать?

— Никогда не не умела, — заковыристо ответила она, оглядываясь за спину, пока я тащил ее к другому дивану.

«...просто кое с кем порой не хочется...»

— Кто этот Юра? — спросил я сквозь зубы.

«...а придется...»

— Мой старый друг, — ответила она раздраженно. — Мы знаем друг друга сто лет, мы общались, а ты нас прервал. — Волосы ее были уложены не так, как когда мы явились на праздник, и губы светились другой помадой.

«...такая вот легенда...»

— Зачем мы пришли сюда? — Я пробил своим телом место на втором диване, и мы оба втиснулись туда. — Я неудобно себя чувствую, я никого тут не знаю. Ты убежала, мы даже не купили подарок.