Маргарита Зверева - Солнце внутри

– Ну, направление, да, – согласился я. – Разумеется.

Барон поджал губы и горестно покачал головой.

– Вот именно в этом и заключается самая главная проблема, – сказал он. – В этом «разумеется». Просто люди в своей массе не задумываются ни на секунду о таких основополагающих понятиях или явлениях, как, например, время. Они воспринимают его как данность, и все. Течет оно себе, тянет их за собой… А то, что оно тянет их в обрыв… Ну, что тут поделаешь, правильно?

– Ну, как бы да, – согласился я.

Барона передернуло.

– Так, дорогой мой, нам с тобой придется серьезно поработать над твоим лексиконом, но это потом… «Как бы да» ты оставь для тех, кто живет, как приходится, по-скотски. А мы с тобой вроде решили быть хозяевами времени, разве не так?

– Так, – ответил я и даже немного задрал подбородок, как полагалось хозяину над временем.

– Не бояться его, так?

– Так, – задрал я подборок еще выше.

– И как ты собираешься не бояться чего-то, что несет тебя неизвестно куда? Ты же полностью находишься в его власти!

Плечи мои упали вместе с подбородком.

– Не знаю, – окончательно расстроился я.

Я казался себе маленьким и глупым, почти что семилетним, а прожитые в таком старании годы стремительно катились коту под хвост. Барон заметил мое мрачнеющее настроение и решил перестать мучить меня.

– А что, если времени нет? – прошептал он торжественно. – Что, если время – или хотя бы течение времени – это иллюзия? Громадная иллюзия?

Совершенно неожиданно меня в бок кольнуло ядовитое подозрение, что Барон мог быть не в себе.

– Что значит иллюзия? – проговорил я напряженно.

– Иллюзия – это что-то, что только кажется, но…

– Я знаю, что такое иллюзия, – перебил я его нагло. – Но как может быть иллюзией нечто…

Я провел опущенной вниз ладонью твердую линию по воздуху.

– Фундаментальное? Основательное? – пришел на подмогу Барон.

Я повел плечом и склонил голову в знак частичного согласия.

– А ты знаешь, что самые умные люди, которые когда-либо жили, относились ко времени именно так? – побарабанил он пальцами по столу и вальяжно закинул ногу на ногу, явно чувствуя себя на коне. – Как к чему-то иллюзорному или, по крайней мере, лишнему. Спроси Ньютона, Эйнштейна…

– У вас висел его портрет, – вспомнил я и не смог сдержать ностальгическую улыбку.

– Правильно! – обрадовался Барон. – Он показывает язык времени! А знаешь как?

– Как? – наконец отбросил я сомнения и заинтересовался всерьез.

– Он сливает его воедино с пространством! Вот как! И получается пространство-время. Слышал о таком?

Что-то смутное заворошилось в моих мозгах.

– Вроде что-то такое нам говорили в школе, – сморщил я лоб. – Как целый кусок такой, да? Блок…

Барон щелкнул пальцами и даже слегка подпрыгнул на стуле. Я вылупил на него круглые глаза.

– Бинго! – щелкнул Барон еще раз уже почти у меня перед носом, и я слегка отпрянул. – Блок! Блок, блок, блок! Только Эйнштейн не дожил до этого понятия. А очень зря! Очень бы оно пришлось ему по душе!

Он отодвинулся от меня и театрально развел руками над своим ярко-красным глазированным тортиком, как будто показывая на сцене волшебный предмет. На тортике лежала веточка красной смородины, и Барон схватил ее двумя пальцами и нервно отбросил на блюдце. Теперь блок был безупречен.

– Так вот, смотри сюда, – заиграл Барон пальцами по воздуху над тортиком. – Это – наша вселенная.

– Сладенькая такая, не откажусь там пожить, – усмехнулся я, но Барон тут же сделал такие страшные глаза, что я поспешил отвести взгляд и запить неуместную улыбку горячим шоколадом.

– Тут, Адам, не до шуток, – процедил он. – Я пытаюсь доходчиво и наглядно донести космические истины до твоего витающего в нулевом пространстве между детством и взрослостью мозга. Так что изволь послушать внимательно.

Я никак не мог привыкнуть к граничащей с хамством прямолинейности Барона, но в очередной раз списал это на его доверительное отношение ко мне и решил не обижаться и подумать попозже о нулевом пространстве, в котором якобы находился мой мозг. Отставив чашку, я положил одну ногу на другую и обхватил колено. Такая поза представлялась мне очень взрослой, хотя и не особо комфортной. Но я застыл в ней, боясь пошевелиться, чтобы не сделать какое-нибудь несуразное движение и не выглядеть смешным. Примерно такие же ощущения у меня были, когда я затянулся первой в жизни сигаретой и изо всех сил сдерживался, чтобы не закашляться. Но Барон не обращал на мои старания никакого внимания. Внимание его было вновь поглощено тортиком-блоком и своей собственной речью.

– Так вот, ты видишь тут некий трехмерный объект, так?

– Так, – деловито кивнул я.

– Ты можешь представить себе, что это – образ вселенной? Вот в этом блоке все находится: земля, планеты, млечные пути, черные дыры… Пространство, одним словом?

– Ну да, почему нет, – пожал я плечами.

– А где тут время?

– Ну… – задумался я и слегка расслабил свою закостенелую позу. – Вокруг как-то, наверное…

– Вокруг – это как?

Забыв про взрослость, я снял ногу с ноги и придвинулся ближе к тортику.

Одну чайную ложку я положил с одного его конца, другую с другого, так что тортик стоял, как «Красная стрела» на рельсах.

– Вот время, – провел я указательным пальцем поверх конструкции слева направо.

– И вселенная катится по нему поездом, – правильно понял меня Барон.

– Ну да, наверное, так, – подтвердил я.

– Все та же река, замечаешь?

Я замечал. Но иного голова моя не выдавала, и я уже испугался, что работает она слишком медленно. Однако Барон не сердился на меня. Убрав одну ложку, он взял другую и нацелился ею на тортик, правда не той стороной.

– А теперь представь, что время – не вокруг блока, а одно из его измерений, – сказал он и осторожно проткнул тортик ложкой по диагонали.

– Одно из измерений, – повторил он многозначительным шепотом.

– Но… – сморщил я лоб, не сводя глаз с торчащего во вселенной острия.

– Но? – подбодрил меня Барон.

Я почесал подбородок, пытаясь понять, что меня смущает.

– Но проблема же в том, что тортик-то уже есть, – понял я свои сомнения. – А ложки еще нет. То есть еще не полностью. То есть… – снова запутался я и замолк.

– То есть пространство – это то, что есть целиком, а время – это то, что постоянно происходит? – пришел мне на подмогу Барон.

– Да! – с облегчением кивнул я.

– Ты хочешь сказать, что та ложка, которая лежала перед тортиком, – это будущее, которое нереально, а та, которая лежала сзади, – это прошлое. А оно реально?

– Ну… Не очень, – ответил я, чувствуя себя все больше как в школе у доски. Причем проверяли у меня не выученные уроки, а саму возможность думать. И ситуация эта, надо сказать, меня пугала. Но одновременно и завораживала.