Лора Барнетт - Три версии нас

Он видел: портрет потряс ее. Ева остановилась у этой работы и смотрела на нее не в силах оторваться. Стоило предупредить ее заранее. Джим хотел сказать еще на дне рождения Антона, когда они поднялись с кровати (чудо, что никто их не застал) и он сунул Еве в руку приглашение на выставку. Но Джим промолчал. Возможно, ему хотелось поразить ее, донести с помощью портрета — «Читающая женщина» была самой большой работой из представленных, — как много она значила для него тогда и по-прежнему значит сейчас. При первой же возможности Джим подошел и встал рядом с Евой у картины.

— Помнишь, я однажды нарисовал тебя?

Она ответила не сразу.

— Да. Конечно, помню.

Сейчас в ресторане Макс Файнстайн смотрит на Еву, и лицо его расплывается в улыбке узнавания.

— Вы же замужем за этим актером! Как его — Дэвид Кертис? Слышал, он поселился в Лос-Анджелесе. О чем он думает, оставляя в одиночестве такую женщину, как вы?

За столом воцаряется тишина, даже Прю выглядит растерянной. Но Ева спокойно отвечает:

— Я вовсе не одинока, мистер Файнстайн. Наши дети со мной, и Дэвид приезжает, когда может. Но с вашей стороны очень любезно волноваться за меня. Благодарю вас.

Файнстайн не чувствует иронии и благосклонно кивает, а Прю быстро меняет тему разговора; но Джим видит — Еве неприятно происходящее, и начинает жалеть, что пригласил ее на этот ужин. Его собственная совесть тоже нечиста: он ощущал дискомфорт вчера, когда звонил в Трелони-хаус (там наконец установили телефон) и слушал рассказ Хелены о прошедшем дне, о том, как Софи расправилась со своим обедом и как все смеялись над ней, перепачканной едой и сияющей от счастья.

— Возвращайся скорее, Джим, — сказала она. Джим думает о Софи, подвижной не по возрасту, похожей на мать простоватыми правильными чертами лица, и на мгновение ему становится страшно, что Стивен расскажет Хелене о Еве, посетившей выставку и присоединившейся к ним за ужином. Но он все равно благодарен Еве за то, что она пришла, и не собирается отказываться от задуманного.

После десерта Стивен предлагает всем дижестив, но тут Ева встает и извиняется:

— Благодарю за чудесный вечер, но мне уже пора.

Джим провожает ее. Они молча выходят на Уайт-Хорс-стрит. Там он останавливается и обнимает Еву.

— Прости, если пришлось нелегко. Но я не мог отпустить тебя.

Она прижимается щекой к его груди; голос звучит сдавленно.

— Знаю. Я тоже не хотела уходить. Но как же тяжело притворяться!

Джим берет Еву за подбородок и приподнимает ее лицо. Он полюбил эту женщину, когда впервые увидел возле велосипеда с проколотой шиной, любил все годы в Кембридже и продолжает любить сейчас.

— Поехали со мной. — Он наклоняется и целует Еву. — Я найду какое-нибудь жилье. Твои родители могут посидеть с детьми.

Ева отводит взгляд и оборачивается в сторону Пикадилли, где бежит бесконечная череда такси и громко пыхтящих автобусов, а вдали колышутся на ветру деревья в Грин-парке.

— Я не знаю, Джим. Правда, не знаю.

Он не говорит ни слова, но не представляет, как переживет расставание с Евой во второй раз, хотя, разумеется, переживет. Люди преодолевают одиночество каждый день. Думают, что им это не под силу, однако секунды сменяют друг друга, превращаясь в часы, дни и недели, а они все еще живы. По-прежнему одиноки, даже когда находятся посреди толпы. Даже если рядом с ними любимый человек или ребенок.

Но сейчас Джим не одинок. Ева глядит на него.

— Да, хорошо. Позвони мне, когда все устроишь. Скажешь, куда приехать.

Он целует ее вновь.

— Да. Как только все сделаю. Ты знаешь, я так и поступлю.

Ева поворачивается и уходит, Джим провожает ее взглядом до тех пор, пока она не исчезает за углом. Затем возвращается в ресторан, где Стивен заказал бутылку десертного вина, а Файнстайн рассказывает о своем доме в Майами.

— Видели бы вы тамошних женщин — ничего подобного нигде на свете нет!

Стивен поглядывает на Джима с любопытством, а Прю избегает смотреть ему в глаза, но Джиму все равно: он думает только о том, когда снова увидит Еву. Все годы, прожитые без нее, будто не имели ни формы, ни цвета, прошли словно во сне, и лишь теперь Джим вспомнил, что значит бодрствовать.

Ева просыпается ранним субботним утром.

Она спала плохо, как и ребенок внутри. Ева несколько часов пролежала без сна, сложив руки на животе, ощущая его пинки и ожидая момента, когда серый утренний свет начнет пробиваться сквозь створки жалюзи. Наконец стрелки будильника, стоящего у изголовья, приближаются к семи, и Ева грузно встает с кровати. (При ее теперешних размерах мало что удается делать элегантно.) Джим спит не шевелясь. На двери она обнаруживает теплый халат, заботливо оставленный Синклером, и накидывает тот поверх ночной сорочки. В соседней комнате — кабинете с идеальными рядами скоросшивателей на самодельных полках — поперек раскладной кровати лежит на спине Дженнифер и смотрит загадочные сны.

Спустившись на кухню, Ева наливает воду в чайник, находит банку с растворимым кофе и насыпает его в кружку. Кухня, оснащенная по последнему слову техники, производит впечатление стерильной, как и остальные помещения в доме. В воздухе витает легкий аромат дезинфицирующих средств. Впервые навещая Вивиан и Синклера, Ева удивилась непритязательности здания — только что построенного, стоящего рядом с шестью другими точно такими же домами. За ними тянулись бесконечные поля, и лишь один ряд молодых низкорослых деревьев виднелся на горизонте. Можно было подумать, что Вивиан специально выбрала самый неброский пейзаж, желая стереть из памяти годы, проведенные в чудесном старом доме с каменными полами, розовыми кустами в саду, мастерской на чердаке, и ту часть своей жизни, которая прошла среди былого величия георгианской эпохи в темной квартире в Клифтоне, где по углам остро пахнет плесенью. Но, как выяснилось, на самом деле дом выбрал Синклер.

— Нам нравится то, что он новый. Как будто старая жизнь закончилась.

Ева понимала, о чем говорит Синклер — у него тоже имелся брак за плечами. Они с Вивиан познакомились, когда она зашла узнать состояние своего счета в банк, а Синклер, служивший там клерком, с неожиданной для него смелостью предложил сделать это за обедом. Синклер сед, стрижется очень коротко, и в целом внешность его непримечательна — из тех, какие сложно удержать в памяти.

После знакомства с Джимом Синклер позвонил ему и сказал, что имеет серьезные намерения в отношении Вивиан. Он внимательно изучил ее историю болезни и собирался теперь добиваться, чтобы врач назначил Вивиан лекарство, которое недавно прошло первые испытания.