Лю Чжэньюнь - Одно слово стоит тысячи

Еще Цяолин помнила, что из провинции Хэнань ее продали в провинцию Шаньси, при этом она прошла через руки трех продавцов. Первого звали Лао Ю, он был из Кайфэна и торговал крысиным ядом, у него был хриплый голос и хорошо подвешенный язык. Предлагая товар, он пел песенки, впрочем, он мог сочинить песенку на любую тему. Именно потому, что Цяолин нравилось его слушать, она к нему привыкла. Они жили на одном постоялом дворе, кроме того, Лао Ю делился с ней лепешками с ослиным мясом. Как-то раз на рассвете Лао Ю разбудил Цяолин и сказал, что ее папа по срочному делу уехал в Кайфэн и просил отвезти ее к нему. Пятилетняя кроха, узнав, что папа уехал, оставив ее совсем одну, тут же стала плакать. Но потом она рассудила, что ее папа, скорее всего, что-то узнал про маму и бросился в погоню. Тогда Цяолин оделась и вместе с Лао Ю отправилась в путь. Несмотря на то что Кайфэн находился к востоку от Синьсяна, Лао Ю с девочкой отправился не на восток, а на запад. Через пять дней они прибыли в Цзиюань. Цяолин совершенно не разбиралась в сторонах света, Цзиюань от Кайфэна тоже отличить не могла, она лишь хотела поскорее увидеть папу. Лишившись отца, она сразу стала очень понятливой. Ради того чтобы отыскать папу, она во всем слушалась Лао Ю. Когда Лао Ю, утомленный дорогой, присаживался на перекур, она протягивала к нему свои ручонки и стирала с него пот. Когда наступало время перекуса, Цяолин не забывала подкладывать ему еду и заранее заботилась о том, чтобы в его чашке была вода. Она словно взяла и сразу повзрослела лет на десять. Цзиюань находился на границе провинций Хэнань и Шаньси. В Цзиюане Лао Ю сошелся с другим торговцем, которого звали Лао Са. Лао Ю надоело куда-то идти, поэтому он взял и за десять серебряных юаней продал Цяолин Лао Са. Только когда Лао Ю передал Цяолин в руки Лао Са, девочка просекла, в чем дело, и громко зарыдала. Плач Цяолин тут же растрогал Лао Ю, и тогда он вытащил полученное серебро и протянул его обратно:

— Этот ребенок не продается. Отвезу ее с собой в Кайфэн, удочерю и воспитаю. Ты даже не представляешь, какая она сметливая. — Помолчав, он покаялся: — Я этим вообще не занимаюсь, какое-то затмение на меня нашло.

Но Лао Са денег назад не принял, а лишь с усмешкой сказал:

— Поздно.

— Но ведь деньги еще здесь, что значит поздно?

— Я говорю не о сделке. Я имею в виду, что ты опоздал.

— Как это понимать?

— Пока ты ее не продал, ты еще мог ее удочерить. Но коли уже продал, и она это поняла, тебе ее не воспитать. Со временем барашек превратится в тигра. Слышал выражение «Выходить тигра и навлечь на себя беду»? Это как раз тот случай. — Помолчав, он добавил: — Это гиблый путь. Теперь, как бы хорошо ты к ней не относился, доверия у нее к тебе уже все равно не будет.

Лао Ю задумался и решил, что Лао Са говорит вполне разумно. Тогда он спрятал деньги и собрался уходить. Цяолин, заметив, что он уходит, снова зарыдала. Тогда Лао Ю уселся на землю и тоже заплакал. Лао Са плюнул в его сторону:

— Тоже мне торговец нашелся. — Он подошел и пнул Лао Ю: — Раз уж выдал себя за кота, так не плачь о мышке.

