Фэй Уэлдон - Расщепление. Беда

А в Райс-Корте Эдвин выходил из комнаты, стоило кому-нибудь упомянуть про существование Сирины или тяжелые роды Сьюзен, но, с другой стороны, когда это мужчин его склада интересовали гинекологические или педиатрические разговоры?

По словам Натали, у которой уборкой занималась та же женщина, что и у Сьюзен — Маргарет, жена человека, потерявшего место на почте, — Сьюзен, громко топая, входила в кабинет (прежде кабинет Хэмфри) и совала Сирину в отеческие объятия Ламберта. «Твой ребенок, — говорила она. — Ты отец, так и заботься о ней, вызови врача, не бросай все на меня».

Ламберт старался, как мог, но с вызовом врача возникла проблема — коллеги Розамунды оказались более лояльными, чем можно было ожидать. И Ламберту оставалось только бросить на полуфразе переписываемую сцену и везти малютку Сирину в травмпункт в двадцати милях от Барли. По прибытии туда Сирина неизменно оказывалась совершенно здоровой: симптомы сотрясения мозга (Роланд, страдая от братской ревности, имел обыкновение набрасываться на сестричку с кулаками) исчезали, температура опускалась до нормальной и затруднение с дыханием проходило при первом же соприкосновении с запахами и общим видом настоящего медицинского учреждения, с зеленым или белым халатом, с ласковым, заботливым стетоскопом. Просто можно было подумать, что лечение у девочки в крови, что у нее какая-то особая связь с медицинской профессией, но откуда же? Пошли слухи, что дух Розамунды витает над Железнодорожным коттеджем точно неприкаянный призрак, пусть физически она и пребывала в амбулатории, держа голову высоко, бросая вызов осуждению света.

Как-то Натали посетила леди Райс, которая теперь часто коротала вечера дома в одиночестве. Эдвину пришлось уехать по делам райсовского поместья — навестить братьев на тропических островах, и жену он с собой не взял. «Так будет лучше, моя дорогая. Мы даем друг другу слишком мало простора». Леди Райс не могла не признать справедливости этого довода. Да и как обойдутся посетители Райс-Корта без ее неусыпного внимания? Сливки в чае со сливками — последняя приманка — могут оказаться скисшими; полы перестанут натираться; бухгалтерский учет нарушится; к тому же посетителям нравилось увидеть титулованную особу, пусть и парвеню, хотя бы мельком, хотя бы исчезающий за колонной головной платок, колыхание практической юбки. Нет, леди Райс никак не могла пренебречь своими обязанностями. «Титулы, — смеялся Эдвин своей излюбленной шутке, — титулы даром не даются».

В другой раз Натали сказала:

— Не странно ли? Я же была по-настоящему симпатичным человеком. А теперь уже нет. Вот что с тобой делает предательство. Я ненавижу Сьюзен не за то, что она отняла у меня Клайва, а за то, что она сделала с моим характером. Надеюсь, Анджелика, тебе этого испытать не придется и ты навсегда останешься симпатичной. Ты правильно делаешь, храня слепоту, так лучше всего.

— О чем ты? — спросила леди Райс. Ей казалось просто поразительным, как ее приятельницы проецировали на нее собственные беды, в чем бы эти беды ни заключались. — Почему ты говоришь, что я слепа?

— Да так, — сказала Натали. — Я теперь совершенно счастлива. У меня новое хобби, игра под названием «допекай Клайва». Я требую все больше и больше алиментов, а потому получаю доступ к его счетам. Я не даю ему ни секунды покоя. Обойдется! Он платит по закладной Сьюзен.

— Он… что? — Леди Райс даже растерялась.

— Хамфри не может ее содержать, он разорился, так что Клайв взял это на себя и тратит деньги, по праву наши общие.

— Но разве Ламберт не помогает?

— Ламберт? — усмехнулась Натали. — Ламберт на пути к отставке.

— Не могу поверить.

— По словам Маргарет, чуть утром Ламберт уходит из дома, чтобы проводить Роланда в школу, как Сьюзен уже названивает Клайву. Ламберт возвращается без четверти девять, и без четверти девять минус тридцать секунд Сьюзен и Клайв кончают разговаривать.

— Маргарет ненадежная свидетельница. Она ненавидит Клайва.

— Почему, Анджелика, ты продолжаешь поддерживать Сьюзен, мне абсолютно непонятно.

— Но Сьюзен и Ламберт по-настоящему любят друг друга, — сказала леди Райс жалобно.

— Когда Хамфри ушел, Сьюзен потребовалась нянька, — сказала Натали, — а Клайв прекрасен как приходящий любовник, но как партнер, живущий в доме, он безнадежен. Ну и она взамен ухватила Ламберта — из-за пьесы в Национальном. Думала, что будет знакомиться с интересными людьми. Но, по словам Маргарет, из Национального звонят и требуют переписать, а Ламберт ничего не делает и не сделает. По-моему, тебе следует держаться от Ламберта подальше, Анджелика. Стремление губить себя заразительно. В деревне говорят, что ты безнадежно в него влюблена.

— В деревне… что?!

— Тебя видели, когда ты целовалась с ним у старого железнодорожного пути на дне рождения Роланда.

— Не могу поверить!

— Ну так не верь, — сказала Натали. — И вообще они скоро найдут еще что-нибудь для сплетен. Сказать мне Ламберту, что Сьюзен опять крутит с Клайвом?

— Да, — сказала Джелли Уайт, вернувшись. — Да, да, да! Подтолкни Натали сказать Ламберту. Это хотя бы расшевелит всех.

— Тебе непременно надо что-нибудь устроить, — сказала леди Райс Джелли. — И я вовсе не хочу, чтобы Сьюзен опять осталась неприкаянной.

— Как ты позволяешь топтать себя! — сказала Джелли. — Только и делаешь, что кидаешься ничком в грязь и говоришь людям: «Ах, будьте так добры, прогуляйтесь по мне взад-вперед!»

— Ты про то, как я упала с лестницы в гнилые сливы? — спросила леди Райс. — Так ведь это ты меня столкнула.

— Нет, ты сама, — сказала Джелли. — Ты сама пнула себя в щиколотку. — И началась уже такая знакомая какофония хохота, свиста, насмешливых завываний.

— Я думаю, тебе следует сказать Ламберту, — сказала леди Райс Натали, которая ждала ответа. — Так будет только справедливо.

— Меня справедливость не интересует, — сказала Натали. — Меня интересует, как устроить побольше неприятностей. Учти, я понимаю, что Клайв — неплохое противоядие после Ламберта. У Ламберта огромные ступни, потные и вонючие; он толстый — и это большое белое брюхо будет брякать по тебе каждую ночь. Он, говорят, не из тех, кто упускает удобный случай. И довел Розамунду до полного истощения. А вот Клайв, он такой ровный, собранный, от него никогда не пахнет, и он почти не дышит, и его маленький плунжер бьет прямо в цель. Я любила его, а теперь у меня — никого.

Натали заплакала. Обходиться без привычного секса после многих лет брака, когда тебе и в голову не приходило, что ты можешь его лишиться, — да, это тяжело.

Леди Райс услужливо сообщила Эдвину, и он, естественно, сообщил Ламберту, а тот тут же расстался со Сьюзен и вернулся к Розамунде, так что в Железнодорожном коттедже возникла вакансия. Вакансию эту заполнил Клайв, чего Натали не предвидела.