Томас Кенэлли - Дочери Марса

К вечеру накануне отъезда старшая сестра казалась бледным, едва узнаваемым подобием той Митчи, которую Наоми видела в мельбурнском порту на протезе и с палочкой поднимающейся на борт парохода, который должен был доставить ее в Европу, — центр притяжения племени старших медицинских сестер всего мира. Наоми всерьез опасалась, не принесет ли эта навязанная Митчи разлука с Шато-Бенктен больше вреда, чем пользы, и даже обратилась за советом к доктору Эйрдри. Шотландка, сидя у себя в кабинете, строчила истории болезни. Ее симпатичный носик раскраснелся от холода, а руки были в перчатках — и это несмотря на весну.

— Тебе следовало бы все же поговорить с леди Тарлтон, — едва поздоровавшись, перешла к делу Наоми. — Из этой затеи с отправкой ее на юг ничего хорошего не выйдет.

— Вполне возможно, — не стала спорить Эйрдри, потянувшись к пачке сигарет. — Но попробуй убеди в этом нашу командиршу. Да и Митчи позабудет о своей хвори, стоит ей только попасть туда.

— В медицинском смысле — не спорю, — согласилась Наоми. — Но Митчи просто боится туда ехать.

— Чего и кого ей там бояться? — удивилась Эйрдри. — Господи, кто бы меня туда отправил!

Но шотландка понимала, что от Наоми так просто не отвяжешься.

— Ладно, пойду поговорю с нашей милашкой Полли, — со вздохом сказала Эйрдри. — Но при условии, что и ты со мной пойдешь.

Пройдя по коридору, они постучались в кабинет леди Тарлтон. Им открыла молодая сотрудница Красного Креста, исполнявшая обязанности секретарши. Сама хозяйка кабинета, сидя за столом, с довольно мрачным видом изучала какие-то документы. На первый взгляд могло показаться, что кабинет представляет собой полнейшую неразбериху. Но приглядевшись, они убедились, что здесь царит пусть весьма своеобразный, но все же порядок, — каждая папка лежала на своем месте, и в нагромождениях бумаг усматривалась система. Счета, квитанции, договоры об аренде, накладные на ремонтные работы и доставку продовольствия, мазута для отопления, часть которых, судя по шапкам, исходила от военных инстанций, а не только оплачивалась из бюджета комитета леди Тарлтон, — все лежало на своем месте. Леди Тарлтон подняла голову и со свойственной ей сердечностью приветствовала Эйрдри и Наоми.

Обе предпочли не садиться. Наоми без обиняков изложила свое мнение относительно Митчи. Когда она закончила, леди Тарлтон испустила тяжкий, продолжительный, почти музыкальный вздох.

— Ну, значит, нам необходимо сходить и поговорить с ней, — в конце концов ответила она, кладя ручку на стол и беря шарфик. Они вышли в коридор.

Дверь в комнату Митчи открыла та самая медсестра, которой предстояло сопровождать старшую сестру в Антиб. Митчи поздоровалась с ними, не скрывая мрачного раздражения.

— Ну, вот и мы! — сверкнув глазами, проговорила она. — Бейлифы изволили явиться!

И страшно закашлялась. Леди Тарлтон присела на стул у ее кровати и взяла ее руку в свою. Митчи что-то невнятно пробурчала, но руку не отдернула.

— Что с вами, друг мой? — осведомилась леди Тарлтон. — Я ведь желаю вам добра и только добра.

— Неплохое объяснение для пыток, — парировала Митчи.

— Напротив, я чувствовала бы себя убийцей, если бы не отправила вас туда, Митчи. Здесь ведь такая сырость, то холод, то дожди.

На щеках Митчи выступил румянец гнева и изнуряющей ее чахотки. Она устало вскинула голову.

— Вот если бы меня притащили сюда на носилках с выпущенными наружу кишками, тогда вы бы знали, как быть со мной. Тогда вы бы ко мне прислушались. Но я не в таком состоянии, и потому лишена права голоса. Меня снисходительно опекают, поглаживают по руке, а потом вдруг объявляют — через санитаров! — мол, вас подвезут до поезда и вообще начинают обходиться как с какой-нибудь засидевшейся нахлебницей… Еще одно, — продолжала старшая сестра Митчи, задыхаясь, но твердо решив высказать все, что накипело в душе, — меня отчего-то все стали считать упрямицей — выжившей из ума старухой или же, наоборот, четырехлетним ребенком. И умасливают, и веселят, а если понадобится, и за шиворот готовы взять.

— Друг мой, — вновь обратилась к ней леди Тарлтон. — Никто не собирается ни к чему вас принуждать.

— Приятно слышать. Попробовали бы только — я бы и с места не сдвинулась.

Леди Тарлтон опустила глаза и молчала.

— У меня самые серьезные причины остаться здесь, — вновь заговорила Митчи, — поверьте. Уже потому, что я не собираюсь здесь о них распинаться, нет ни малейших оснований считать меня полоумной старухой. И вот такой вопрос: смогу ли я регулярно получать официальный список убитых, раненых и пропавших без вести? Там, в Антибе?

— Нет, не думаю. Все здешние ужасы пусть здесь и остаются.

— Но ведь это важно. Таков этот мир. Ужасы, гибель, разрушение и так далее.

— Ради всего святого, — попыталась отговорить ее леди Тарлтон. — Вы сделали куда больше, чем кто бы то ни было еще в этом сумасшедшем доме. В этом змеином гнезде. Вы — инвалид, к тому же больны туберкулезом.

И, даже принимая во внимание риск задеть, оскорбить вас своим решением, я не могу обречь вас на верную смерть здесь, мой дорогой друг!

— Мне на все это наплевать, — сказала Митчи. — Я бы предпочла оставаться здесь со своими подружками в масках, чем отправляться куда-то, где люди ходят без масок, но которые мне не друзья. И… мой мальчик.

Наоми судорожно сглотнула. Она поняла, что все решилось. Что в эту секунду леди Тарлтон отказалась от своего плана отправить Митчи в Антиб.

— Схожу принесу вам чай, — сказала Наоми.

— Добрая девушка, — проговорила Митчи, — будто живой упрек всем нам за то, что превратили ее чуть ли не в горничную.

— Хорошо, — тряхнула головой леди Тарлтон, когда Наоми вышла, но могла услышать все, что говорилось в комнате Митчи. — Судя по всему, от Антиба придется отказаться. Но, старшая сестра Митчи, вы должны твердо пообещать мне, что не умрете здесь!

— Если он выживет , — ответила Митчи, — то и я тоже.

Заваривая чай, Наоми раздумывала над тем, что услышала от Митчи. Старшая сестра Митчи считалась в Шато-Бенктен кем-то вроде всеобщей тетушки. И то, что у нее могут быть и собственные дети, как-то не приходило в голову. Выдержав паузу, она вернулась в комнату Митчи. То, что Митчи окажется разведенной, не было бы чем-то таким уж из ряда вон, но сюрпризы не исключались.

Когда она подошла к дверям, из-за них не доносилось ни звука. Скорее всего и леди Тарлтон, и Эйрдри уже ушли. Митчи абсолютно спокойно, без следа неприязни пригласила Наоми войти. Едва та переступила порог и стала разливать чай, как Митчи попросила ее сесть. От Наоми не ускользнуло, что старшая сестра Митчи торопливо утирает слезы. Однако эти слезы нисколько не походили на слезы беспомощности.