Аманда Проуз - Что я натворила?

Милый, милый Доминик. Кэтрин еле слышно прошептала «спасибо» и направилась к стиральной машине.

Кэтрин стояла в саду перед бельевой веревкой, держа под мышкой корзину со свежевыстиранными простынями. Она чувствовала, как начался новый день. Ей даже удалось более-менее очнуться, почувствовав прикосновение утреннего солнца и ветерка, шевелившего ее волосы. Она глубоко вдохнула и попыталась успокоиться.

Кэтрин залезла в корзину и провела рукой по деревянным прищепкам, высыпавшимся из мешочка поверх простыней. Перед глазами женщины вдруг всплыл призрак ее матери. Кэтрин покачала головой и прогнала видение.

Она взяла прищепки — те знали, что будет дальше. Стиснув зубами три прищепки и держа в руке Пегги, Кэтрин стала развешивать простыни, беря по одной прищепке для каждого угла.

— Доброе утро, миссис Брукер!

— Доброе утро, миссис Бедмэйкер!

По какой-то причине, было ли то отчаяние или проявление невроза, обращение школьников очень рассмешило Кэтрин на этот раз. Причем она не просто прыснула или улыбнулась, нет, она стояла на лужайке и хохотала, практически до слез. Не понимая, откуда все это.

— Доброе утро, Джордж! Доброе утро, Пирс! — с трудом произнесла Кэтрин сквозь смех и захохотала еще сильнее. Чтобы стряхнуть с себя эту смешинку, она стала трясти головой.

— С вами все хорошо, миссис Брукер? — спросил один из мальчиков, явно испугавшись.

— Да, спасибо, все в порядке.

Она вытерла глаза рукавом.

— Вы хорошо спали, миссис Брукер?

Кэтрин взглянула на смелого Джорджа Николса, сведения о храбрости которого, скорее всего, уже к ланчу облетят всю академию. Она уже сейчас представила себе этот восторженный шепот: «А потом она сказала: „Все в порядке“, а он спросил: „Хорошо ли вы спали?“ Я клянусь богом — Пирс может подтвердить. Он был там и слышал, а сестра моего лучшего друга встречается с его братом, и тот рассказал ей, а она сказала мне! Поверить не можешь, да? А что она ответила?»

Кэтрин долго размышляла, что сказать. Что же ей сказать? Давай, Кэтрин, думай! Про тебя уже легенды в школе слагают. Подумай хорошенько, скажи уже что-нибудь, ради бога. Говорите, миссис Бедмэйкер!

— О, знаешь, Джордж, как обычно, — глаз не сомкнула.

Подхватив корзинку, Кэтрин подмигнула мальчику, а затем развернулась и направилась на кухню.

Джордж и Пирс переглянулись. Вот это сплетня!

Кэтрин открыла дверь и поймала на себе взгляд всех трех членов ее семьи.

— Всем доброе утро! — нашла она свой счастливый голос, как раз вовремя.

Лидия от ужаса аж ложку уронила.

— Ужас, мама, ты выглядишь как…

— Да, я знаю. — Кэтрин перебила дочь. — Спасибо, Лидия, я не хочу выслушивать от тебя подробную характеристику того, насколько отвратительно сегодня выгляжу. Давайте так: если этим утром нам нечего сказать друг другу приятного, лучше помолчим, хорошо?

Кэтрин вернула бельевую корзинку на место. Марк, Лидия и Доминик не издали ни звука. Кэтрин взглянула на всех троих, садясь за стол и потянувшись за чайником.

— Что же, — прокомментировала она, наливая себе чаю, — пожалуй, так оно и лучше.

В такой странной атмосфере Лидии и Доминику, кажется, даже есть перехотелось. Оба молча отодвинули стулья, поставили миски с недоеденными хлопьями на середину стола и поспешили в школу. Тяжелые рюкзаки небрежно болтались на их тощих спинах.

— Кажется, кто-то сегодня встал не с той ноги? — елейным голоском произнес Марк.

Кэтрин тонко улыбнулась, услышав его слова:

— Да.

Она кивнула.

И посмотрела в его глаза, яркие и живые. У нее было к нему так много вопросов, задать которые у нее никогда бы не хватило мужества. Она сказала бы ему прежде всего: «Ты ведь псих, да, Марк? Все это потому, что ты псих? Сумасшедший? Это официальный диагноз или ты пытаешься убедить себя, что ты не такой? Потому что, конечно, так вести себя может только последний псих. Нужно быть неуравновешенным, жестоким, да просто ненормальным, чтобы творить со мной все эти жуткие вещи. Откуда это, Марк? Кто-то когда-то так же поступал с тобой? Откуда такая изощренная жестокость? Ты получаешь удовольствие от всего этого или тебе от этого грустно? А вот мне грустно, Марк, очень. Ты взял меня в жены такой, какой я была, и за эти годы разобрал по кусочкам, и осталась только пустая оболочка, внутри которой когда-то была личность по имени Кейт Гавье. Когда-то там внутри была я, но теперь меня нет, и осталась только скорлупа. Меня больше нет, и в этом виноват один лишь только ты. Почему я, Марк? Почему ты выбрал меня? Я могла так много всего дать другим людям, так много. Я жила настоящей жизнью, а теперь…»

Марк продолжил:

— Ну, тогда ложись сегодня пораньше, дорогая.

Кэтрин кивнула, поняв истинный смысл, который ее муж вложил в эти слова. И вдруг почувствовала острое желание разрыдаться — она знала, все из-за усталости. Когда она уставала, сдерживать чувства становилось все труднее.

Кэтрин выпила две чашки очень крепкого кофе, зная, что, чтобы выполнить всю работу на день, она будет нуждаться в топливе. Если она не успеет или не справится, конец недели будет для нее пыткой. В воскресенье вечером Марк сядет за компьютер — печатать полный список. Если какой-то из пунктов в списке останется без галочки, за каждый такой пункт она получит балл. То есть целых шесть или семь баллов, помимо основного счета.

В среду Кэтрин нужно было вычистить всю «парадную» обувь — то есть сначала натереть их воском, затем пройтись по ним жесткой щеткой и, наконец, отполировать с помощью мягкой тряпочки до блеска. Четыре пары обуви — по одной на каждого члена семьи. Потом она должна была поменять воду во всех вазах с цветами, чтобы не было запаха протухшей воды; взбить все подушки; вычистить кухонный шкаф, вымыть и вытереть всю посуду и вернуть ее на прежнее место, когда будут вымыты и вытерты полки в шкафу; натереть до блеска все зеркала; и, наконец, разгрести подъездную дорожку к дому — убедиться, что галька на ней распределена равномерно, убрать мусор и другие предметы, которые могут быть под ней.

Кэтрин уже один раз пыталась соврать насчет пунктов в списке. Она вспомнила тот воскресный вечер. Марк зачитывал ей пункты, а она должна была ответить «сделано» или «прочерк». Нависнув над ней, ее муж произнес: «Пятница — протереть сверху и внутри аптечных шкафчиков». Кэтрин знала, что не сделала этого; она отвлеклась и просто забыла. Так что она солгала. Чтобы Марк не порезал ее, она солгала и сказала: «Сделано».

Точным движением муж ударил ее наотмашь пластиковым планшетом, на котором был прикреплен список дел, порезав кожу под левым глазом. Капелька крови потекла по щеке Кэтрин и упала на плечо ее сорочки. Марк нарушил одно из своих главных правил: никогда не наносить раны в том месте, где это могут заметить посторонние.