Попав в руки Лао Са, Цяолин поняла, что он и Лао Ю совершенно разные люди. Лао Са был из Лояна, он уже привык торговать людьми и никакой жалости к детям не испытывал. Если Цяолин начинала плакать, он тут же ее бил. При себе он всегда носил шило, так что если Цяолин его не слушалась, он начинал тыкать в нее шилом. Из-за этого Цяолин его очень боялась. По ночам он привязывал ее к кровати, чтобы она не сбежала. Днем, прежде чем выйти на улицу, он потрясал своим шилом и предупреждал: «Если кто спросит, отвечай, что я твой отец».

Поскольку Цяолин боялась его шила, на людях ей приходилось называть его папой. Лао Са уводил Цяолин все дальше на запад. Оставив за собой провинцию Хэнань, они прибыли в уезд Юаньцюй провинции Шаньси, и там за двадцать даянов Лао Са перепродал Цяолин другому торговцу по имени Лао Бянь. Лао Бянь был родом из Шаньси и страдал косоглазием. Раньше он торговал тканью, но, заметив, что продавать людей гораздо выгоднее, стал торговать людьми. Поскольку в этом деле он был еще новичком, то оказался намного добрее Лао Са. Цяолин он не бил и по ночам не привязывал. Уже купив девочку, он стал спрашивать других торговцев, что они думают о его покупке, но те, внимательно изучая Цяолин, как один отвечали, что двадцать даянов за нее — слишком большая цена. Виной тому было плохое зрение Лао Бяня, но свою вину он переложил на Цяолин и стал относиться к ней соответствующе. Чуть что начинал сверлить ее своими косыми глазами. Но поскольку он ее не бил, шилом в нее не тыкал, а только сверлил своими косыми глазами, Цяолин его не боялась. Казалось бы, раз Лао Бянь по ночам ее не привязывал, почему бы ей не дождаться, когда он уснет, и не сбежать? Но, во-первых, Цяолин с детства боялась темноты: едва наступала ночь, она и подумать не смела куда-то пойти. Во-вторых, она уже оказалась в Шаньси, за тысячу ли от родных мест, поэтому никого здесь не знала. Шаньсийский говор она разбирала лишь наполовину, поэтому боялась снова угодить в лапы какого-нибудь торговца: очередной Лао Са был бы всяко хуже, чем нынешний Лао Бянь. Поэтому она никуда не убегала. Между тем Лао Бянь начал продвигаться с девочкой на север. Прибыв в Чанчжи, он стал ее продавать. Обойдя несколько рынков, Лао Бянь понял, что Лао Са и впрямь его обдурил. Ростиком Цяолин не выдалась, да и тело ее еще не оформилось, так что никаких денег за такую мелюзгу он выручить не мог. Кто-то предлагал купить ее за пятнадцать даянов, кто-то — за тринадцать или десять, но все это не дотягивало до цены, за которую он купил ее сам. День-деньской он торчал с Цяолин на рынке, пытаясь ее продать, а когда темнело, тащился с ней к выходу. Теперь он то и дело повторял: «Высоко же я тебя оценил». Лао Бянь канителился с Цяолин почти полмесяца, но продать так и не продал. К расходам за питание и проживание прибавлялись траты на дорогу. Лао Бянь стал раздражаться. Но чем больше он раздражался, тем хуже шла торговля.

Долго ли, коротко ли, наступила осень. Горы Наньюаньшань покрылись ковром из желтых листьев. Малейшее дуновение ветерка срывало листья, которые, кружась, покрывали землю. В горах поспели все плодовые деревья. Груши, нектарины, каштаны, грецкие орехи один за другим обрывались с веток и падали на землю. Останавливаясь на перекус, Лао Бянь очень жалел своих денег, поэтому на двоих заказывал лишь одну порцию: и сам не наедался, и Цяолин не давал. Но поскольку сейчас повсюду валялись созревшие плоды, Цяолин питалась подножным кормом. Наевшись, она начинала гоняться за белками. Почти месяц Цяолин выступала в роли товара, а потому привыкла и уже не придавала этому значения. Девочка заразительно смеялась, заметив, как белка, запрыгивая на ветку, начинала отвешивать ей малые поклоны. То, что девочка питалась подножным кормом, Лао Бяня не волновало, но вот ее смех его бесил: