Лидия Ульянова - Здесь и сейчас

— Вот такой сон. Никаких ответов, одни вопросы. Почему мама не могла мне купить действительно праздничное платье? Почему папа не починил утюг? Что это был за мальчик, у меня же нет брата? И откуда во мне вдруг проснулась такая любовь к симфонической музыке? Я же помню, как дальше, в моем сне льется мелодия, удивительно красивая и тонкая, проникает внутрь меня, пронизывает насквозь. В моей голове играют миллионы скрипок, они звучат волшебно, хоть я определенно не люблю классической музыки.

— А вы не пробовали обратиться к сомнологу?

— К кому? А, знаю, так называют специалистов по снам. Я даже могу назвать одного — Роберт Мосс, американец. Я читала его статью. Так где Роберт Мосс, а где я! А на земле Бремен я не знаю ни одного подобного специалиста.

— Если хотите, я мог бы вам помочь найти. В Берлине или во Франкфурте, например.

— Нет, не хочу. — Я только печально усмехнулась. — Сомнологи не оплачиваются из больничной кассы, а прием у подобных специалистов стоит немалых денег плюс стоимость проезда. Мне надоело тратить деньги безрезультатно. Да их и нет почти, свободных денег.

— Простите, я забыл. Оливер говорил мне об этом. Его условием было, чтобы не тратить много денег.

— Вот видите, какой у меня замечательный сын, все понимает! — Я откровенно всхлипнула. — Я заставляю его рано повзрослеть?

— Это неплохо, когда ребенок ориентируется в финансовых возможностях взрослых. А в остальном он обычный ребенок, все по возрасту, — поспешил успокоить меня Курт. Должно быть, как большинство мужчин, он не переносит женских слез. — Что ж, придется на первом этапе обходиться собственными силами.

Курт помедлил, словно в нерешительности.

— Фрау Таня, вы не будете возражать, если я попробую?

Я и не собиралась возражать, более того, я давно ждала, когда он это предложит.

— Я, конечно, не специалист уровня Роберта Мосса, но мог бы попробовать гипноз или нейролингвистическое программирование.

Таня, что бы ты ответила вчера на предположение, что можешь быть запрограммирована на что-либо юнцом-недоучкой? Совершенно верно, ты послала бы всех ко всем чертям.

— Пробуйте, что хотите, пожалуйста, если это может мне помочь, — решительно отозвалась я. — Хоть прямо сейчас.

— Ну… тогда идемте… — Курт был озадачен моей решительностью.

— Куда?

— Как куда? — удивился Курт, и из глаз его хлынула веселая волна. — Разумеется, в гараж. Маньяки часто тащат жертв в гаражи. Здесь недалеко, минут десять ходьбы.

— Гараж? Так близко? — Я растерялась, и веселая решимость съежилась внутри меня.

— Мы же раньше жили недалеко, я здесь провел детство и Агнет. Просто наши родители развелись. Папа уехал, я тоже, а мама не захотела больше тут жить. Она говорит, что должна начать новую жизнь на новом месте, и подыскала дом за несколько кварталов отсюда. Наш дом купила пожилая чета, а большой гараж оказался им не нужен, гараж остался за нами. Он и нам не нужен как гараж, но он так удобно расположен, стоит практически отдельно от дома. Раньше в нем хранили два катера, а теперь это большое пустое помещение, и окно имеется. Если привести его в порядок, подвести воду и отопление, то даже можно открыть там медицинский практис. И район престижный.

— Погодите, а как же дети? — Как утопающий за соломинку, я ухватилась за необходимость быть заботливой мамашей. — Мы же не можем бросить их одних и с собой взять не можем, мне бы хотелось, чтобы Оливер пока не знал о практике двойных стандартов. В том смысле, что его мать совершает поступки, которые не одобряет применительно к нему.

— Двойные стандарты, говорите? Согласен, двойные стандарты — это серьезно. А если мы банально отправим их по домам, а сами домой не пойдем? Это является двойным стандартом?

— Не всегда. Тут просто надо все грамотно обставить. — Все-таки в вопросах воспитания подрастающего поколения мой опыт неизмеримо больше.

Я вытянулась в струнку, поднялась на носки и, подросши таким образом на целый дециметр, принялась призывно махать рукой в сторону противоположного берега.

— Дети, вы не забыли про футбол, матч за выход на Евро? Если еще кататься, то можно опоздать к началу, — сообщила я подъехавшим ребятам.

— Ха, мы все равно выиграем! — сделала Агнет попытку возразить. Ей хотелось еще покататься. — Мы выйдем с первого места в группе!

Теперь главное — не пережать.

— Как хотите, я думала, что вы настоящие любители футбола. Что может быть лучше, чем наблюдать за победой твоей сборной?!

Я все-таки знаю своего сына, Оливер с готовностью поддержал меня:

— Да, Агнет, давай до завтра, завтра созвонимся. Обидно, Швайнштайгера не будет в основном составе.

— Фи, Швайнштайгер! — В вопросе футбольных кумиров у них, похоже, нет консенсуса. — Швайни старый. Нужно выставлять молодых, Езила и Мюллера.

Мы с Куртом переглянулись: нам Бастиан Швайнштайгер не кажется старым, ничуть.

— Ха-ха! Езила нельзя, он турок, а мы играем с Турцией.

— Мюллер такая лапочка, — заявила Агнет.

— Хо-хо! Ты влюбилась в Мюллера, да? Хо-хо! В Расти Мюллера, да? Представляешь, Расти играет в футбол? Ха-ха! Да мы сегодня у турок выиграем даже с Расти!

Мой сынок захихикал, весьма противно.

— Ты глупый! Мюллер, сам знаешь, надежда нашей сборной! — Малышка Агнет решила на всякий случай обидеться. Молодец, чисто женский ход. Не удивлюсь, если Оливеру завтра придется извиняться. — В самом деле, поехали по домам. Очень нужно мне с тобой кататься, когда футбол!

Оливер, дурачок, еще не понял, что завтра, по всей видимости, будет отдуваться за собственные слова, он торопился:

— Давай, пока! Мам, скорей, где твой велосипед?

— Дорогой, к сожалению, я не увижу начала матча. У нас с Куртом серьезный разговор. Поезжайте с Агнет, а я приеду немного позже.

— Жа-а-аль, — искренне посочувствовал мне ребенок, — но ты не беспокойся, я тебе расскажу.

Больше их уговаривать не пришлось, они, чтобы не опоздать, умчались от нас с космической скоростью.

— Браво, фрау Таня! — выразил смехом свой восторг Курт. — Мне не удалось бы так быстро спровадить их по домам.

— Когда у вас будет сын, Курт, вы тоже научитесь легко им манипулировать. Ловкость рук — и никакого гипноза! Ну что, в гараж?

Старый гараж семьи Амелунг действительно представлял собой диковинное сооружение. Неестественно большой для гаража, даже для лодочного, он, казалось, изначально имел другое назначение, просто использовался длительное время как гараж. Здесь были высокие потолки, большое окно, побеленные стены, отчего помещение изнутри казалось значительно больше, чем снаружи. Если его заново побелить, вымыть оконные стекла, убрать накопившуюся от времени пыль и разгрести старый хлам, то, в самом деле, можно подумать об открытии праксиса, я и в кабинетах поменьше бывала.