Джеффри Арчер - Ложное впечатление. Подсолнух. Две девочки в синем. Марли и я

— Груз в пути.

Джек ничего не понимал. Он видел, как Анна неторопливо вошла в зал прилетов, разменяла в окошке «Трэвелекс» доллары и заняла место в очереди на такси. Такси Джека уже стояло с включенным двигателем на противоположной стороне улицы. Джек дожидался, когда мимо проедет такси Анны.

— Куда едем? — спросил таксист.

— Пока не уверен, но, скорее всего, к грузовому отделению, — ответил Джек.

Он предполагал, что Анна велит таксисту ехать прямиком туда, чтобы забрать футляр, который ее водитель отправил из Бухареста, но вместо того, чтобы повернуть направо, где возвышался большой синий щит с надписью «ГРУЗОВОЕ ОТДЕЛЕНИЕ», ее такси продолжало ехать на запад по шоссе М25.

— Какой же я тупица, — посетовал Джек.

— Не хотел бы выражать свое мнение по этому поводу, сэр, но было бы полезно узнать, куда мы все-таки едем.

Джек рассмеялся:

— Думаю, скоро выяснится, что в Уэнтворт.

Он попробовал успокоиться, но мог поклясться, что каждый раз, поглядывая в заднее окно, видит преследующее их черное такси, в глубине которого маячил неясный силуэт. Зачем она продолжала гнаться за Анной, если картина должна была быть на грузовом складе?

Их машина свернула с шоссе М25 и поехала по дороге на Уэнтворт, а такси, которое, как казалось Джеку, их преследовало, продолжило свой путь по шоссе.

— Вы все же не тупица — похоже, мы и впрямь едем в Уэнтворт.

— Не тупица, но псих, — заметил Джек.

— Это вы уж сами решайте, сэр, — сказал водитель, когда такси Анны въехало в ворота Уэнтворт-Холла и устремилось вверх по подъездной аллее. — Хотите, чтобы я и дальше ехал за ней?

— Нет, — ответил Джек. — Но мне нужно где-нибудь неподалеку переночевать.

— Вас, верно, смогут принять в «Гербе Уэнтворта».

— Так давайте узнаем.

Джек откинулся на спинку сиденья и набрал на сотовом номер Тома Красанти.

Первым, что почувствовала Кранц, очнувшись после операции, была острая боль в правом плече. Ей удалось оторвать голову от подушки, и она попыталась разглядеть маленькую комнату с белыми стенами. Кровать, стол, стул, одна простыня, одно шерстяное одеяло, судно. Дверной проем перегораживала решетка. Сомнений не было — она оказалась в тюремной больнице.

Кранц попыталась восстановить в памяти случившееся. Она помнила, как таксист прицелился ей в голову. Она успела отпрянуть всего на пару сантиметров, не больше. Никто еще к ней так близко не подбирался. Он наверняка был профи — возможно, бывший полицейский, возможно, военный. Но она, должно быть, сразу потеряла сознание.

Джек снял номер в гостинице «Герб Уэнтворта» и заказал столик, чтобы поужинать. Приняв душ и переодевшись, он предвкушал, как умнет большой сочный бифштекс.

Хотя Анна и добралась до Уэнтворт-Холла, где ей не грозила опасность, Джек не чувствовал себя вправе расслабиться, пока где-то поблизости могла рыскать Стриженая.

Сидя в холле, он с удовольствием потягивал «Гиннесс». Задолго до того, как гостиничные часы пробили восемь, вошел Том, огляделся и увидел старого друга. Джек встал, поздоровался и извинился за то, что вытащил его в Уэнтворт.

— Если в этом заведении делают приличный «Том Коллинз», жалоб от меня не услышишь, — сказал Том, поворачиваясь к бармену.

Друзья подсели к камину. Вскоре к ним подошел метрдотель и принял заказ — оба выбрали бифштекс.

Том достал из портфеля толстую папку.

— Начнем с важной новости, — сказал он, открывая ее. — Мы идентифицировали женщину на фотографии, которую ты прислал из Токио. Ольга Кранц. В конторе ее считали погибшей. Мы потеряли ее след в восемьдесят девятом, она была одним из телохранителей Чаушеску. Теперь мы уверены, что она работает исключительно на Фенстона.

— Смелое умозаключение, — заметил Джек, когда бармен принес «Том Коллинз» и еще полпинты «Гиннесса».

— Нет, если обратиться к фактам, — возразил Том и отпил коктейль. — М-м, неплохо… И Кранц, и Фенстон работали на Чаушеску, Кранц устраняла всех, кто представлял угрозу.

— Опять же косвенные доказательства.

— Пока не знаешь, каким оружием она пользовалась.

— Кухонным ножом? — предположил Джек.

— В точку.

— Значит, Анна должна стать ее очередной жертвой?

— Нет. Сегодня утром в Бухаресте Кранц арестовала местная полиция.

— Трудно поверить, что им удалось к ней подобраться. Я упускал ее, даже зная, где она находилась.

— Кранц была без сознания. Похоже, она схлестнулась с местным таксистом. У него было перерезано горло, а ей в правое плечо угодила пуля. Полицейские доставили ее в охраняемую больницу. Мы подумали, что ты, возможно, прольешь свет на то, из-за чего они схватились.

— Вероятно, Кранц пыталась выяснить, куда полетела Анна, но этот таксист ее не выдал.

— Понятно. Если нам повезет, остаток жизни Кранц проведет в тюрьме. Выяснилось, что таксист — полковник Сергей Слатинару — был героем Сопротивления. — Том убрал папку в портфель. — Так что можешь больше не беспокоиться о докторе Петреску.

Подошел официант, чтобы проводить их к столику в ресторане.

— Успокоюсь, только когда Кранц умрет, — возразил Джек, усаживаясь за столик. — До этого я буду волноваться за Анну.

— Анну? Ты с ней дружишь, что ли? — спросил Том, устраиваясь напротив.

— Едва ли, но мог бы. Я провел с ней больше ночей, чем с любой из моих женщин. — Джек на минуту прервался, так как официант принес ему салат «Цезарь», а Тому — тарелку супа из порея с картофелем. — Что еще ты узнал об Анне?

— Не много, — признался Том, — но могу сообщить, что один ее звонок из Бухареста был в Полицейское управление Нью-Йорка. Она попросила вычеркнуть ее из списка пропавших без вести и сказала, что навещала мать в Румынии. Она также звонила своему дяде в Данвилл и леди Уэнтворт.

— Значит, ее встреча в Токио прошла впустую.

— Объясни, — попросил Том.

— В Токио она встречалась со сталелитейным магнатом Накамурой, у которого, по словам консьержа из «Сейо», одна из самых больших в мире коллекций импрессионистов. — Джек помолчал. — Видимо, ей не удалось продать Накамуре Ван Гога, и тогда понятно, почему она отправила картину в Лондон и позволила переправить ее в Нью-Йорк.

Официант принес бифштексы:

— Кому с кровью, кому среднепрожаренный?

— Мне с кровью, — сказал Том.

— Про Липмана еще что-нибудь накопал? — спросил Джек, когда официант поставил на стол тарелки и удалился.

— Да уж, — ответил Том. — Он американец во втором поколении, юриспруденции обучался в Колумбийском университете. После окончания работал в нескольких банках, а потом попался на мошенничестве с акциями. — Он сделал паузу. — Отсидел два года и до конца жизни лишился права работать в учреждениях, занимающихся финансами.