Александр Пелевин - Калинова яма

Наконец Гельмут почти вытащил эту гадость до конца: размером она была немногим меньше его самого, ног у нее не было, тело заканчивалось чем-то вроде длинного хвоста, от которого в тину уходила крепкая веревка, напоминавшая жилу. Гельмут потянул еще раз — и жила с треском оборвалась. От неожиданности он потерял равновесие и завалился на спину вместе с грязной кучей. Задыхаясь и отплевываясь, Гельмут высвободился, вылез из-под фигуры и попытался вытащить ноги, увязшие в болоте. У него не получилось, он снова завалился на бок. Пытаясь не увязнуть глубже, он вцепился руками в ком из волос, грязи и тряпок и наконец нашел равновесие.

Он полулежал, согнувшись, утонув ногами в болоте и впившись пальцами в отвратительные сальные волосы, перемазанные черной грязью. К горлу подступала тошнота.

— Наконец-то нашел, — раздался вдруг откуда-то сверху знакомый голос.

Гельмут поднял голову и увидел человека, представившегося ему простыней и подушкой. Он стоял на берегу в той же ночной рубашке.

— Когда-то это было живое любящее сердце, полное крови и радости, — продолжил человек. — Оно росло прямо здесь, и на этом месте в те годы был зеленый луг. Но сердце забыли и забросили. Оно осталось лежать здесь и превратилось в то, что ты видишь, а луг превратило в болото.

Гельмут не двигался и молча смотрел на болотное сердце.

— Оно до сих пор живо, — говорил человек. — Оно бьется раз в сутки, каждую ночь. Когда оно расширяется, болото поднимается и затапливает все дома в Черносолье.

— Так значит, именно это случилось ночью?

— Да. Это происходит каждую ночь. Но ты вытащил его из болота и оборвал нерв. Теперь сердце высохнет на солнце и умрет. Вместе с ним пересохнет болото. Но пройдет немного времени — и оно переродится. Здесь, прямо на этом месте из его пересохших останков вырастет новое сердце — снова живое и любящее. И здесь снова будет зеленый луг. Но ты уже не увидишь этого. Ты будешь далеко. В Спящем доме.

Что-то тяжелое и горькое подступило к горлу Гельмута. Он сжал зубы, снова поднял голову и крикнул:

— Как я найду Спящий дом?

— В следующем сне, дружище. В следующем сне. Поспеши туда. Они уже знают, что ты здесь.

С этими словами мужчина развернулся и пошел в лес.

— Стой! Стой, черт бы тебя!.. — Гельмут собрал все силы, ухватился одной рукой за ближайшую кочку, а другой за торчащий сук и попытался вылезти из трясины.

Человек шел, не оборачиваясь.

Гельмуту удалось вытащить одну ногу, затем вторую. Прошагал еще несколько метров по колено в грязи, выбрался к берегу и упал на землю без сил.

Оглянувшись назад, он увидел, что болотное сердце больше не блестит черной грязью на солнце. Оно начинало высыхать.

Ему снова стало невыносимо тоскливо. Он не понимал, почему. Он сжал зубы и зарылся лицом в траву.

Туман над болотом постепенно рассеивался, солнце начинало подниматься над горизонтом, и его лучи казались уже не такими красными. Становилось немного теплее, со стороны леса потянуло торфяным дымом.

Вдалеке, где-то за тропинкой послышались приглушенные голоса.

Гельмут поднял голову и прислушался.

«Брать живым…»

«Где-то там, у болота.»

«Точно здесь, далеко уползти не мог.»

Резким рывком он вылез из трясины, снова увяз по колено, упал, поднялся, вытащил ногу, выбрался на берег и залег в осоке. Голоса стали отчетливее. Он раздвинул высокую траву и попытался вглядеться в сторону тропинки. Между деревьями мелькали синие фуражки.

Низко пригибаясь, он побежал по берегу вправо от тропы, пытаясь снова не увязнуть в липкой грязи. Пробежав с два десятка шагов, оглянулся. Фуражек он не увидел, но голоса стали ближе. Побежал дальше.

Через несколько минут Гельмут обнаружил сильно заросшую тропинку, которая поднималась по небольшому холму в сторону от болота. Осторожно оглядел высоту, осмотрелся по сторонам: никого. Голоса стихли. Продолжая пригибаться, он осторожно пошел по тропинке, раздвигая руками кусты и опасливо озираясь.

Кажется, оторвался, думал он. Но нет, нет, расслабляться рано.

Холм был совсем невысоким, но подниматься оказалось трудно: после беготни по болоту сил оставалось мало. Поднявшись наверх, он залег в траву, уткнулся лицом в землю и попытался отдышаться.

Нет, нет, нельзя просто так лежать, подумал он. Они еще где-то здесь.

Он осторожно приподнялся на одно колено, посмотрел в сторону, откуда бежал. За кронами деревьев не было ничего видно, голоса тоже продолжали молчать. Ощущение опасности не уходило. Гельмут прополз еще немного и через десяток метров обнаружил, что холм кончается крутым обрывом, за которым сплошным черно-зеленым пятном расплылось болото.

Черт, подумал он. Загнал себя в ловушку.

Сидя на коленях перед обрывом, он со злостью сжал зубы и ударил кулаком в землю.

— Далеко вы забрались, — раздался сзади насмешливый голос.

Гельмут обернулся и резко вскочил.

Перед ним стояли Орловский и Сальгадо.

Сальгадо был таким же, как и всегда — в костюме, с хищным носом, с неестественно блестящим стеклянным глазом. Орловский на сей раз выглядел низкорослым и крепким, широкоплечим, с толстыми мясистыми губами и маленькими глазками. Он снял с головы фуражку, обнажив курчавые черные волосы, и смахнул рукой капли пота со лба.

— Ну вот зачем вы продолжаете прятаться, Лаубе? — спросил Орловский. — Вы же прекрасно знаете, что мы найдем вас. Всегда и везде.

— За вами должок, а вы отдавать не хотите. Нехорошо, — ухмыльнулся Сальгадо.

Разговаривая, они медленно подходили к Гельмуту.

— Вы все еще не до конца осознаете, в какой ситуации оказались, — продолжал Орловский. — Понимаете ли, вы вообще не можете от нас убежать. Никак. И спрятаться не можете. Если вы не видите нас, это не значит, что мы не видим вас. Хороший разведчик должен осознавать такие вещи и всегда держать их в уме.

— Но вы плохой разведчик, — сказал Сальгадо, сделав еще шаг в его сторону.

— Очень плохой, — кивнул Орловский.

— Не подходите ко мне, — сказал Гельмут, попятившись.

— Ну вот опять, — Орловский закатил глаза. — Гельмут, вы скучный.

— Вы можете закончить ваш сон в одно мгновение, — сказал Сальгадо. — Просто отдайте то, что должны. И все будет хорошо.

Гельмут промолчал и сделал еще один шаг назад.

— Наш друг не настроен на сотрудничество, — с деланой грустью хмыкнул Орловский.

— Заставляет нас идти на крайние меры, — ответил Сальгадо.

— Нехороший вы человек, Гельмут Лаубе, — добавил Орловский.

— Очень плохой, — кивнул Сальгадо и сделал шаг в сторону Гельмута.

— Не подходите ко мне, — повторил Гельмут.

— Кончайте ломать комедию, — сказал Орловский. — Ваше дело кончено.

Гельмут сделал еще несколько шагов назад. Сальгадо и Орловский, обеспокоенно переглянувшись, поняли, что он хочет сделать, и кинулись к нему. Но было поздно.