Полина Жеребцова - 45-я параллель

Молодой двадцатилетний парень был одет в джинсы и летнюю рубашку с короткими рукавами. Рубашка была бежевой, слегка жатой, с золотыми пшеничными колосками. Короткий ирокез на волосах цвета черной вишни выдавал в художнике местного модника.

Он обернулся, когда наша компания совсем приблизилась. От неожиданности парень выронил баллончик.

– Испугался? – заорала рыжая тетка. – Привет прогрессу!

– Не испугался, – смутился художник. – Подумал, что это стражи порядка и опять оштрафуют.

Мне было четырнадцать. Первый выход вампира.

На меня парень даже не посмотрел, а мои эффектные спутницы включили музыку в кассетном магнитофоне на батарейках.

– Давай веселиться! – кричали они, по-цыгански тряся цветастыми юбками. – Войны для идиотов, любовь для нас! За хороший танец – дарю поцелуй!

Все стали плясать, и даже я, потому что веселье питало нас радостью.

Пожилые бестии так закружили паренька, что он потерял сознание.

Рыжая тетка бросилась ко мне.

– Ну что? – спросила она. – Какие ощущения? Что ты пьешь? Есть вампиры, которые питаются смехом: им нужно вызвать смех у человека и забрать его. Есть те, кто питается красотой, а есть такие, кому нравится боль. Может быть, ты пьешь смерть? Человека нужно убить? Что ты думаешь по этому поводу, милая?

На тетке были красные бусы, яркая зеленая блуза и радужная юбка.

– Никого мы убивать не будем, – строго сказала я.

– Не будем? – притворно удивились сестрички. – Ты что-то почувствовала?!

– Уходим отсюда, – сказала я.

– Как так?! – вскричала тетка. – Ты ведь не выпила энергию, а это ни с чем не сравнимое удовольствие!

– Мы уходим! – повторила я. – И никого убивать не будем!

Я направилась в сторону нашего автобуса. Сопровождающие недоумевали:

– Зачем возвращаться?

– Нас ждет автобус. – Я оглянулась и, кивнув на парня, начавшего приходить в себя, добавила: – Может быть, он еще успеет.

Рыжая тетка спросила:

– Как ты узнала?!

– Я знала это прежде, чем прозвучал первый вопрос, знала, едва взглянув на его лицо, я сразу поняла, кто передо мной. Он вампир. Зачем вы разыграли этот спектакль?

Двоюродные сестренки застыли с полуоткрытыми ртами.

– Как?!

– Когда я была человеком и жила среди людей, мне было достаточно одного взгляда, чтобы понять, кто передо мной, и сейчас, взглянув на вампира, я вижу, что это – вампир.

– Этого даже я не умею, – призналась рыжеволосая тетка. – Исключительный редкий дар. Но теперь я знаю, чем ты питаешься!

– И чем же?

– Знанием. И тем, что оно порождает, – изумлением! Вот твоя пища.

Проснувшись, я посмотрела на диван: там, сладко похрапывая, спала мама. Слава богу, все, что я видела, случилось где-то в параллельной реальности. Единственное, что стало очевидно: моя пища – изумление.

Готовя завтрак, я позвонила бабушке Эдуарда.

– Не обижает вас внучек? Не избивает?

– Спасибо! – ответила Олимпиада. – Трясется, злится, но ни разу после вашего прихода не ударил. Проклинает себя за то, что вас приглашал. Теперь, говорит, вы можете сдать его в милицию. Нам сказал, что вы так пообещали, если он нас побьет.

– Обещала.

– Наш Эдуард – ужасный мудак, девочка.

– Спасибо, я поняла.

– Он хотел вас трахнуть! – Последнее слово Олимпиада произнесла с вызовом и через секунду добавила: – Но его мечта не сбылась!

– Не сбылась еще ни у кого, – хихикнула я.

– Вы достойны честного и порядочного мужчины.

– Терпения вам! И здоровья!

Мы по-доброму, словно зная друг друга сто лет, попрощались.

Оставив матери омлет и бутерброды, я поехала в фотостудию и по дороге встретила Фросю. Вид у нее был тоскливый, судя по всему, она всю ночь пила водку.

– Погадай мне! – привязалась Фрося, увидев знакомое лицо. – Буду ли я счастлива?

– Иди проспись, – посоветовала я.

– Ты умеешь гадать, – канючила она, – погадай мне!

Пришлось глянуть в ее ладонь:

– Грядут проблемы.

– Не утешила, – всхлипнула Фрося, опускаясь на четвереньки.

– Что ты наковала своими поступками, то и читаю, – возразила я. – Некогда мне, бегу на работу.

Фрося на коленях поползла к клумбе, где еще не взошли однолетние цветы.

В фотостудии я первым делом позвонила Николя:

– Заберите свою квартирантку, она ползает по улице и плачет.

– Где?!

Я продиктовала адрес.

– Она забухала. Далась ей эта бормотуха! У памятника Ленину ползала в белой горячке, мы с Захаром еле дотащили ее до квартиры. Ночью опять ушла кутить…

– Не пейте, братья, бормотуху, – пошутила я.

Захар и Николя засмеялись, а у меня начался рабочий день.

В фотостудии я проработала ровно месяц.

Поначалу я подружилась с семьей хозяина. Они были из Грозного, а это значит, мы – земляки. Меня взяли работать администратором. Администратор – звучит гордо.

С сотрудниками Геннадий обращался деспотически: бросал в них стаканы с чаем и бил по спине, снимая для этой цели резиновый тапочек с потной ноги.

Все молча терпели… за три тысячи рублей в месяц. Если перевести эту зарплату в доллары, получалось примерно сто.

Когда Геннадию не нравились фотографии, он мог разорвать готовые снимки на мелкие кусочки и швырнуть в лицо безропотным работникам.

Мне он тоже делал замечания, но, в отличие от остальных, я имела неприкосновенный статус человека с родной земли, поэтому все указания сопровождались словами «солнышко», «доченька» и тому подобное.

Но сила привычки всегда берет свое, и как-то Геннадий самым бессовестным образом велел мне заткнуться и затопал ногами. Я очень удивилась, потому что последние десять минут молчала. Еле сдержалась, чтобы не ответить на выпад, но, помня о больной матери, нуждающейся в лекарствах, не стала раздувать скандал.

То, что делали сотрудники, хозяин не ценил.

Я могла за один рабочий день пересчитать тысячу детских фотографий, ползая по полу, и не дай бог было перепутать номера детских садов.

В мои обязанности входило предлагать посетителям кофе, а также отвечать на телефонные звонки, а затем вновь ползать по полу и продолжать считать фотографии. Я обслуживала клиентов, когда они приходили оформлять новые заказы. Делала отчет в компьютере. Отмечала продажи в тетрадях учета. Принимала в специальном окошке заказ на срочное фото, помогала клиентам снимать верхнюю одежду, одновременно подавая расческу и зеркальце. Не сбавляя темпа, я загружала в принтере бумагу и следила, чтобы на всех столах был идеальный порядок.

Молча, опустив глаза, мне приходилось выслушивать, что между всеми делами я недостаточно красиво склеила подарочные конверты.

– Если останется время, обработаешь фотографии в программе Photoshop, – покрикивал Геннадий.

Чтобы все успеть, следовало работать качественно и быстро все восемь часов, без перерыва на обед.