Патриция Хайсмит - Чудо. Встреча в поезде

На ужин были спагетти и биточки с бутылкой Чинзано, чтобы все это ополоснуть. Горели свечи Саббата, но кошера у Кохенов не было — на столе лежал натертый сыр пармезан, чтобы посыпать биточки. Разговор шел о предстоящих в Израиле выборах. Консул высказывал свое мнение тихим, с легким акцентом голосом. Если у него были свои политические пристрастия, то он от них не отступался. Его анализ был хорошо продуман, тонок и независим. Я решила, что мне нравится мистер Авриль. Мне нравилось, как он говорил, и вся эта его спокойная сдержанная авторитетность. Я подумала, неужто он и вправду шпион или же был им в какой-то период своей жизни.

Пока мы ели, малыш ползал под столом между нашими ногами. Через некоторое время он начал хныкать. Наоми посадила его на высокий стул и стала кормить. Малыш оттолкнул ложку. Я его понимала — она кормила его зеленым горошком. Дэвид встал из-за стола и принес банку очищенных персиков. Наоми покачала головой. Между ними произошел сдержанный, но динамичный спор на иврите. Зви Авриль слушал с интересом. Кохены, видимо, зашли в тупик. Они молча ели друг друга глазами по обе стороны высокого стула, держа каждый соответствующую банку с детским питанием.

Зви Авриль что-то тихо сказал на иврите, и это заставило Дэвида убрать свою банку. Очевидно, консул склонился на сторону горошка. Это заставило меня усомниться в объективности его суда. Наоми возобновила свои попытки накормить малыша. Зви Авриль стал корчить ему рожи и хлопать руками, как крыльями. Малыш открыл от удивления рот и туда сунули ложку горошка.

— Это всегда помогало, когда мои были маленькими, — гордо сказал консул.

Украдкой я посмотрела на его левую руку. Обручального кольца он не носил. Может, он в разводе? Неожиданно мне пришла в голову мысль, что рандеву со шпионом приличествовала бы более импозантная обстановка. Мне надо было бы встретиться с агентом Моссада в вестибюле какого-нибудь гранд-отеля, может быть, в «Уолдорф Астория». В руке у меня была бы вчерашняя «Нью-Йорк Таймс». Однако, поразмыслив, я решила, что «Уолдорф» непременно был бы битком набит шпионами со вчерашней «Таймс». Нет, я бы выделялась из толпы благодаря «Мэнчестер Гардиан» в руке. Маргарет одолжила бы мне номер газеты. Она давний подписчик на «Гардиан». Она говорила, что это дает ей более искушенный европейский взгляд на вещи… В одном только я была абсолютно уверена. Для встречи со шпионом зеленый горошек был вовсе не обязателен.

Тем временем Наоми покончила с горошком и дала малышу бутылку с соской. Дэвид приготовил кофе и достал несколько ликеров. Разговор стал более непринужденным. Далее же, словно по сигналу, малыш снова захныкал. Наоми вынула его из высокого стула и унесла в комнату.

— Попробую научить его играть с той игрушкой, — сказал Дэвид, поднимаясь из-за стола. И он вышел вслед за женой. Я сделала движение, чтобы встать, но консул мягко удержал меня, положив свою руку на мою. Дэвид закрыл за собой кухонную дверь. В комнате заиграла музыка. Их голоса едва доносились сюда.

Вот я и осталась один на один со своим шпионом.

Зви Авриль молча пил свой кофе. Он, казалось, глубоко задумался. Я ждала.

— Мне не совсем ясно, как вы достали этот список телефонов, Марина, — сказал он наконец.

Этот вопрос я предвидела.

