Александр Пелевин - Калинова яма

Гельмут резко развернулся, оттолкнулся ногами от земли и прыгнул вниз, раскинув руки.

Обрыв оказался выше, чем думал Гельмут. Намного выше.

Он летел вниз, почему-то совершенно не чувствуя паники, без замирания сердца, без сбивчивого дыхания. В полете он ощущал спокойствие и ясность ума.

Ему вдруг вспомнился репортаж, который он делал в московской школе плавания. Точно так же юные пловчихи прыгали с трамплина в бассейн — спокойно и собранно. В их движениях виделась торжественная легкость, и они были стройны и прекрасны, с сильными ногами, блестящими от воды на солнце, с прямыми спинами. Он закрыл глаза и представил себе эту картину во всех подробностях.

В здании бассейна тогда было жарко и душно, а от воды пахло хлором, и вокруг толпились корреспонденты, комсомольцы, родственники с цветами и конфетами.

А в голове звучала песня, которую пловцы хором исполняли перед началом соревнования. Он почему-то помнил каждое слово этой песни. И когда эти юные девицы прыгали в воду, Гельмут (тогда еще Сафонов) не смог удержаться, чтобы не напевать ее себе под нос.

И было тепло и солнечно, и юные пловчихи, пройдя дистанцию, выбирались по лесенке из бассейна, сияли смущенными улыбками, снимали шапочки, выпуская растрепанные волосы.

Он сделал удачный кадр, сфотографировав стройную белокурую девицу как раз в тот момент, когда она сняла шапочку и случайно посмотрела в кадр. Это была Светлана Тихомирова.

Над Гельмутом сомкнулась темная водная гладь, обдав его холодом и замедлив прыжок. Песня в голове замолкла. Теперь он тихо и размеренно погружался под воду. Ощущение нереальности происходящего вновь охватило его, когда оказалось, что он может спокойно дышать под водой и видеть, — правда, видеть было нечего.

Вместо музыки уши забило звенящей тишиной.

Вдруг перед глазами в темной воде возникло расплывчатое белесое пятно, и в этот момент что-то схватило его за руку и потянуло вниз.

Гельмут не сопротивлялся.

Пятно приблизилось, и тогда он разглядел, что это было женское лицо. Молодая светловолосая девушка смотрела на него широко раскрытыми глазами, невинно улыбалась и держала за руку.

— Хочешь со мной? Вниз? — раздался голос в его голове.

Это был голос Тихомировой. И ее лицо. Он узнал ее.

— Да, — беззвучно ответил Гельмут.

— Внизу хорошо, тепло и спокойно, — продолжил голос. — Это здесь холодно. А когда мы опустимся глубже, будет хорошо и тепло.

Она тянула его за собой еще ниже. Становилось теплее и спокойнее. Она притянула его за руку к себе, приблизила к нему бледное лицо и снова широко улыбнулась. И сказала:

— Меня убьет в конце июля немецкой бомбой. Из-за тебя.

Она отпустила его руку и оттолкнула ногой вниз.

Наступила абсолютная темнота.

Сквозь глухую, непроницаемую тишину сначала еле слышно, а потом чуть громче, а потом еще отчетливее раздавался стук вагонных колес.

ВЫПИСКА

из протокола допроса подозреваемого в шпионаже Гельмута Лаубе

от 13 августа 1941 года

ВОПРОС. И все-таки мне непонятно одно. Станция Калинова Яма. Что с вами произошло тогда?

ОТВЕТ. Я не знаю. Я уже говорил вам, что не знаю. ВОПРОС. Вы помните, что делали?

ОТВЕТ. Да. Во всех подробностях.

ВОПРОС. Перед допросом вы ознакомились с отчетом о происшествии на станции. Все было именно так?

ОТВЕТ. Да.

ВОПРОС. Почему вы это сделали?

ОТВЕТ. Слушайте, я действительно не знаю.

ВОПРОС. Как вы чувствуете себя сейчас?

ОТВЕТ. Плохо.

ВОПРОС. Что вы чувствуете?

ОТВЕТ. Иногда мне кажется, что я до сих пор сплю. Я прекрасно понимаю, что это не сон. Но ощущение…

ВОПРОС. Могу вас заверить, что это не сон.

ОТВЕТ. А справку дадите?

ВОПРОС. Шутите. Это хорошо. Значит, приходите в себя.

ОТВЕТ. Никогда уже не приду.

ВОПРОС. У вас будет много времени, чтобы прийти в себя.

ОТВЕТ. Много времени? Вы же шлепнете меня сегодня или завтра.

ВОПРОС. Шлепнете? Набрались же слов, погляди-ка. Гельмут, шлепнут вас сегодня-завтра или нет — решать не вам. И даже не мне. Если вам интересно мое мнение, то я бы вас расстреливать не стал. Но посмотрим, посмотрим. Итак, вы признаетесь в том, что с сентября 1940 года вели разведывательную деятельность на территории СССР в интересах Германии?

ОТВЕТ. Да. С сентября 1940 года я вел разведывательную деятельность на территории СССР в интересах Германии.

Мне снится, будто женщина смотрит на меня, страшная женщина с черными глазами и черным лицом; и я не могу понять, есть ли глаза на этом лице, и она что-то шепчет мне, но я не могу разобрать ее голос. Она склоняется над моей кроватью и смотрит прямо в лицо: я не вижу ее зрачков, но знаю, что смотрит, она не может не смотреть. Я не хочу понимать ее шепот, потому что знаю, что она хочет сказать.

Я просыпаюсь, открываю глаза, а женщина продолжает смотреть.

Из воспоминаний Гельмута Лаубе. Запись от 1 марта 1967 года, Восточный Берлин

Прекратив общение с отцом, я с головой окунулся в работу.

В Россию. В Россию!

Я думал, что это будет вершиной моей карьеры. Вот тут-то я покажу! Вот тут-то я развернусь!

О задании отправиться в СССР Отто Лампрехт сообщил мне в декабре 1939-го, после долгого периода наводящих вопросов и тонких намеков. Это не стало сюрпризом: я втайне ожидал наконец-то услышать подтверждение тому, о чем уже давно догадывался.

Мне пришлось обновить знание русского языка. За все годы, проведенные в Германии, я, разумеется, многое забыл, да и акцент мой изменился до неузнаваемости. Над этим пришлось сильно поработать. Особенно весело было заново учить русские ругательства. За одно только это я был готов всей душой полюбить Россию.

Настораживало только одно: руководство не обозначало никаких сроков окончания операции. Слухи о возможной войне с Советами ходили уже давно, но никаких дат, даже приблизительных, никто не называл. Сама подготовка к внедрению длилась более полугода.

Работа была проделана титаническая. Мы перебрали уйму вариантов и остановились на наиболее логичном: отправиться в Тегеран и обратиться в советское посольство под именем журналиста Олега Сафонова, у которого некие хулиганы в темной подворотне отобрали деньги и документы. Тому поспособствовали усилия наших товарищей из германского консульства в Москве: они умудрились сделать так, что по документам я действительно существовал в советской системе еще задолго до внедрения! Мы знали, что контрразведка вероятного противника не дремлет и будет тщательно проверять все бумажки: вот, получите, распишитесь.