Фэй Уэлдон - Расщепление. Беда

Но, как сказал Эдвин, Тоффнеры разрядят атмосферу.

— О’кей, — сказала леди Райс.

— Милая Анджелика, — сказала Сьюзен, — я думала, что так и не дождусь от тебя приглашения. Последнее время все стали такими необщительными. Не вернуться ли нашей компании к прежнему? Пригласи Розамунду, Натали, Ламберта, ну всех, хорошо? Мне принести шоколадный мусс? Лучше бы, конечно, без Тоффнеров, но нельзя же никогда их не приглашать. Она такая нудная, но он мне кажется очень привлекательным, несмотря на его внешность. Почему бы тебе не пригласить и нового служителя церкви, преподобного Хоссла? Мы пообедали бы как цивилизованные люди, а за кофе вознесли бы благодарственную молитву примирения. У меня на родине так делают постоянно. Все до того ужасны со всеми, а ведь мы были такими друзьями!

Леди Райс позвонила тем, этим и действительно пригласила еще гостей — нейтральных, полузнакомых: Лечуортов, Стивенсов, Эрика Наггарда, телевизионного режиссера, — но не Розамунду, Ламберта или Натали. То есть пока. Но года через два она сделает это обязательно.

Дообеденное шампанское пили перед пылающими поленьями. Собаки выглядели очень довольными, словно в мире все обстояло прекрасно, — золотистые головы на золотистых лапах, пыхтение, сопение. Миссис Макартур настояла на том, чтобы обносить гостей шампанским. Миссис Макартур, чувствовала леди Райс, была бы много полезнее на кухне, но она по-прежнему поступала так, как ей хотелось. На Сьюзен было новое черное прямое платье, скрадывавшее ее костлявость. Леди Райс надела примерно такое же, но Сьюзен совершенно ее затмила. Эдвин сказал: «Прелестное платье, Сьюзен», а про платье жены и не упомянул. Клайв был в белой рубашке и канареечном жилете — Сьюзен его подчистила, чего с Ламбертом ей так и не удалось. Свои усики он сбрил. Сара Тоффнер облачилась в слишком тесное ярко-зеленое платье из жесткой лоснящейся материи. Тулли Тоффнер был в полосатой бело-розовой рубашке, которая гармонировала с цветом его лица. Сара Тоффнер занимала всех заботами, которые ей причиняет филиппинская прислуга — она жутко боится английской деревни и убежала при виде коров. Все вежливо улыбнулись, а леди Райс внезапно сказала:

— В таком случае не милосерднее было бы оставить ее в Лондоне?

А Сара ответила:

— Ах нет! Она бы украла все и сбежала!

— Я так и знала, что она скажет именно это, — заметила Джелли, — потому я и спросила.

— Бога ради! — сказала леди Райс. — Уйди! Не теперь. Не на званом обеде.

— Оʼкей, оʼкей, — сказала Джелли.

Тулли Тоффнер сказал, что, к счастью, он заручился услугами лучшего адвоката в этой области, чтобы вчинить иск о Доме Путеводной Звезды и оспорить завещание Сариной бабушки — многообещающего юридического аса. Зовут его Брайан Мосс, и он партнер в фирме «Кэттеруолл и Мосс». И разговор зашел о крайне забавных фамилиях, частенько фигурирующих в названиях юридических фирм. Ну хотя бы «Уоллокитинг и Уоллокитинг», или «Ворр, Притонли и Пропал», или «Постел и Храпп». Эдвин открыл секрет: «Кэттеруолл и Мосс» уже более полувека вели почти все личные дела Райсов довольно-таки вяло и сонно, но молодой Брайан Мосс, внук первого Мосса, ну просто маг и волшебник в разводных делах, а также, видимо, и в делах о наследствах.

— Откуда, собственно, Эдвин знает, что этот Брайан Мосс такой умелец в разводах? — спросила Джелли.

— Заткнись, — сказала Анджелика. — Наверное, от Боффи Ди.

Боффи постоянно грозила разводом каждому очередному мужу, да и не только грозила.

— Как же, как же! — сказала Джелли.

— Убирайся, — сказала леди Райс.

Тулли Тоффнер сказал, что Брайана Мосса ему рекомендовал Роберт Джеллико, и потому совсем неудивительно, если у него с Эдвином один и тот же адвокат. Ну и в случае, если иск будет удовлетворен, поместье Райсов, быть может, поспособствует Тулли перестроить Путеводную Звезду в фешенебельный дом с дорогими квартирами.

— Ну а я что говорила! — сказала леди Райс.

— Тулли похож, на Эдвина, — сказала Джелли. — Действует пусть и медленно, но соображает быстро. Он заметил, как поднялись твои брови.

— Что может быть нелепее! — сказал Тулли. — Двое стариков живут неведомо на что в мерзейшем запустении, занимая пространство, которого хватило бы на сотню людей.

— Разрешение на перестройку проблем не составит, — сказала Сара. — Особняк занесен в список памятников старины второй категории, но у Тулли столько добрых друзей в министерстве наследия!

Леди Райс раскаялась, что пригласила Тоффнеров, — за столом слышался зубовный скрежет, и даже собаки уныло косились из-под век, набрякших дремотой. С другой стороны, будто вернулись былые дни, когда гнев компании обращался на чужаков, а не вовнутрь.

Сидели гости в парадной столовой — званых обедов на кухне не едят. Леди Райс разливала лангустовый суп, когда в парадную дверь позвонили. Звон пронзительно отдался под сводчатым потолком из темных балок, ныне столь лирически описанным в «Путеводителе по справочнику Коуортовских поместий». Друзья семьи и гости обычно пользовались более скромными и менее массивными боковыми дверями.

— Ничего хорошего, — сказала Джелли.

— Я тебя не слышу, — сказала леди Райс.

— Слепоглухонемая, — сказала Джелли. — Не понимаю, как ты способна протянуть хотя бы день.

— А что мне было делать? — позднее спросила миссис Макартур, утратив обычное спокойствие и изысканность манер. — Когда звенит этот звонок, идешь и открываешь. А как же! Я думала, это Антея: с лошади свалилась или у нее виски кончилось. Не то бы я не открыла.

Чтобы открыть величественную резную дверь, миссис Макартур пришлось отомкнуть и отодвинуть всякие хитрые запоры. Некогда, в более невинные дни, дверь эта оставалась полуоткрытой все лето напролет. Только наступление зимних холодов принуждало закрыть ее. Но теперь воров было полно повсюду, и кто может знать, кто приходит и уходит под видом туристов? В «Справочнике» значилась стоимость всего и вся; почерневшее серебро было отчищено до блеска, тусклое золото было названо золотом; то, что выглядело фабричной подделкой под китайский фарфор, оказалось корейским, датируемым четвертым веком до нашей эры, и потому теперь днем у двери стояли охранники, а в сумерках посетители изгонялись, дверь запиралась, включалась сигнализация. Роберт Джеллико даже задумал сменить ласковых лабрадоров на немецких овчарок, но Эдвин и слушать не захотел, а Алтея сказала леди Райс, что Роберт — мужлан с каплюшкой мозгов, а об элементарной воспитанности и говорить нечего, не то бы он никогда ничего подобного не предложил. Собак же не меняют, будто они машины или жены.

— Она опасна, поберегись, — сказала Джелли.