Дмитрий Манасыпов - Тренер

Столешников засмеялся:

– А я в своей. На игру со «Спартаком» вместе выходим. Я подумал – чего у бровки толпиться. Алексеич и без меня справится. Заодно и кадровый вопрос решим. Так что поосторожнее со мной. Давайте, с уважением к возрасту…

Додин подмигнул, явно желая учинить пакость. Ну-ну, посмотрим… Столешников остался в форме, Витя забрал одежду.

– Ну, девочки… разомнемся?!

«Девочки» были очень даже не против.

Газон в кашу под дождем? Ничего, не на таких играли.

Какой дождь, когда такой кураж! Это футбол.

Дах-дах-дах… сердце так и шпарит. Навес, принимаем, головой… не вышло… дах-дах-дах… Да, Юра, придется тебе побегать две недельки поактивней, пора уже себя приводить в форму, а то сам не заметил, как расквасился… Зуев, пас дай… да что ты… ничего, справится… Зуев!.. да что ты делаешь… Масиков!.. я те покажу футбол… а ну стой!.. все в норме, Вить, бегаю… Алексеич, в норме все, говорю же… ох… ничего… давай… беги… Зуев… лови… ДА! ДА!

Марокканец, черный с ног до головы, достал мяч из сетки. Обернулся, сверкнув слишком белыми на фоне грязи зубами, смеялся. Все смеялись, радовались чему-то, сейчас понятному только им.

Бергер, прохаживаясь со свистком, не лез. Пусть гоняют, пусть. Во второй раз в жизни у него такое, да и первый был черт пойми когда. И с детьми. А сейчас, тут… Пусть гоняют, не заболеют, он знает, что не заболеют…

Столешников выбрался на улицу, уставший до чертиков и кругов в глазах… и довольный еще больше. Встал, упиваясь свежей сыростью после дождя, вдыхал и не мог надышаться. Как стал моложе лет на… Да даже если и на пять, все равно хорошо.

За спиной вроде бы не очень и высоко поднимался стадион. Теперь уже полностью его стадион, выбранный сердцем.

– И как это все понимать?

Рад ли он ей? Да.

Госпожа президент стояла, руки в боки, глаза сверкают. От злости или?…

– Привет.

– Привет… Юр, что за новости такие?

Столешников усмехнулся. Еще скажи, что я тебя разозлил? Соврешь ведь.

– Бергер – главный тренер. Я как свободный агент заявляюсь игроком…

Много чего было в этих глазах. И то, что он дурак, тоже.

Да, он дурак. И ему от этого ох…но и даже круче.

– Смело.

Да, не просто смело. Безудержно лихо, так бы он сказал.

– А что-то смущает?

Лариса улыбнулась. Открытой, доброй, теплой, чудесной улыбкой. И очень красивой.

– Да нет, почему? Столешников – тренер, хорошо. Столешников – игрок – еще лучше. А ведь я в тебя влюбилась.

Сначала он кивал просто на автомате, пока не дошло. Черт… Беда…

– Лар…

Лариса выставила ладони, словно защищаясь. Словно боялась, что он начнет жалеть ее, превратив и без того неловкий момент в сеанс неуместного утешения.

– Ладно, спокойно, первой не нападу. У нас тут просто город маленький, пару сложно найти.

Не женщина, а чудо какое-то настоящее. Такие единороги, наверное, если они где-нибудь существуют.

Они молчали. И правильно делали, тут слова не нужны.

Столешников оглянулся вокруг, понимая, что должен сейчас сказать очень нужное и важное для нее. Большего все равно нельзя сделать.

– Меня же сюда в первый раз привезли? Худший вид на стадион. Внутри ничего, а снаружи… Смолин еще со своей едой носился… У тебя команда разваливалась, все под снос, а ты держишься, как президент «Реала».

Лара странно посмотрела на него, и он даже испугался: вдруг не так поняла? Торопясь, продолжил.

