Михаил Булгаков - Мастер и Маргарита [Посев]

Буфетчик стал желт лицом.

— Девять месяцев… — задумчиво считал Воланд. — Двести сорок девять тысяч… это выходит круглым счетом двадцать семь тысяч в месяц… маловато, но при скромной жизни хватит… Да еще эти десятки…

— Десятки реализовать не удастся, — ввязался все тот же голос, леденя сердце буфетчика. — По смерти Андрея Фокича дом немедленно сломают и десятки будут отправлены в Госбанк.

— Да я и не советовал бы вам ложиться в клинику, — продолжал артист. — Какой смысл умирать в палате под стоны и хрипы безнадежных больных? Не лучше ли устроить пир на эти двадцать семь тысяч и принять яд, переселиться в другой мир под звуки струн, окруженным хмельными красавицами и лихими друзьями?

Буфетчик сидел неподвижный и очень постарел. Темные кольца окружили его глаза, щеки обвисли и нижняя челюсть отвалилась.

— Впрочем, мы замечтались, — воскликнул хозяин. — К делу! Покажите вашу резаную бумагу.

Буфетчик, волнуясь, вытащил из кармана пачку, развернул ее и остолбенел: в обрывке газеты лежали червонцы.

— Дорогой мой, вы действительно нездоровы, — сказал Воланд, пожимая плечами.

Буфетчик, дико улыбаясь, поднялся с табурета.

— Аа… — заикаясь, проговорил он, — а если они опять… того…

— Гм… — задумался артист, — ну, тогда приходите к нам опять. Милости просим, рад нашему знакомству…

Тут же выскочил из кабинета Коровьев, вцепился в руку буфетчику, стал ее трясти и упрашивать Андрея Фокича всем, всем передать поклоны. Плохо что-то соображая, буфетчик тронулся в переднюю.

— Гелла, проводи! — кричал Коровьев.

Опять-таки эта рыжая нагая в передней! Буфетчик протиснулся в дверь, пискнул: «До свиданья», — и пошел, как пьяный. Пройдя немного вниз, он остановился, сел на ступеньки, вынул пакет, проверил — червонцы были на месте.

Тут из квартиры, выходящей на эту площадку, вышла женщина с зеленой сумкой. Увидев человека, сидящего на ступеньке и тупо глядящего на червонцы, улыбнулась и сказала задумчиво:

— Что за дом у нас такой… И этот с утра пьяный… Стекло выбили опять на лестнице!

Всмотревшись повнимательнее в буфетчика, она добавила:

— Э, да у вас, гражданин, червонцев-то куры не клюют!.. Ты бы со мной поделился, а?

— Оставь ты меня, Христа ради! — испугался буфетчик и проворно спрятал деньги.

Женщина рассмеялась.

— Да ну тебя к лешему, скаред! Я пошутила… — И пошла вниз.

Буфетчик медленно поднялся, поднял руку, чтобы поправить шляпу, и убедился, что ее на голове нет. Ужасно ему не хотелось возвращаться, но шляпы было жалко. Немного поколебавшись, он все-таки вернулся и позвонил.

— Что вам еще? — спросила его проклятая Гелла.

— Я шляпочку забыл… — шепнул буфетчик, тыча себе в лысину. Гелла повернулась. Буфетчик мысленно плюнул и закрыл глаза. Когда он их открыл, Гелла подавала ему его шляпу и шпагу с темной рукоятью.

— Не мое… — шепнул буфетчик, отпихивая шпагу и быстро надевая шляпу.

— Разве вы без шпаги пришли? — удивилась Гелла.

Буфетчик что-то буркнул и быстро пошел вниз. Голове его было почему-то неудобно и слишком тепло в шляпе. Он снял ее и, подпрыгнув от страха, тихо вскрикнул: в руках у него был бархатный берет с петушьим потрепанным пером. Буфетчик перекрестился. В то же мгновение берет мяукнул, превратился в черного котенка и, вскочив обратно на голову Андрею Фокичу, всеми когтями впился в его лысину. Испустив крик отчаяния, буфетчик кинулся бежать вниз, а котенок свалился с головы и брызнул вверх по лестнице.

