Фэнни Флэгг - Жареные зеленые помидоры в кафе «Полустанок» [litres]

Он и в миссии спасения любил ее, лежа ночами на тощем матрасе из какой-то давно закрытой больницы, глядя на мигающие неоновые буквы: «ИИСУС СПАСЕТ ВАС» и слушая шум попойки на первом этаже, звон бьющихся бутылок и крики со двора: «Пустите погреться, пустите!» Каждый раз, когда его сердце сжимала тоска, он закрывал глаза, снова входил в кафе и видел: вот она стоит, улыбается ему.

Перед ним мелькали беспорядочные картины: Руфь хохочет над Иджи… Руфь за стойкой обнимает Культяшку, откидывает волосы со лба… Руфь беспокоится, когда ему плохо…

Смоки, возьми еще одно одеяло. Сегодня, говорят, будет холодно. Смоки, ну зачем ты все время уезжаешь, мы так волнуемся, когда тебя нет.

Он ни разу до нее не дотронулся, разве что иногда пожимал руку. Ни разу не обнял ее, не поцеловал. Но только ей одной хранил он верность. Ради нее он мог убить, потому что она была из тех женщин, ради которых убивают. Мысль, что кто-то или что-то могло причинить ей боль, вызывала у него спазмы в животе.

За всю жизнь он украл только один раз — фотографию Руфи, сделанную в день открытия кафе. Она стояла у входа, держа ребенка на одной руке, а другой прикрывала от солнца глаза. Этот снимок путешествовал с ним по городам и весям в конверте, приколотом булавкой к изнанке рубахи, чтобы не дай бог не потерять.

И даже после смерти она жила в его сердце. Для него она никогда не умрет. Забавно: за столько лет она так и не догадалась. Иджи знала, конечно, но молчала. Она была не из тех, кто заставит тебя стыдиться любви, но она знала.

Как она старалась разыскать его, когда заболела Руфь, но он мотался черт-те где в товарных вагонах. Когда он вернулся, Иджи повела его туда. Каждый понимал, что творится в душе другого. Они как будто вместе ее оплакивали. Но не вслух. Кто сильнее страдает, тот меньше об этом говорит.

РУФЬ ДЖЕМИСОН

1898–1947

БОГ ВЕДАЛ, ЧТО ТВОРИЛ,

КОГДА ПРИЗВАЛ ЕЕ В ДОМ СВОЙ

Четверг, 26 января 1969, страница 38

Рано утром в среду около железнодорожных путей, в миле к югу от Полустанка, обнаружен труп. Как установлено, тело принадлежит белому мужчине примерно 75 лет. Несчастный, на котором были только рабочие брюки и легкий пиджак, очевидно, скончался ночью от переохлаждения. На теле не найдено никаких документов, кроме женской фотографии. Похоже, этот человек был бродягой.

«Бюллетень Полустанка»

9 декабря 1956 г.

Печальные времена для меня наступают. Наше кафе закрылось, салон красоты — тоже; кажется, настал и мой черед. Почта скоро перестанет работать, и всю корреспонденцию будут пересылать в почтовое отделение в Гейт-сити. Но мне все еще нужны свежие новости, так что звоните или приносите их домой или передавайте моей дражайшей половине, если наткнетесь на него в городе.

С тех пор как Эсси Ру получила место органистки в кинотеатре «Дримлэнд Роллер Ринк» в Северном Бирмингеме, они с мужем Билли надумали переехать туда. Но я надеюсь, что они никуда не уедут. Ведь после того, как нас покинули Джулиан и Опал, от нашей старой компании осталась лишь я, Нинни Тредгуд и Бидди Луис Отис.

С сожалением сообщаю, что на этой неделе кто-то залез в дом миссис Эдкок и украл всех фарфоровых птичек из серванта, да и в буфете кое-чего недосчитались.

Но это еще не все. Я ездила на кладбище положить цветы на мамину могилку, и, представляете, кто-то умудрился стянуть у меня сумочку прямо из машины. Что и говорить, времена нынче не те. Просто любопытно, кто до этого мог додуматься?

Кстати, что может быть печальнее детских игрушек на могиле?

Старое шоссе Монтгомери, Бирмингем, штат Алабама

12 октября 1986 г.

Сегодня Эвелин встала чуть свет и сразу побежала на кухню готовить для миссис Тредгуд угощение. Перед уходом она разогрела его прямо на блюде, завернула в фольгу и положила в сумку-термос, чтобы не остыло. И снова она всю дорогу поторапливала Эда.

Старушка ждала ее на своем обычном месте. Эвелин попросила ее закрыть глаза и принялась разворачивать блюдо. Потом она налила из бутылки мятного чая со льдом и сказала:

— Ну вот, готово. Можете смотреть.

Увидев, что ей принесли, миссис Тредгуд захлопала в ладоши, как девочка, получившая рождественские подарки. Перед ней лежали отлично поджаренные зеленые помидоры, молодая кукуруза, шесть ломтиков бекона, горка нежной лимской фасоли и четыре огромные, пышные булочки на пахте.

Эвелин едва не прослезилась, видя, с каким восторгом ее приятельница разглядывает угощение. Она велела миссис Тредгуд поскорее есть, пока не остыло, и, извинившись, вышла в холл, чтобы разыскать Джинин. Вручив ей в конверте сто долларов и еще двадцать пять лично для нее, она сказала:

— Я вас очень прошу, проследите без меня за миссис Тредгуд, чтобы у нее было все, чего она захочет — из еды, и вообще.

— Да не надо мне никаких денег, дорогая, — ответила Джинин, — она и без того моя любимица. Не волнуйтесь, миссис Коуч, я о ней позабочусь.

Когда Эвелин вернулась, тарелка была уже пуста.

— Ах, Эвелин! Вы меня балуете — за что? Ничего подобного не ела с тех пор, как закрылось кафе.

— Вы заслужили, чтобы вас баловали.

— Вот уж не знала. В толк не возьму, отчего вы так ко мне добры. Каждый вечер я благодарю Господа и прошу Его спасти вас и сохранить.

— Да, я это чувствую.

В тот день Эвелин долго сидела со старушкой, держа ее за руку, и под конец сказала, что собирается ненадолго уехать из города, а когда вернется, то сделает ей сюрприз.

— Ой, я просто обожаю сюрпризы. Он больше хлебницы?

— Не скажу, а то не будет сюрпризом.

— Да, правильно. Ну тогда возвращайтесь поскорее, а то я теперь от любопытства с ума сойду, сами знаете. А это не ракушка? Вы поедете во Флориду? Опал и Джулиан прислали мне из Флориды ракушку.

Эвелин покачала головой:

— Нет, не ракушка. Ну не спрашивайте, потерпите немного и сами увидите. — Она протянула ей листок бумаги. — Вот номер телефона и адрес, где я буду жить. Если я вдруг понадоблюсь вам, дайте мне знать, ладно?

Миссис Тредгуд пообещала, что так и сделает, и не выпускала ее руку до самого отъезда. Потом она проводила Эвелин к выходу, где ее ждал Эд.

— Как поживаете, миссис Тредгуд? — спросил он.

— Прекрасно, молодой человек, просто прекрасно. Поела от души жареных зеленых помидоров и лимской фасоли. Это все ваша девочка мне принесла.

Эвелин уже прощалась с миссис Тредгуд, когда к ним подошла женщина с цыплячьей шеей, в ночной рубашке и лисьей горжетке, и громко сказала:

— Эй, вы, а ну уходите отсюда! Мы с мужем сняли это помещение, и чтобы до шести сюда никто не лез!