— Я была в комнате общежития у Али Шалаби, когда его арестовывали, — сказала я. — Действительно, совершенно случайно. Я не так хорошо его знаю, и я никогда не бывала у него раньше. Но мы ходим на общие лекции. Я пришла, чтобы одолжить его конспекты. Я уже собиралась уйти, и мы стояли и разговаривали, когда фэбээровцы стали ломать дверь. — И я продолжала рассказывать, как спрятала диск, до того как вломилось ФБР, и как агенты хотели меня обыскать, и как я сделала распечатку файла с этого диска и вернула диск, а только потом узнала, что на нем.

— Почему вы решили помочь ему? — спросил Зви Авриль.

— Наверно, мне было жаль его. Но не сейчас, когда я знаю, чем он занимается. — Я была довольна, что утаила некоторые подробности. Едва ли история про изнасилование, шантаж и соблазнение прибавят мне доверия со стороны израильской разведки.

— Он выпущен под залог? — спросил консул.

— Он полностью освобожден. Все выдвинутые против него обвинения сняты за отсутствием доказательств. Очевидно, ФБР завалило расследование. В то же время я чувствую свою ответственность, поскольку я помогла ему спрятать диск. Я надеюсь, что вы лучше ФБР остановите его.

— Может быть. Однако нам вовсе не обязательно его останавливать. Возможно, мы вместо этого сделаем вид, что не знаем, чем он занят, и последим за ним, когда он будет проникать в компьютеры или пытаться это сделать. Может, будет полезно узнать его методы. Но даже более важно то, что за ним стоит, связи и цели. И здесь-то, я надеюсь, вы и могли бы нам помочь. — Его предложение прозвучало как полувопрос.

— Я думала, вы никогда меня не попросите, — сказала я, не скрывая радости. — Конечно, с удовольствием помогу. Вот это будет дело. Ради этого я осталась с ним в дружеских отношениях. Завтра мы как раз встречаемся.

— Полагаю, он не знает, что вы еврейка. — Снова полувопрос.

Я уже обдумывала это и решила, что слишком много народу было свидетелем моей стычки с Али на вечеринке. Я не хотела лгать, меня потом могли уличить.

— Знает, между прочим, — сказала я. — Но с этим не будет проблем.

— В Израиле есть много таких, особенно в левом крыле, кто сочувствует палестинскому движению. Но русских евреев среди них нет. Вообще-то русские иммигранты занимают, как известно, жесткую позицию в отношении арабов.

— Этот араб знает, что я не сочувствую их движению. Думаю, что на самом-то деле это ему и нравится, как и то, что я еврейка. Это его только больше заводит, если вам понятно, что я хочу сказать…

Консул бросил на меня слегка встревоженный взгляд, и я сообразила, что в своей искренности зашла слишком далеко. На вид я была слишком чистенькой и невинной, чтобы понимать такие вещи, как власть секса и желание покорять, не говоря уже о том, чтобы самой заниматься этим.

— Думаю, он хотел бы склонить меня на свою сторону, — заторопилась я. — И я могу притвориться, что сочувствую его целям. Как раз из-за того, что я спрятала его диск, он убежден, что я влюблена в него. Это, конечно, бред, но он из той породы мужчин, которые убеждены, что они божий дар для женщин.

— В наши дни это, кажется, называется «самец-шовинист», — хмыкнул мистер Авриль.

— Для меня это новое выражение, но согласна, оно к нему очень подходит. Он думает, что я, бедная русская девочка, буду потрясена, что меня взяли в дорогой ресторан. Его нетрудно будет спровоцировать на хвастовство.

— Другими словами, вы считаете, что он типичный любитель? Судя по тому, что вы мне сказали, похоже, что так оно и есть. Но это, конечно, не снижает важности вашей информации. Как раз любители и приносят зачастую самый большой вред. Однако было бы ошибочно недооценивать наших врагов. Мы в Израиле запомнили этот урок после войны Йом Киппур [6] Война 1973 г. . И все же араб-хэкер — это что-то совершенно новенькое. Мы уже сталкивались со многими угрозами с арабской стороны, но пока что компьютерного шпионажа среди таковых не было. Все, что вы узнаете, будет для нас весьма ценно.