Елена Земенкова - провинциальные душегубы [СИ]

Интересно, а как там с роботами будет в Лучанах? Это вы в сердцах, Наиль Равильевич, или постиндустриальным обществом грозите? Ну, право же, не стоит так переживать! Все как-нибудь утрясется и успокоится, не впервой ведь - авось и с роботами пронесет!

26. Валериановы страдания.

Юлия Владимировна Мозовская уже сутки не узнавала собственного мужа - всегда спокойный, покладистый и рассудительный Валериан Купцов даже есть стал иначе, не так, как все двадцать пять лет их совместного брачного проживания. Торопливо чавкая и причмокивая, он заявил за ужином, что собирается провести наступающую ночь вне их супружеского ложа, а почему - объяснить отказался, лишь намекнув о предстоящей минуте всемирной славы собственных СМИ и его самого лично, и еще об их совместной смерти в лучах глобального пиара. Последнее, правда, Юлия Владимировна не совсем поняла - то ли они с мужем умрут в один день и час быстро и счастливо, то ли все его СМИ, вместе взятые, разом загнутся на этом глобальном солнцепеке. Но, в любом случае, мотивы смерти и славы, захватившие мысли и дела Валериана Петровича в последние сутки, очень ее беспокоили, а потому, она решила пообщаться по скайпу с дочерью Катей, студенткой областной медицинской академии, отдыхавшей в каникулы на море в Крыму:

-Катенька! Как-то волнуюсь я за папу - уж очень он активен в последнее время! Да и в городе у нас каждый день что-то случается.

-Это точно! А что там с девчонками? Я их по школе помню - всегда выставлялись и в глупые истории попадали! Но чтобы так учудить!

-Ой, Катя! Да там такое! Анна Валентине Козинской по телефону рассказала, что дочь уговорила Вику прыгнуть с крыши, чтобы Анна испугалась и дала им деньги на Москву, но Вика трусила и отказывалась. Тогда Кристина первая прыгнула, а Вика, увидев, как та расшиблась, набрала экстренный номер и вызвала медиков, а потом, представляешь, и сама прыгнула за подружкой, хоть и жутко ей было!

-Да они и в школе всегда были - не разлей вода, и все глупости хором делали! Но такое! И какая Москва после крыши?!

-Вот, когда они очухались, Анна им все и высказала! Кристина наревелась досыта, пообещав и работать пойти, и утихомириться.

-А Вика?

-Вика! Николай Птушко в больницу заявился и не отходит от нее, все делает - и кормит, и смотрит за ней, и с врачей не слазит! Анне это в помощь, она же за двоими ходит, но что дальше делать она не знает. А Николай все твердит, что любит.

-Ну и страсти у вас! А что с убийством Шурыгина? Известно кто его?

-Ой, доченька! С него все и началось в Лучанах, но чует мое сердце, сам он эту кашу и заварил! И вообще, не нравится мне все! Давай, не будем об этом! Что мне с папой делать, его-то как утихомирить?

-Да не волнуйся! Успокоится и снова о хороших людях вещать станет.

-Ну, не знаю. Позвоню все-таки Дильназ и попрошу, чтобы Алексей посмотрел, куда он ночью пойдет.

А Валериан Петрович метался по площади Ленина, косил глазами и бормотал: "Нет, отсюда плохо видно, лучше слева, спрячусь за будкой - так больше охвачу!", и побежал настраивать и устанавливать свою видео аппаратуру.

Последние, ленивые лучи заходящего солнца растекались, как сгустки жирной сметаны, по отремонтированному асфальтовому покрытию центральной лучановской площади, но преодолеть толстые зеленые кроны были уже не в силах; именно под ними, слева от вечного Ленина, пристроили небольшую деревянную будку к празднованию дня города для разных нужд, а убрать, пока не удосужились. Вот ее-то и избрал своим штабом и наблюдательным пунктом возжелавший жечь глаголом людские сердца неистовый Валериан, почему-то твердо убежденный, что эта частица городского пространства стала кратковременной точкой бифуркации лучановского бытия до убийства Шурыгина и после него. А проще - Валериан Петрович засел в засаду на площади Ленина, обоснованно предполагая, что в эту ночь черти туда точно явятся, и он снимет сенсационный репортаж!

Мягкая, обволакивающая все и всех тишина спускалась на площадь, первые сумерки проникали в Лучаны как падающие звездочки, сначала в одиночку, а затем - бескрайним потоком, смывая с городка все следы прошедшего жаркого трудового дня. И вот уже зажглись золотые огоньки в лучановских окнах, дрожа и покачиваясь в ночной мохнатой черноте, словно светящиеся гирлянды на сказочной и таинственной новогодней елке. И маленький, славный российский городок почти засыпает, бормоча во сне: " Завтра надо не забыть..."

Доброй ночи, Лучаны, и сладких снов! А завтра наступит завтра.

И Валериан Петрович утихомирился вместе со своим городком, успокоившись от его засыпающего вида и настроившись на философский лад. Он вспоминал свой пятидесяти шестилетний жизненный путь и удивлялся тому, как долго он живет - прошло уже тысячу лет с тех пор, как он был школьником в Бресте, служил срочную в группе советских войск в Германии, промышлял на рыболовном траулере в Баренцовом море; учился в Свердловском театральном училище, и приехал с Юлией Мозовской и Николаем Птушко в 1986 году в Лучаны создавать на деньги местного криолитового завода народный театр в его просторном, только, что построенном доме культуры. А дальше - было крушение огромной страны на фоне восторженного опьянения ее граждан свободой и новыми ценностями, распахнутый мир без границ и идеологий и радостное ожидание светлого будущего, навсегда освобожденного от кровавой несправедливости прошлого. Все это было и продолжало жить в нем, обогащаясь цветами и запахами последующих событий и картин. Каких? Убийством старшего брата зимой девяностого года в Душанбе, нищетой и крушением всех надежд на профессиональную карьеру, освоением новой профессии журналиста, построением заново, по кусочкам, своего собственного мира и собственного дома вместе с любимой и единственной Юлей; и удивительным, трогательным, всепоглощающим отцовским чувством нежности и страха за крошечное существо, появившееся у них в доме ранней весной девяносто третьего года - их Катеньки, Катюши, Екатерины Валериановны Купцовой, самой прекрасной, самой умной и самой доброй девушки на земле!

А в точку бифуркации пожаловали первые - нет, не черти - гости; Марибэль и Александр Пирогов гуляли по городу уже больше трех часов, успев обойти все Лучаны не один раз. Они побывали и в своей родной школе, и посидели в "ОНОРЕ", отведав знаменитых тамошних пельменей, слепленных прямо на их глазах, и побродили по заросшему, тенистому городскому парку, покружившись в импровизированном вальсе на парковой танцплощадке, и отдохнули от жары в холле городского культурного центра, и съели кучу мороженного (шоколадного, ванильного, клубничного). Но все никак не могли наговориться:

-Я помню тебя по школе! Ты же первый из старшеклассников стал ходить на уроки в костюме и галстуке. И дружил с самыми красивыми девушками. Степан Фомич всегда приводил тебя в пример нашим мальчишкам.