Марк Хэддон - Крушение пирса

— Господи, а это кто такой? — вырвалось у Гевина.

— Не имею ни малейшего понятия, — спокойно ответил Мартин. В голосе его слышалась, пожалуй, скорее заинтересованность, чем удивление.

— Это что, ваш сосед? — спросила Софи.

— Какой там, к черту, сосед? Нет, конечно! — рявкнул Гевин.

— Разве я задала такой уж глупый вопрос? — обиделась Софи.

И Лео, желая утешить жену, погладил ее по спине. Он уже не раз пытался выступить в защиту Софи, когда его брат позволял себе всякие грубые выходки и высказывания, и никогда ничем хорошим это не кончалось.

— Неужели кто-нибудь собирается впустить его в дом? — спросил Лео.

— Вряд ли, — промолвила Мэдлин. — Мне кажется, он не относится к тому типу людей, которых я хотела бы видеть у себя дома.

Незнакомец дважды постучал по стеклу — неторопливо, но настойчиво.

— А также, — прибавил Мартин, — он вряд ли относится к тому типу людей, которых ты хотела бы видеть у себя в саду. — Этот человек был ему явно не знаком, хотя в свое время ему доводилось иметь дело со многими весьма эксцентричными и непредсказуемыми людьми, обладавшими чрезвычайно сложным характером; одни были его пациентами, а другие — членами семьи того или иного пациента. Случалось даже, что ему открыто угрожали. Нейрохирургия — занятие рискованное, а пребывающие в отчаянии люди почему-то не слишком хорошо воспринимают данные статистики.

— Вообще-то, немного страшно, да? — Над подобной формой вопроса Аня трудилась несколько последних месяцев, не желая показаться ни чересчур самоуверенной, ни беззащитной.

— Ничего страшного, все хорошо. — Софи погладила девочку по голове. — Этот человек, наверное, просто замерз и хочет есть.

— А дедушка собирается его прикончить, — заявил Дэвид таким тоном, словно подобное намерение было всем очевидно и комментариев не требовало. Кстати, именно такие высказывания Дэвида вызывали у Лео серьезные опасения в том, что его сын значительную часть своей взрослой жизни будет вынужден провести в учреждениях для душевно— больных.

— Давайте все-таки выясним, чего он хочет, — сказал Мартин и поднялся.

— Только сюда его не впускай, — быстро предупредила мужа Мэдлин, но он возразил:

— А разве лучше просто сидеть и смотреть на него? Сколько мы так просидим?

— Тогда, может, стоит вызвать полицейских? — предложила Мэдлин.

— И что мы им скажем? — повернулся к ней Гевин. — Что какой-то чернокожий проник в наш сад, подошел к окну и постучал?

— Ну что ж, поскольку ни одной стоящей идеи так и не появилось… — И Мартин, повернув ключ в замке, рывком распахнул дверь настежь. Внутрь тут же ворвался ледяной снежный вихрь, и с каминной полки с легким стуком прямо в дровяную корзину свалилось несколько фотографий в рамках.

— Итак, сэр, чем мы можем вам помочь?

— А вы не хотите сперва пригласить меня войти? — слегка задыхаясь, тенором спросил бородатый мужчина. Все члены семейства были уверены, что услышат тринидадский акцент или говор «хакни», но у незнакомца акцент был совсем иной, причем абсолютно неясного происхождения.

— Вообще-то, я этого делать не собирался.

— Но погода уж больно гнусная, да и пришел я издалека.

— Мне совсем неинтересно знать, откуда вы пришли, — возразил Мартин. — А вот узнать, что вы делаете в моем саду, я бы хотел.

— Не очень-то вы гостеприимны в такую холодную ночь.

— По-моему, при сложившихся обстоятельствах я и так проявил достаточное гостеприимство, — пожал плечами Мартин.

— Нет, это становится даже интересно! — пробормотала Сара.

— Да все лучше, чем слушать, как Лео снова начнет читать своего Шеймаса Хини [28] Шеймас Хини (1939–2013) — ирландский писатель, поэт, переводчик; лауреат Нобелевской премии (1995). , черт бы его побрал, — сказал Гевин достаточно громко, чтобы Лео непременно услышал.

— Вам что, деньги нужны? — спросил Мартин у незнакомца.

— Я просто надеялся на обыкновенное гостеприимство.

— Да впусти ты этого парня! — сказал отцу Гевин.

— Гевин, ради бога! — в ужасе прошептала Мэдлин, но Гевин продолжил:

— Налей ему бренди и угости сладким пирожком — пусть немного согреется, а потом пусть чешет отсюда и веселится где-нибудь еще. В духе, так сказать, рождественской ночи.

— Гевин, — попытался остановить его Лео, — я совсем не уверен, что это хорошая идея…

А его дочь Аня тут же придвинула свой стул поближе к матери и белочкой свернулась у нее под боком, обретя надежную защиту.

— Ладно, на пять минут, — сказал Мартин и впустил незнакомца.

Тот вошел, вытер ноги так же неторопливо и уверенно, как стучал в окно. Обычно именно так взрослые показывают детям, еще не умеющим как следует вытирать ноги, как это нужно делать. Мартин закрыл дверь, а незнакомец стащил с головы свою шерстяную шапку и сунул ее в карман.

Теперь они уже почувствовали и его запах — это скорее был запах крестьянина, чем бездомного бродяги. От него пахло кожами, навозом, древесным дымом. В этом запахе было что-то очень древнее. Монгольские лошади на высоком утесе. Юрты. Парящие в небе орлы. Длинное пальто незнакомца чем-то напоминало шинель времен Наполеона: потертое, с обтерханным подолом, из не слишком плотной черной шерстяной ткани и с самыми настоящими латунными пуговицами. На плечах у него таял снег.

— С Рождеством вас. — Гевин подал незнакомцу обещанное угощение. — Моя мать сама эти пирожки пекла, своими собственными прекрасными руками. Качество — пять звезд. В начинке столько фруктов.

— Пожалуйста, Гевин, перестань, — тихо сказал Лео. — Совершенно необязательно так гнусно себя вести.

Незнакомец сделал маленький глоток бренди, словно пробуя его на вкус, откусил кусочек пирожка и стал жевать, прикрыв глаза. Со стороны могло показаться, что вся семья напряженно ждет результата, считая до десяти.

А Мартин все копался в памяти, пытаясь вспомнить этого человека. Вот если бы у него волосы были покороче и не было бороды…

Наконец незнакомец удовлетворенно кивнул: пирожок ему явно пришелся по вкусу. И все в комнате с облегчением вздохнули. Незнакомец сделал еще глоток бренди и, шагнув к столу, поставил на него свой бокал. Эмми и Софи тут же немного отодвинулись вместе со стульями, чтобы он, не дай бог, к ним не прикоснулся. И все же влажным подолом долгополого пальто незнакомец нечаянно задел колено Эмми. Затем он вышел в центр комнаты, и стало видно, что в его густой бороде застряли крошки пирога.

— Кто из вас хочет сыграть со мной в одну игру? — спросил он.

— Никто из нас ни во что с вами играть не хочет, — решительно заявил Мартин. — Мы хотим продолжать наслаждаться приятным вечером, как и до вашего появления.

Незнакомец, однако, не обращая на его слова внимания или, может, просто не желая слышать отчетливо прозвучавшее в них раздражение, тут же свое предложение повторил.