Лидия Ульянова - Здесь и сейчас

— Что вас так удивляет? У меня здесь квартира. Я же должен где-то жить.

— А в Бремене?

— В Бремене я только арендую жилье. Просто место для ужина и ночлега. А отдыхать я приезжаю сюда, я здесь родился.

Должна отметить, меня уже порядочно не приглашали на ужин в субботу вечером. Что это, подозрение, что я соглашусь на мимолетный секс так же легко, как на гипноз в гараже? Исключено, он не видит во мне сексуальный объект. Или он хочет промыть мне мозги в спокойной обстановке, не отвлекаясь? Тоже не сходится, раз он утверждает, что голоден: какая разница на что отвлекаться, на дорожную обстановку или на сочный шницель?

— Да-а, — протянула я, имея в виду «вот какая незадача».

— Вот и хорошо, — одобрил он и затормозил у первого же паба.

До меня наконец дошло, что бедняга доктор настолько голоден, что не в силах везти меня домой мимо точек общественного питания, сейчас захлебнется слюной. Я с готовностью выпрыгнула из машины и подскочила к багажнику со словами:

— Не беспокойтесь, здесь совсем недалеко, я доеду…

Но доктор Амелунг проследовал мимо меня прямо к двери заведения, распахнул ее и держал ровно до тех пор, пока я не сообразила зайти внутрь.

Этот маленький паб был мне незнаком, как и многие другие, мы с Оливером питаемся дома. А если вдруг накатывает желание поесть в общественном месте, то Оливер выбирает «Макдоналдс», а я — итальянскую кухню. Но доктора Амелунга здесь знали и приветствовали как завсегдатая.

— Кого я вижу! — громко гаркнул из-за стойки очень толстый и очень рыжий человек. — Клаус Амелунг, и, как всегда, с новой девчонкой!

Немногочисленные посетители оглянулись, словно по команде, реагируя на призыв, в страстном желании рассмотреть новую девчонку Клауса. И были разочарованы: девчонкой оказалась не слишком молодая, совсем не приметная, изможденная бытом мать семейства. Одно но! Брючина у девчонки Клауса по забывчивости была обмотана вокруг ноги и заправлена в воистину девчачий носок, канареечно-желтый, с красными утятами. За два евро я купила таких целую стопку на распродаже детских товаров в «Си энд Эй». Странное дело, мне очень нравились эти носочки — в первую очередь за цену — я сносила уже почти всю пачку и ни разу не почувствовала неудобства, а теперь вдруг закомплексовала от красных утяток на ногах. Я метнулась было исправлять положение, но резко передумала — девчонке Клауса не пристало суетиться под взглядами его обожателей. Однако мой рывок не мог остаться незамеченным, и получилось, что я просто трогательно поклонилась всем присутствующим. Клаус Амелунг — звезда заведения? — смутился таким кульбитом и потащил меня в самый угол, чтобы скрыть от назойливых глаз и не позориться.

— Привет, Клаус! — раздавались с разных сторон нестройные здравицы.

— Привет, Макс!.. Привет, ребята!.. Привет, Бобби! — негромко отвечал на приветствия доктор Амелунг.

Мы расположились в самом темном углу, я в ослепительно-желтых носках и доктор в благородно-желтом пиджаке. Очень толстый и очень рыжий человек подбежал, чтобы принять заказ, даже не предложив меню. Разумелось само собой, что Клаус знает перечень блюд назубок, а девчонке право выбора не давали.

Я демонстративно поднялась и отправилась… нет-нет, не на выход, а мыть руки.

— Вам заказать мясо или рыбу? — Клаус все же предоставил мне минимальный выбор.

— Закажите мне козявок, раз не дали довести гипноз до конца, — со злостью ответила я.

Так глупо я себя не чувствовала уже давно. Оставалось надеяться, что спрятанных в кармане десяти евро на мороженое мне хватит на ужин в этой забегаловке.

Невозмутимый доктор Клаус Амелунг громко расхохотался мне вслед.

Я вымыла руки и из туалета позвонила Оливеру.

— Мам, когда ты придешь?! — заныл в трубке мой малыш, который не любит оставаться один вечерами. — Ты же просмотрела футбол, мы выигрываем 2: 0. Мам, ты где?

— Это замечательно, дорогой. Я ужинаю с доктором Амелунгом, у нас ответственный разговор…

— Мама! Ты ужинаешь с ДОКТОРОМ Амелунгом? С папой Агнет? — Священный трепет так и лез из телефона наружу. — Мама, он что, ПОЙМАЛ ВАС С КУРТОМ?

Что значит «поймал»? Моему сыну никак не следовало знать, что мама потащилась с известной целью в гараж Амелунгов.

— Не говори ерунды, Оливер, — я постаралась быть строгой. — Я просто ужинаю с папой Агнет, мы решили познакомиться и поговорить про школу.

— Про нас, да? О, представляю себе! — Оливер не любит быть объектом пристального изучения.

— Не про тебя конкретно, а про школу. Для Агнет это новая школа, и у доктора Амелунга есть ряд вопросов. Только и всего.

— Ну ты давай, отвечай скорее на его вопросы и приезжай. Я же тебя жду.

— Я постараюсь быстрей, сынок. Но ты поешь без меня и ложись спать, не жди допоздна.

— Мама, у тебя свидание с ним? — Я ясно представила, как вытянулось его лицо: я очень редко отсутствую дома поздно вечером. В его понимании папа Агнет был ничуть не менее важной персоной, чем Ангела Меркель, и страшным, как граф Дракула.

— Оливер, я все тебе уже сказала. Не болтай ерунды. Пока, малыш, мама скоро будет.

На выходе из туалета меня уже караулили. И не кто-нибудь, а очень толстый и рыжий человек. При виде меня, выходящей из кабинки, он бросил мне наперерез свою тушу и преградил дорогу.

— Фрау, фрау, постойте! — вскрикнул он, и я было решила, что он совмещает в заведении роль вышибалы и сию секунду примется за дело.

— Фрау-не-знаю-как-вас-зовут! Вы уж простите старину Питера! Ей-богу.

Понятно, он готов был меня здесь терпеть, но только при условии, что я прощу Питера. Знать бы, кто это такой.

Толстый-рыжий расплылся в широкой, добродушной улыбке, туша его заколыхалась совсем близко от меня, и я почувствовала, как от него вкусно пахнет кухней.

— Питер — это я, уважаемая фрау. Так неловко получилось, я хочу вам все объяснить. Мы с Клаусом выросли в одном доме, и Макс, и Боб… Мы здесь рядом все жили и теперь собираемся вместе, у меня здесь… Раньше, в юности, Клаус красавчиком был, за ним девчонки строем бегали, с ума сходили. Клаус внимания не обращал, а мы все ему страшно завидовали. Мы каждый раз кричали: «Вот идет Клаус Амелунг с новой девчонкой!» — так и повелось. Вы не думайте о нем плохо, он давно остепенился, у него семья, детей двое. Он там сейчас сидит и злится, что вы не то подумаете…

— Мне нет никакого дела до вашего Клауса, герр Питер, — нервно ответила я, протискиваясь между стеной и тушей.

Вот уж правда, какое мне дело! И я не стала напоминать Питеру, что его любезный доктор бросил семью и уехал в Бремен.

Есть здесь мне не хотелось. Хотелось поскорей выслушать нравоучения доктора Амелунга и вернуться домой, к сыну. Но доктор заказал себе и мне по огромному бифштексу и большой кружке пива, а я не люблю, когда пропадает еда. Да и свои десять евро я должна отдать не просто так, а за что-то.