Владимир Прудков - Дoрoгoй дaльнeю

— А тож, — с готовностью поддакнул Ватсон-сержант. — Верное наблюдение, товарищ капитан.

— У меня память хорошая! — возразил Иван.

Так, базарили о несущественном, как будто делать было нечего. Но потом Ватсон, дотошно осматривавший куртку, нашел за подкладкой нож, которым Иван пластал мясо. Обнаружили кровяные пятна — и на тесаке, и на платке, которым он обворачивал лезвие. Иван им подробно объяснил, что мясом торговал, и нож требовался для разделки. Не поверили. Погрозили: «Мы тебя только лишь за ношение холодного оружие можем привлечь». Даже к весам придрались. Пружинный безмен был рассчитан на пять кило. Свинью невозможно взвесить. Даже месячный поросенок весит поболее. Это остроумное замечание высказал Ватсон-сержант.

— Террорист я, — сдался Иван. — Яйца у людей отрезал и взвешивал на весах, у кого больше. И выше пяти килограмм не встречалось.

Сержант от удивления открыл рот. Но капитана такое объяснение, как ни странно, вполне удовлетворило. Он спокойно спрятал нож в специальный пластиковый пакет и сказал, что на экспертизу отдаст. И лишь потом перешел к тому собственно, что было содеяно.

— Сколько ты выпил перед тем, как кулаки в ход пустить?

— Да пустяки: поллитру заказывал. И ту не дали допить. Трезвый я. — Иван действительно уже чувствовал себя трезвым.

— А куда исчез твой собутыльник?

— Какой собутыльник?

— Ну, Федя. Который участие в драке принимал.

— Не было никакого Феди.

— Свидетели говорят, что был. Ты его на помощь звал.

— А, это я так. Из какого-то фильма. — Иван беспечно пожал плечами. — Там один мужик повторял: «Надо, Федя, надо». А мне помощи не требовалось, вот я и выкрикнул: «Федя, не надо».

Капитан закурил сигарету, но ему не предложил. Иван, правда, уже год как бросил курить, но в этот раз не отказался бы — прямо засвербило. Однако капитану его желание осталось неведомым. Сделав несколько затяжек, он спросил в лоб:

— А зачем ты парламентскую группу в гостинице искал?

— Какую еще группу?

— Ну, депутатов. Из Думы.

— Никого я не искал, — ответил Иван, оторопев от нового обвинения.

— Дежурная говорит, что искал, — спокойно опроверг капитан. — И у нас нет оснований ей не верить.

— Зачем же мне было искать? Неужели я в заложники их хотел взять?

— Хватит дуру гнать, — капитан поморщился.

Он тщательно пересмотрел документы из бумажника. Там, помимо всего прочего, было несколько квитанций и извещений по оплате налогов, а также письмо из банка с требованием погасить задолженность по кредиту, который Ходорковы взяли летом, чтобы купить новый холодильник (старый в самую жару сгорел). А еще грозное предупреждение от энергосетей, что они отключат свет, если до такого-то числа не будет оплачен долг. Не пропустил капитан и сберкнижку, с пятью рублями на счету.

— Весь в долгах, как в шелках, — заметил он и сделал вывод: — Значит, к депутатам с жалобами явился?

— Нет, хотел поблагодарить за хорошую работу, — нашелся Иван. Если б подтвердил, что с жалобой, они еще б час пытали. Да у него и в мыслях не было ни на кого жаловаться.

— За какую работу?

— Ну, за эти… за ихние указы.

— И чем ты так растрогался в их указах?

— Так это… своевременные они.

— У тебя не пролезла бы жалоба, — капитан гнул своё. — Там, покуда они жили, наш пост стоял. Охраняли мы избранников от народа. Несанкционированные жалобы и заявления не принимались.

Сказав эту мудреную фразу, он ногтем подтолкнул поближе к задержанному мятый червонец.

— А что теперь скажешь? — спросил он. — Только не морочь мне голову. Эту десятирублевку швейцар нам добровольно выдал. Твоя. Предполагает, что фальшивая.

Ходорков посмотрел на затертый червонец, но не стал его трогать руками. Он тоже не дурак оставлять отпечатки. Может, это вовсе не его десятка, а специально подсунули. Слышал он про такие штучки.

Капитан взял червонец за самые кончики, и посмотрел на свет. Потом опять положил на стол и пошарил в карманах. Что надо, не нашел и обратился к сержанту.

— Ватсон, у вас не найдется ли ассигнации десятирублевого достоинства?

— Есть! Целых две.

Потом они вдвоем сличали червонцы. Сержант тыкал указующим перстом и шептал своему командиру что-то про водяные знаки. А Иван сидел с независимым видом и ждал. Да хотя бы и фальшивой «ассигнация» оказалась! Что он за все бумажки, которыми с ним рассчитывались покупатели, отвечать обязан?.. Капитан зевнул. Похоже, эта затея с проверкой червонца ему наскучила и, наконец, он о самом главном спросил:

— Ты зачем человека в нокаут отправил?

Иван не смог ответить. Морок у него окончательно спал. Осталось только сильное недоумение. Действительно, что это с ним произошло, почему слюни-то распустил-то?.. Он вздохнул и сказал вслух, отвечая своим мыслям:

— Это все цыганка. Она меня подзавела.

— Еще и цыганка в вашей банде была? — живо спросил Ватсон. — А ну-ка поподробней. Кто она? Откуда?

— Певичка Лола из «Тихих зорь».

— В интимной связи состоите? — продолжал бомбить сержант.

— Нет, до этого еще не дошло.

— Знаю её, — усмехнулся всеведущий капитан. — Она такая же цыганка, как ты зулус.

— А кто ж она? — не понял Иван. — Молдаванка, что ли?

— Замнем для ясности.

Иван не возражал. Действительно, пусть она хоть негритянка из знойной Африки, ему что за дело. Господи, на кой она сдалась? Ну, увлекся на минуту. Да пошла она! Дома жена и дети ждут.

— Вообще-то я и сам не понимаю, что со мной было. И зачем с этим мужиком схлестнулся?.. Может, вы подскажите?

— Мы тебе еще и объяснять должны! — с возмущением сказал Ватсон.

— Это бунт, — спокойно разъяснил капитан. — Как водится, бессмысленный и беспощадный… В общем, Иван, перекрестись на всякий случай, чтобы с твоим спарринг-партнером ничего серьезного не случилось. Его в больницу отвезли.

Потребовали расписаться в протоколе и отпустили. К тому моменту Ходорков выглядел совершенно трезвым. И ощущал себя таковым. Отдали ему куртку, бумажник, ключи, весы, — все, кроме ножа. Капитан предупредил, что надо будет, — вызовут. И напоследок, прямо как священник на причастии, посоветовал:

— А ты пока постарайся со своими долгами рассчитаться.

Домой Иван добрался глубокой ночью, на попутках, отдав за дорогу все, что осталось — даже побывавший в подозрении червонец. Галина не спала, дожидаясь. Увидев, сразу поняла: что-то стряслось — и с беспокойством спросила. Не ответил, отмахнулся и завалился спать.

И на другой день молчал. Но припоминал, как смачно тому барбосу вломил. Может, до сих пор тот лежит в беспамятстве. Да, прав капитан: бессмысленно и беспощадно вышло. А с ножом через день проблемы начались. Заглянул сосед и потребовал вернуть. Иван не нашел ничего лучшего, как соврать, что потерял, и утешил Гешу тем, что такой же подыщет и отдаст взамен.