– А теперь мы в финале. Здесь чудо произошло. Реальное. Лара, это все ты сделала. Потому что плевала на всех и верила в мечту… в команду… в меня…

– Это ты сделал.

Он? Здорово звучит, конечно. Полезно для самооценки, что может не только по мячу лупить, да… Только это же не так. Оба знают.

– Нет. Мы сделали. О должности своей не забывай.

Лара засмеялась снова. Засмеялась и пошла, махнув на него рукой. Плечи тряслись, Столешников все понимал, знал, что за этим смехом стояли слезы, но… Иногда просто нужно оставить человека одного. Ненадолго. Так будет лучше.

А две недели пролетели как один день.

Дан! Дан!

«Метеор»!

Дан! Дан!

«Метеор»!

Барабаны бьют на подходе к «Краснодару».

Дан! Дан!

«Метеор»!

Дан! Дан!

«Метеор»!

«Краснодар» живой рекой тянется к своему стадиону. Красивый, широкий, веселый «Краснодар». Мешаются майки клубов, сегодня все неважно, сегодня Кубань болеет за своих!

Дан! Дан!

«Метеор»!

Дан! Дан!

«Метеор»!

Черноморцы идут кучно, бело-голубые, громко, радостно.

Дан! Дан!

«Метеор»!

Дан! Дан!

«Метеор»!

Дан!

Автобус повернул к стадиону. Столешников смотрел на людей, идущих по еще зеленому парку… на что? На самый зрелищный матч? На самый ожидаемый? На что?

Какова цена матча для них, сидящих внутри? Кто скажет?

Балкон дремал. Додин жевал жвачку и что-то слушал. Зяба и Звенигородский, как обычно, спорили. Масяня смотрел что-то в планшете. Зуев спрятался за сидениями, Столешников даже нашел его не сразу. Марокканец с сыном обсуждали заданное по естествознанию. Петровский читал какую-то глупую и смешную книжку, ржал как конь всю дорогу. Витя экономил силы: развалился на сидениях сзади и похрапывал. Бергер что-то чиркал в блокноте.

Апатия? Да нет. Просто они знали, зачем едут. Противник серьезнее? Да, это факт. Боялись ли они выходить против него на поле? Раньше, наверное, боялись. Но если ты не можешь изменить факт, измени свое отношение к нему. Они изменили. И изменились сами. Обрели уверенность. Не все еще, конечно. Юра с тревогой поискал глазами Зуева…

Мелькнул шлагбаум, скрипнули тормоза. Приехали.

Пошли, ребятки, наше время. Пошли…

Эти крайние минуты перед матчем всегда летят быстро. Не успеешь оглянуться – уже пора выходить на поле. На улице прохладно? Это хорошо, не сильно запыхаются. Готовы? Готовы.

Столешников похлопал, дожидаясь, пока они обернутся.

– Там впереди «Спартак». Мы все понимаем. Они сильнее, выше классом, опытнее, сыграннее. Им есть, что терять. Многие из вас думают, что проиграть такой команде в финале не стыдно. Вы и так сделали больше, чем от вас кто-либо ждал. В общем, вам есть, чем гордиться. Но я уверен, что единственные, от кого реально зависит то, что будет происходить там в ближайшие два часа, – это мы с вами.

Молчат, слушают, вспоминают все, что прошли и оценивают себя. Нет, не так. Не с того начал.

– Прямо здесь в этой комнате мы должны решить, кто мы: команда, которая имеет право на этот Кубок, или просто провинциалы, которым очень повезло оказаться в финале, чем мы и будем гордиться всю оставшуюся жизнь. И что бы там не происходило, я горжусь каждым днем, проведенным с вами на одном поле. Я горжусь, что я ваш тренер.

Можно ли понять, что из сказанного нужное и вовремя? Да. Внимательно посмотри на их лица и поймешь, что сейчас будет там, наверху…