Аманда Проуз - Что я натворила?

И вдруг сквозь свою молитву Кэтрин расслышала слова Тима Кэттермола. Ей показалось, что он обращается именно к ней, что он готов подсказать Кэтрин решение. Это был ответ на ее молитву:

«Не соглашайся с тем человеком, не слушай его, не жалей его, не дай ему уйти и не защищай его! Убей того человека! Забей его камнями! Первым подбери камень и брось в него».

Слова эти засели в голове Кэтрин, и вскоре у нее не осталось другого выбора, кроме как с ними согласиться.

После службы Кэтрин, как всегда в подобных случаях, пришлось остаться на фуршет. Марк болтал с Домиником и несколькими сверстниками сына. Кэтрин случайно услышала конец предложения Луки:

— …этот чокнутый педик.

Путем нехитрых подсчетов Кэтрин пришла к выводу, что речь шла о Джеке Холлистере, которому пришлось покинуть Маунтбрайерз после того, как кто-то из преподавателей распространил в Интернете слухи о его ориентации. Ей казалось, что это просто отвратительно — выставить человека на посмешище только из-за его личной жизни.

— Не думаю, Лука, что стоит говорить о ком-либо в таких жутких выражениях. Не будь таким злым, — сказала она вслух.

Вся компания с удивлением уставилась на упрямую миссис Бедмэйкер.

Когда последние из собравшихся учителей и родителей освободили помещение, выпив дешевое вино и налопавшись слоеных пирожков, супруги Брукер остались в одиночестве. Марк заговорил:

— Дорогая, спасибо тебе большое за крайне ценное замечание по поводу истории с Холлистером. Уверен, мальчики смогут по достоинству оценить те идеи, на которые ты сегодня им намекнула. Мне очень странно, что ты вообще сочла необходимым вмешаться. Вряд ли, я думаю, ты до сих пор живешь в убеждении, что мир на самом деле «не такой злой». Я придерживаюсь той точки зрения, что такие, как Холлистер, должны быть немедленно исключены из академии. Подобному отребью тут не место.

— Отребью? — Кэтрин не смогла сдержать панические нотки в своем голосе.

— Да, именно. Или мне нужно постоянно напоминать тебе, что я отвечаю за качество обучения в Маунтбрайерз? Я не могу позволить подобным либеральным идеям циркулировать среди студентов! Так вот, впредь попрошу тебя воздерживаться от таких вот комментариев. Как только мне понадобится совет, какое средство для натирания полов использовать или как лучше мыть посуду, я к тебе обращусь. Но не смей открывать свой рот по тем вопросам, о которых не имеешь никакого понятия, потому что ни я, ни кто-либо другой не собирается слушать твою пустую болтовню. Ты меня поняла?

Хотя на протяжении всей своей тирады Марк улыбался, по его тону Кэтрин поняла, что у нее очень серьезные неприятности. Но, прежде чем женщина успела открыть рот, чтобы ответить, дверь в часовню приоткрылась, и Кэтрин увидела своих детей.

— Пожалуйста, можно мы домой пойдем? Не все время же в школе тусоваться! — протянули они хором.

— Боже мой, дети, я что, не имею права потискаться с вашей мамой без вашего присутствия? — улыбнулся Марк.

— Фу, как грубо, папаша! — покачал головой Доминик.

Кэтрин посмотрела на мужа. Его способность лгать с улыбкой на лице была воистину феноменальной.

Выслушав хвалебную речь капеллана, поблагодарив хор за трогательное исполнение гимна и попрощавшись со студентами, Брукеры зашагали домой. Доминик и Лидия вырвались вперед. Они ослабили узлы на своих фирменных галстуках и опустили вниз носки, стремясь поскорее превратиться из «ботанов» в «стиляг».

Кэтрин смотрела на своего мужа, неторопливо вышагивающего впереди. Он завел руку за спину, а его длинная мантия развевалась на ветру, так что Брукер-старший был похож на гигантскую летучую мышь.

— Мне кажется, собрание удалось, — сказал Марк. — Думаю, мою речь многие сочли интересной; некоторые были очень даже увлечены.

— Исправь «интересную» на «бесконечную» и «увлечены» на «мучились от скуки» — и я буду совершенно с тобой согласен, папа! — крикнул Доминик.

Муж Кэтрин громко рассмеялся, запрокинув голову. Как странно: он позволял и даже одобрял, подобные издевательства собственным детям, а если бы что-то подобное вздумала сказать его жена, она была бы жестоко наказана.

— Совершенно согласна с Домом, — заявила Лидия. — Ты все говорил, говорил и говорил. Бла-бла-бла. Да я уже после слов «приветствую всех» нить потеряла!

— Вот оно что. Получается, мои дети наконец научились объединять усилия. Молодцы. Двое — определенно лучше одного, особенно когда речь идет об интеллектуальной силе, — протянул Марк.

Доминик и Лидия дали друг другу «пять».

— Минуточку, дорогие мои. Ваше веселье мне кажется немного преждевременным. Вы просто забыли, что вы не в большинстве. У меня есть моя замечательная жена, которая, разумеется, будет на моей стороне, — продолжил их отец.

— Ой, пап, жаль, конечно, тебя разочаровывать, но я видела лицо мамы во время твоей речи — она выглядела так, будто ей скучно до усрачки. Как, впрочем, и нам всем! — заявила Лиди.

— Неужели?

Марк остановился и повернулся к своей жене.

— Ну-ка, Кэтрин, просвети нас. Как тебе речь? Интересная или скучная до усрачки, как столь метко выразилась наша дочь?

Все трое — Марк, Лидия и Доминик — уставились на Кэтрин. Лица ее детей были открытыми, они улыбались, а вот в глазах мужа женщина увидела открытую ненависть.

— Да, давай, мама, скажи уже — скучно было до усрачки или интересно? — спросил Доминик.

Кэтрин посмотрела внимательно на тех троих людей, из которых состояла ее вселенная. Она тщетно пыталась придумать ответ, который бы устроил Марка. И знала, что любой из таких ответов разочаровал бы детей.

Прошла всего пара мгновений. И слова вдруг вылетели у Кэтрин сами собой, без цензуры, такие, какие крутились у нее в голове. Это была ошибка.

— Мне было скучно до полной усрачки, — произнесла женщина.

Доминик и Лидия сложились пополам от смеха, истерически хохоча над таким необычным поворотом и радуясь, что их мама наконец-то присоединилась к общему веселью. Дом вытер слезы с глаз, положив руку на плечо Кэтрин.

— Ну ты выдала, мама! Шедевр!

Лидия сочувствующе приобняла отца.

Кэтрин чувствовала на себе строгий взгляд мужа, который тот даже не пытался скрыть от детей.

— Неужели, Кэтрин? Скучно до усрачки, да?

Марк прищурился, пытаясь понять, что заставило его супругу так дерзить. Он смотрел на нее, пытаясь разгадать, откуда у нее взялось столько уверенности в себе и что изменилось в порядке вещей, если Кэтрин смогла пойти против него. Марк не привык, чтобы с ним спорили, и ему не нравилось, когда ему возражают. Не нравилось категорически.

Кэтрин пыталась найти слова, чтобы утешить мужа, чтобы тот не сделал ей еще больнее вечером. Но как она ни старалась, слова эти не находились, как будто какая-то неведомая сила контролировала все, что она говорит.