Вырвавшись на воздух, буфетчик рысью пробежал к воротам и навсегда покинул чертов дом № 302-бис.

Превосходно известно, что с ним было дальше. Выбежав из подворотни, буфетчик диковато оглянулся, как будто что-то ища. Через минуту он был на другой стороне улицы в аптеке. Лишь только он произнес слова:

— Скажите, пожалуйста… — как женщина за прилавком воскликнула:

— Гражданин, у вас же вся голова изрезана!

Минут через пять буфетчик был перевязан марлей, узнал, что лучшими специалистами по болезни печени считаются профессора Вернадский и Кузьмин, спросил, кто ближе, загорелся от радости, когда узнал, что Кузьмин живет буквально через двор в маленьком беленьком особнячке, и минуты через две был в этом особнячке.

Помещеньице было старинное, но очень, очень уютное. Запомнилось буфетчику, что первая попалась ему навстречу старенькая нянька, которая хотела взять у него шляпу, но так как шляпы у него не оказалось, то нянька, жуя пустым ртом, куда-то ушла.

Вместо нее оказалась у зеркала и, кажется, под какой-то аркой, женщина средних лет и тут же сказала, что можно записаться только на 19-е, не раньше. Буфетчик сразу смекнул, в чем спасенье. Заглянув угасающим взглядом за арку, где в какой-то явной передней дожидались три человека, он шепнул:

— Смертельно больной…

Женщина недоуменно поглядела на забинтованную голову буфетчика, поколебавшись, сказала:

— Ну что ж… — и пропустила буфетчика за арку.

В то же мгновение противоположная дверь открылась, в ней блеснуло золотое пенсне. Женщина в халате сказала:

— Граждане, этот больной пойдет вне очереди.

И не успел буфетчик оглянуться, как он оказался в кабинете профессора Кузьмина. Ничего страшного, торжественного и медицинского не было в этой продолговатой комнате.

— Что с вами? — спросил приятным голосом профессор Кузьмин и несколько тревожно поглядел на забинтованную голову.

— Сейчас из достоверных рук узнал, — ответил буфетчик, одичало поглядывая на какую-то фотографическую группу за стеклом, — что в феврале будущего года умру от рака печени. Умоляю остановить.

Профессор Кузьмин как сидел, так и откинулся на высокую кожаную готическую спинку кресла.

— Простите, не понимаю вас… Вы, что… были у врача? Почему у вас голова забинтована?

— Какого там врача… Видали бы вы этого врача… — ответил буфетчик и вдруг застучал зубами. — А на голову не обращайте внимания, не имеет отношения… На голову плюньте, она здесь ни при чем… Рак печени — прошу остановить!..

— Да позвольте, кто вам сказал?!

— Верьте ему! — пламенно попросил буфетчик. — Уж он знает!

— Ничего не понимаю! — пожимая плечами и отъезжая с креслом от стола, говорил профессор. — Как же он может знать, когда вы умрете? Тем более, что он не врач!

— В четвертой палате клиники 1-го МГУ , — ответил буфетчик.

Тут профессор посмотрел на своего пациента, на его голову, на сырые брюки и подумал: «Вот еще не хватало, сумасшедший…» Спросил:

— Вы пьете водку?

— Никогда не прикасался, — ответил буфетчик.

Через минуту он был раздет, лежал на холодной клеенчатой кушетке, и профессор мял его живот. Тут, надо сказать, буфетчик значительно повеселел. Профессор категорически утверждал, что сейчас, по крайней мере в данный момент, никаких признаков рака у буфетчика нет, но что раз так… раз он боится и какой-то шарлатан его напугал, то нужно сделать все анализы…