Джеффри Арчер - Ложное впечатление. Подсолнух. Две девочки в синем. Марли и я

Его взгляд остановился на стене над столом, где висела большая фотография, на которой Джордж Буш пожимал ему руку на Нулевом уровне.

Джек ждал Анну у стойки регистрации. Анне было неловко, все-таки этот мужчина следил за ней последние девять дней. Но когда они поднимались по трапу в салон самолета, Джек уже знал, что Анна поклонница бейсбола, любит спагетти и Дастина Хоффмана, а она узнала, что он тоже болеет за «Никсов», что его любимый артист — Фернандо Ботеро и ему ничто не заменит мамино ирландское рагу.

В самолете Анне удалось заснуть. Проснулась она за час до прилета и обнаружила, что Джек спит, опустив голову ей на плечо. Сонная Анна села и взяла у стюардессы чашку чая.

Джек выпрямился.

— Так что вы намерены предпринять первым делом, после того как чудесным образом восстали из мертвых? — поинтересовался он чуть погодя.

— Выяснить, захочет ли кто-нибудь меня нанять. А вы?

— Придется доложить шефу, что мне так и не удалось подобраться к Фенстону, и он выдаст одну из двух своих любимых фразочек: «Повысьте ставки, Джек» или «Прибавьте газа».

— Вряд ли это справедливо, ведь Кранц — за решеткой.

— Но я тут ни при чем, — заметил Джек. — А потом мне придется столкнуться с гневом куда страшнее, чем гнев, шефа, — когда стану объяснять матушке, почему пропустил субботний ужин с ее рагу. Единственная надежда на спасение — выяснить, что означает сокращение НРК. — Джек опустил руку в карман. — Благодаря современным технологиям Тому удалось изготовить точную копию ключа, хотя оригинал находится в Бухаресте.

Джек протянул Анне ключ. Анна повертела его в руках и предположила:

— Нью-йоркский регби-клуб, Нью-йоркский рестлинг-клуб, что еще?

— Нью-йоркский рок-клуб, и если вам что-то еще придет в голову, сообщите, потому что я намерен выяснить это до понедельника.

— Может, вы чуть сбавите темп на завтрашней утренней пробежке и скажете, удалось ли решить головоломку?

— Вообще-то я надеялся рассказать вам это за ужином сегодня вечером, — признался Джек.

— Не получится. Мне жаль, Джек, мне и самой бы очень хотелось, но я ужинаю с Тиной. Завтра в шесть утра вас устроит?

— Тогда, чтобы встретиться на середине дистанции, мне нужно завести будильник на полседьмого.

— К этому времени я уже выйду из душа.

— Жаль, что я этого не увижу, — сказал Джек.

Липман без стука ворвался в кабинет председателя.

— Вы это видели? — спросил он и положил ему на стол номер «Нью-Йорк таймс», тыча пальцем в заметку из международной рубрики.

Фенстон впился взглядом в заголовок — «РУМЫНСКАЯ ПОЛИЦИЯ АРЕСТОВАЛА УБИЙЦУ» — и прочитал заметку.

— Выясните, сколько хочет начальник полиции.

— Все может оказаться не так просто, — нахмурился Липман. — И есть еще один вопрос. После того, что случилось с Моне, этого Ван Гога надо застраховать.

— Никогда не страхую мои картины. Мне не нужно, чтобы в Налоговой службе узнали стоимость моей коллекции, да и в любом случае такое не случается дважды.

— Уже случилось, — заметил Липман.

Фенстон скривился и какое-то время молчал.

— Хорошо, но страхуйте в лондонском отделении «Ллойда» и заявите страховую стоимость ниже двадцати миллионов, — в конце концов согласился он. — Я все еще надеюсь заполучить остальную коллекцию Уэнтвортов, и чего мне точно не нужно, так чтобы Ван Гога оценили в сто миллионов.

Кранц помочилась в постель и объяснила врачу, что у нее слабый мочевой пузырь. Он разрешил частые посещения уборной, но только в сопровождении как минимум двух конвоиров.

Эти частые, но короткие прогулки позволили Кранц изучить планировку этажа, но у них была и другая цель. Когда охранники закрыли ее в кабинке, она, сев на стульчак, извлекла из прямой кишки презерватив, промыла водой из унитаза, развязала узелок на конце и вытащила плотно скрученные двадцатидолларовые купюры. Взяв две, она засунула их под бинт и повторила все действия в обратной последовательности.

Кранц спустила воду, охранник открыл дверь, и поднадзорную отвели обратно в палату. Остаток дня она проспала.

Сидя на заднем сиденье такси, Джек позвонил шефу и доложил о возвращении в Нью-Йорк.

— Отдохнули бы до понедельника, Джек, — предложил Мейси. — Вы это заслужили.

— Сегодня суббота, — напомнил Джек.

— Значит, в понедельник утром первым делом — ко мне.

Джек решил позвонить матери.

— Ты сегодня придешь поужинать? — спросила она, и Джек прямо-таки ощутил аромат тушеного мяса.

— Неужто пропущу, ма?

— А на прошлой неделе?

— Ну да. Я собирался тебе позвонить, но кое-что произошло.

— Может, приведешь это «кое-что» с собой на ужин? — Джек замешкался, что было с его стороны глупым промахом. — Она католичка?

— Нет, мама. Она разведена, была три раза замужем, двое ее бывших погибли при загадочных обстоятельствах. Да, еще у нее пятеро детей, и не все от тех трех мужей. Но тебе будет приятно узнать, что только четверо сидят на тяжелых наркотиках, ведь пятый — в тюрьме.

— У нее есть постоянная работа?

— Конечно, ма, она получает наличными. Клиентов обслуживает в основном по выходным, но заверила меня, что всегда выкроит часок ради миски ирландского рагу.

— Так чем она занимается на самом деле?

— Ворует картины. Специализируется на Ван Гоге и Пикассо.

— Все лучше, чем предыдущая, та специализировалась на разбазаривании твоих денег.

— Пока, мама, — попрощался Джек. — До вечера.

Закончив разговор, он обнаружил, что поступило сообщение от Анны, в котором она дала ему прозвище: «Включите мозги, Слежак. „Р“ лежит на поверхности. Вам меня не догнать!»

Охранники ночной смены первые два часа вышагивали взад-вперед по коридору, каждые несколько минут открывая палату Кранц и включая свет, чтобы проверить «наличие» поднадзорной. Потом их активность ограничилась каждым получасом.

В пять минут пятого, когда двое охранников постарше ушли поесть, Кранц позвонила в звонок у кровати. Ворчун с материальными проблемами и заядлый курильщик проводили ее в уборную. Когда она вошла в туалет, второй охранник остался в коридоре, а первый стал караулить у двери. Кранц достала еще две купюры и спустила воду. Охранник открыл дверь. Улыбнувшись, она сунула деньги ему в руку. Быстро, не выходя в коридор к напарнику-курильщику, он положил их в карман. Охранники отвели Кранц в палату и закрыли.

Через двадцать минут после перерыва вернулись два других охранника. Один из них открыл палату проверить, на месте ли Кранц. Убедился, отступил назад в коридор, закрыл дверь и сел играть в нарды с напарником.

Кранц сделала вывод, что попытаться сбежать можно только между четырьмя и четырьмя двадцатью утра, когда охранники постарше отлучаются поесть. Бабник, курильщик и соня так и так будут при деле, а ее ничего не подозревающий соучастник будет только рад сопроводить ее в туалет.