Джеффри Арчер - Ложное впечатление. Подсолнух. Две девочки в синем. Марли и я

Анна подумала о Ребекке и Тине и помолилась об их спасении. Она уже начала ощущать уверенность, что рано или поздно проснется от этого кошмара, когда услышала крик:

— Второй самолет врезался в Южную башню.

Джек сидел за компьютером. Ему удалось собрать кое-какую информацию — позвонил один из его «наружников», Джо Корриган, и сообщил, что Фенстона и Липмана видели у входа в здание на Уолл-стрит за пару секунд до того, как в башню врезался первый самолет.

— А Петреску? — спросил Джек.

— Представления не имею, — ответил Джо. — Последний раз ее видели у входа в башню без четырнадцати минут восемь.

— Второй самолет врезался в Южную башню, — повторила женщина позади Анны.

— Это не несчастный случай, — сказал кто-то. — Воздушное пространство над городом — запретная для полетов зона, значит, все было задумано.

За считанные минуты были выдвинуты версии о заговоре, террористических атаках и ужасных катастрофах.

Оказавшись на сороковом этаже, Анна уловила запах дыма. Еще ниже дым стал плотнее и быстро проник в легкие. Глаза слезились, Анну охватил приступ кашля. Люди впереди спускались очень медленно, перебирались со ступеньки на ступеньку. Всех мучил кашель. Неужели они попали в ловушку?

— Не останавливайтесь, спускайтесь, — приказал поднимавшийся навстречу пожарный. — Скоро станет легче.

Кашель не отступал еще три пролета, но дым потихоньку рассеивался.

На двадцать первом этаже несколько человек остановились передохнуть. Анна видела через стекло, что люди здесь до сих пор остаются на рабочих местах.

Этажом ниже идти приходилось по щиколотку в воде — тут повсюду были пожарные установки. Анна перешагивала через осколки стекла, обломки пластика и куски металла.

— Спускайтесь, не говорите по сотовым телефонам — вы задерживаете идущих следом, — повторял голос из мегафона.

Наконец она оказалась в вестибюле. Люди шлепали по покрытому водой полу, под потолком били струи из пожарных установок, но Анна и без того успела промокнуть насквозь.

Голоса из мегафонов звучали громче:

— Не останавливайтесь, выбирайтесь из здания и отходите как можно дальше.

В толпе измученных и обессилевших людей Анна шагнула на переполненный эскалатор. Спустившись к главному вестибюлю, она на другом эскалаторе поднялась до открытой пешеходной площадки. Еще один голос прокричал:

— Леди, не останавливайтесь.

— Куда идти? — безнадежно спросила она.

— Не важно. Уходите как можно дальше.

Когда Анна добралась до пожарных машин и карет «скорой помощи», она перешла на бег трусцой. Потом побежала в полную силу и услышала позади грохот. Грохот, похожий на раскаты грома, грохот, который нарастал с каждой секундой. Анна обернулась.

Она остолбенела от ужаса, увидев, что Южная башня сложилась словно карточный домик. На ее месте вырос столб из обломков и пыли, а через мгновенье густая лавина огня и дыма покатилась по забитым людьми улицам, поглощая всех и вся.

Анна побежала так, как не бегала никогда. Она абсолютно не сомневалась, что вот-вот погибнет, и надеялась только, что смерть будет быстрой.

Сидя в кабинете на Уолл-стрит, Фенстон, не веря собственным глазам, увидел, как второй самолет врезался в Южную башню.

Весь следующий час после первого взрыва Фенстон пытался дозвониться до своего офиса по телефону-автомату. Липман занимался тем же по сотовому.

Услышав еще один взрыв, Фенстон отбросил трубку и ринулся к окну. Липман кинулся следом. Оба, не говоря ни слова, наблюдали, как рушится Южная башня.

— Скоро рухнет и Северная, — заметил Фенстон.

— Тогда мы сможем считать, что Петреску не выживет, — сказал Липман.

— Плевать на Петреску. Если рухнет Северная башня, я лишусь Моне, а картина не застрахована.

Анна бежала во весь дух. Первый раз в жизни она поняла, что чувствует человек, за которым раз в десять быстрее, чем бежит он, гонится лавина. Она успела закрыть рот белой шелковой блузкой — теперь черной и сырой — за миг до того, как ее накрыло серое облако.

Взрывной волной Анну швырнуло на землю, но она все равно отчаянно стремилась вперед. Ей не удалось проползти и трех метров, когда она ощутила удушье. Анна почти перестала дышать, когда коснулась чего-то теплого. Человек?

— Помогите, — не ожидая ответа, прошептала она.

— Давайте руку. — Мужчина крепко взял ее за ладонь. — Попытайтесь встать.

С его помощью Анне удалось подняться.

— Видите там треугольник света? — спросил он.

Анна повернулась кругом, но увидела лишь беспросветную черноту. Вдруг она приглушенно вскрикнула от радости — разглядела солнечный луч, пытавшийся пробиться сквозь мрак. Анна взяла незнакомца за руку, и они сантиметр за сантиметром стали продвигаться к свету, который с каждым шагом становился все ярче, пока они наконец не выбрались из этого ада.

Она повернулась к покрытому с головы до ног серым пеплом незнакомцу, спасшему ей жизнь.

— Продолжайте идти на свет, — напутствовал он и, прежде чем она успела его поблагодарить, снова нырнул в облако дыма.

Фенстон оставил попытки дозвониться до офиса, лишь когда Северная башня рухнула у него на глазах. Он ринулся по коридору и увидел Липмана, который писал «СДАНО» на табличке «Сдается в аренду», висевшей на двери пустого кабинета.

— Завтра на это место будет десять тысяч желающих, — объяснил он, — так что эта проблема по крайней мере решена.

— Может, офису вы и найдете замену, но не Моне, — грубо заметил Фенстон и, помолчав, добавил: — А если я не заполучу Ван Гога…

— Он уже пролетел полпути над Атлантикой, — сказал Липман.

— Будем надеяться. У нас теперь нет документов, доказывающих, что картина принадлежит нам, — заметил Фенстон, глядя на серую тучу, висящую над тем местом, где гордо возвышались башни-близнецы.

Выбравшись из кромешной тьмы, Анна не могла смотреть на слепящее солнце, ей было трудно даже разлепить покрытые пылью веки. Она добрела до перекрестка, без сил опустилась на тротуар и посмотрела на указатель — она была на углу Франклин-стрит и Черч-авеню. Всего в нескольких кварталах от дома Тины, подумала она. Но если Тина была в башне, как она могла выжить? Неожиданно рядом с Анной остановился автобус. Анна вошла в салон. Оплачивать проезд водитель не требовал.

Анна сидела в автобусе, обхватив голову руками. Она думала о поднимавшихся по лестнице пожарных, о Тине, о Ребекке. Они все погибли.

Автобус остановился у Вашингтон-сквер-парк, и Анна вышла. Она едва держалась на ногах. В горле у нее пересохло, ноги были стерты в кровь, все тело ломило от боли. Она из последних сил шагала по Уэверли-плейс, пытаясь вспомнить номер дома Тины. Оглядевшись по сторонам, она заметила знакомые перила из кованого железа и, подойдя поближе, посмотрела на табличку с фамилиями жильцов, висевшую справа от двери. Амато, Кравиц, О’Рорк, Форстер… Форстер, Форстер, радостно повторила Анна и нажала кнопку. Но как Тина могла открыть дверь? Анна не отрывала палец от кнопки, словно ее звонок мог вернуть Тину к жизни. Тишина. По грязным, покрытым пылью и сажей щекам Анны катились слезы.