Патриция Хайсмит - Чудо. Встреча в поезде

— Да ну? — сказала я немного зажатым голосом. — Так у тебя дома есть подружка? Забавно, что ты никогда о ней не упоминал. — Я почувствовала, будто меня ударили в живот, и сама удивилась такой реакции. Небось, у него дома целый гарем, что бы я тут себе ни думала. Какое мне дело до этого? Мое дело шпионить.

— У меня нет дома подружки, — огрызнулся Али. — И то, что ты сказала, очень глупо. Это только показывает, как мало ты знаешь о моей стране. Так вот, для ясности, у нас в Саудовской Аравии нет ни подружек, ни дружков. И все свадьбы организуются семьями. Так же будет и со мной.

— И что, у тебя нет никакого выбора?

— Есть, конечно. Никто не заставит меня жениться, если девушка мне не нравится. А пока что мой брат просто упомянул имена двух-трех возможных кандидаток. Он хотел, чтобы я это держал в голове, раз собираюсь домой.

Я промолчала. Я поджала колени к груди и просто смотрела перед собой. С опаской я ощущала, что до слез мне недалеко.

Али закурил еще одну сигарету.

— Я не могу на тебе жениться, — сказал он. — Ты ведь должна понимать. Мы оба это понимаем.

Разве? Что до меня, то я об этом просто не думала. Хотя, может, и следовало бы. Я вспомнила разговор со Зви Аврилем о трудностях, с которыми сталкиваются в арабских странах агенты-женщины, особенно в Саудовской Аравии.

И во мне забрезжила одна идея.

— Ты мне никогда ничего не обещал, — сказала я сдавленным голосом. — И ты вел себя со мной честно. Благодарю за честность, хотя от нее и больно… Я хочу домой.

Али молча встал и проводил меня до общежития. Возле двери он поцеловал меня в лоб и ушел.

Перед тем как лечь спать, я просмотрела справку об Интерсети, представлявшей собой электронно-вычислительную сеть, которая связывает между собой все главные компьютеры крупных университетов в большинстве стран мира. Список университетов и их компьютеров, или «узлов сети», как называет их учебник, насчитывал много страниц. Я отметила, что Колумбия была в списке, так же как Тель-Авивский университет и Университет короля Сауда в Рияде.

Зви Аврилю я не позвонила. Впервые я утаила от него важную информацию и чувствовала себя виноватой. Ничего, сказала я себе. Еще будет время сообщить ему. Я только выиграю в его глазах, если подкину ему проблему вместе с ее решением.

Вечером после некоторого колебания я отправилась в Библиотеку законов. Я не хотела, чтобы Али подумал, что я его разыскиваю. Но в то же время библиотека ведь не его собственность, и он был прав, когда говорил, что в главной библиотеке зоопарк.

Я поднялась на третий этаж и увидела Али — он сидел за обычным нашим столом. Когда я вошла, он поднял глаза, улыбнулся и помахал мне.

— Я говорил с братом, — прошептал он. — И он сказал о’кей, я могу вернуться сюда через год.

— Здорово! — прошептала я в ответ. — Поздравляю!

Студент, сидевший за соседним столом, недовольно глянул на нас. В Библиотеке законов, действительно, не полагалось разговаривать. Пару часов мы прозанимались. Когда после библиотеки мы шли через городок, Али сказал:

— Я хочу попросить, чтобы в аспирантуре отложили на год мой прием. Тогда мне не надо будет снова поступать и рисковать, что могут не принять.

— А ты можешь продолжать обучение в Саудовской Аравии? — спросила я. — Например… в Университете короля Сауда в Рияде?

— Это неплохое заведение, но, конечно, не Колумбия.

— Там ведь есть компьютеры?

— Там самые новейшие, самые быстрые и самые мощные компьютеры в мире. Лучшие из тех, какие только можно купить. Но этого мало. Здесь, в Колумбии, факультет мирового класса, люди, с которыми мне хочется учиться. Ничего подобного дома нет.

— А женщины там могут учиться в университете?

— Да, только отдельно. В Университете короля Сауда есть, например, большой женский городок.

Мы снова сели на ступеньки библиотеки Батлера. Али закурил. Я обняла колени. Сидя молча возле него, я вдруг осознала, что до предыдущего дня никогда не видела его курящим. Что же его грызло? Проблемы его были вроде решены. Может, что-то, связанное со мной?

— Я не знала, что ты куришь, — сказала я как бы между прочим.

— Обычно не курю. Бросил два года назад. А тебе лучше и не пробовать. Ненавижу, когда женщина курит. — Странно было услышать от него такое собственническое заявление, после того как он меня выбросил на помойку.

— Я не буду, — послушно сказала я. Мы еще помолчали.

— Если бы я только мог на тебе жениться… — сказал он. — Но не могу.

— Это… это потому, что я еврейка?

— Нет. Среди лучших моих друзей есть несколько евреев. — Он горько рассмеялся. — Да что говорить. Все равно бессмысленно.

Я не ответила. Али прищурился и выпустил колечки дыма.

— Дело не во мне, — сказал он резко. — Лично я ничего не имею против евреев… Я тебе уже говорил, хотя ты, кажется, мне не веришь. Но в Саудовской Аравии евреи нежелательны. Моей семье это не понравится. Мой брат просто перестанет со мной разговаривать.

— А откуда они узнают? — спросила я. Али повернулся, и уставился на меня. — На еврейку я не похожа, — продолжала я. — Фамилия Лански тоже самая неопределенная. Она может быть и русской, и польской. Действительно, откуда они узнают, если мы сами не скажем?

— Это бред, — сказал Али. — Разве можно обманывать в подобных вещах?

Я сделала вид, что задумалась.

— Да, — сказала я, — я могу.

— Так нельзя. Люди должны исповедовать свою веру. Даже евреи, — добавил он великодушно.

— Али, ты когда-нибудь видел, чтобы я исповедовала свою веру?

— Я не обращал внимания, но вроде нет.

— Потому что у меня нет веры. Иудаизм так долго подавлялся в Советском Союзе, что для меня он ничего не значит. За два поколения мы полностью ассимилировались.

— Тогда что же делает тебя еврейкой?

— То же, что тебя арабом.

— Нет, это бред, — снова сказал он. — Предположим, что мы на это пошли, хотя, конечно, не пойдем. Но просто предположим, ради любопытства — так какая же у тебя тогда религия?

— Русское православие, — подсказала я.

— Это католичество или протестантство?

— Ни то, ни другое. Это отдельная ветвь христианства. Они не признают авторитета Папы римского, и их священникам разрешены браки. В церковном вероучении они исповедуют Триединство. Если хочешь, я еще что-нибудь узнаю. Разве меня будет кто-нибудь проверять?

— Да ни в коем разе. Мы же на это не пойдем… Как ты могла даже предположить такое?

— А я действительно не вижу каких-то проблем. Я же не верующая. Так какая мне разница, какую веру исповедовать?

Али закурил еще одну сигарету.

— Мои дети должны вырасти мусульманами, — сказал он.

— И прекрасно.

— Прекрасно? И всего-то? Тебе что, все равно?

— Я уверена, что это прекрасная религия, — сказала я. Хотя, по правде говоря, вовсе не была в этом уверена. Не важно. Я не планировала иметь от Али детей.