Александр Иванов - Записки анастезиолога

А еще третья проблема: зрители. Вокруг стоят хирурги, все ждут твоей отмашки: начинайте! Их можно понять, полный живот крови, наверняка оторвана селезенка, черт знает что с печенью и в лучшем случае ушиб почки, вместе с мочой течет кровь, ну и хорошо. Хорошо, что что-то еще течет. И нельзя показать, что у тебя ситуация выходит из-под контроля. Попутно приходится развлекать публику своими наблюдениями:

– Вот смотрите, всего шестнадцать, на вид совсем зассыха, а как серьезно подошла к вопросу. Видите, побрила интимные места, ноги. Маникюр на пальцах такой, что датчик не пробивает. Кстати, ни у кого нет ацетона, хоть на одном пальце лак смыть? Так что, девчонки, если вас пригласят на автомобильную прогулку, вы смотрите, готовьтесь заранее.

Операционная сестра:

– А что, если я вас завтра попрошу меня до города подвезти, мне прямо сейчас побриться?

– Ну это смотря на что вы надеетесь. Да, и никогда не приглашайте девчонок покататься в конце цикла, мне уже не раз приходилось кресло от крови отмывать, я езжу быстро. Я всегда пятновыводитель с собой вожу на всякий случай.

Наконец все, потрошите, товарищи, пора. Теперь можно не спешить, заняться кровью, перелить, позвонить эндоскописту, пусть приедет. Сможет помочь – хорошо, нет, не судьба. Доктор недоволен, оторвали от ужина. К его приходу легкое частично спалось, кровотечение уже жизни не угрожает. Но доктор приехал не зря, нанес пользу, отмыв бронхи от сгустков крови. Теперь оба легких могут дышать относительно свободно, можно расслабиться, спросить хирургов, распоровших живот сверху донизу:

– А у меня все хорошо, а у вас?

И услышать ожидаемое:

– А у нас полный п…ц! Печенка, бля, расползается, не прошить. Прорезаются все нитки.

– Ничего, привыкайте к хорошему. Это вам не свинцовая печень наших граждан, которую так просто не проткнешь, это ребенок. Работайте, а я по-быстрому сбегаю на ингаляцию, покурю.

Смотрю, у дверей оперблока собрался народ. Родители ублюдка, сидевшего за рулем:

– А вы доктор? Вы знаете, наш мальчик так пострадал, у него сотрясение мозга, его положили в больницу. А как там девочка?

Думаю, что ответить. Сейчас наверняка будут предлагать помощь, спросят, не надо ли чего? У них живой интерес, чтобы девчонка выжила, их сынок уже совершеннолетний.

– Доктор, у нас к вам большая просьба, если она умрет, вы сыну не говорите, он так расстроится…

И тут в голове первая мысль, в верности которой не сомневаешься. И сразу находятся слова ее выразить:

– А не пошли бы вы на хуй со своим ублюдком.

– Что вы сказали?

– Я сказал: на хуй отсюда! Чтобы я вас тут не видел. Если она умрет, ему об этом сообщат.

Родители девочки обо всем узнали только ночью, приехали из города. Прошу оставить свои подписи в истории, это о том, что вы согласны на операцию, тут – что вы согласны на переливание крови. Зачем? Так положено, хотя кровь я ей все равно уже перелил. И операцию все равно уже сделали. Папу интересует только один вопрос: жить будет? Должна, но поправляться будет долго, возможно, придется удалить часть легкого. Маму интересуют детали:

– Вы что, хотите сказать, что у нее теперь на всю жизнь шрам на животе останется? Вы ей хоть косметический шов наложили?

– Что?!

Папаша не дает продолжить, выталкивает родительницу в коридор.

– Доктор, вы на нее не сердитесь, вы же понимаете… Мы зайдем завтра, большое спасибо скажем.

– Да не беспокойтесь, я не сержусь, а завтра не моя смена, и надеюсь, что меня тут уже не будет.

Развеселила ситуация. Старого деда, по виду явного отставника чином не ниже подполковника, на каталке заталкивают в лифт. На операцию. Лифтерша, немолодая узбечка, закрывая двери, о чем-то громко говорит по телефону со своим тюркоязычным собратом. Старый пидор не может не высказаться:

– Вот, смотрите! Когда я последний раз лежал в госпитале в Германии, там тоже была лифтерша. Немка! Так вот, она никогда не смела на работе разговаривать по телефону.

– Я даже, наверное, догадываюсь, почему…

– Правильно, доктор. Дисциплина!

Узбечка не выдерживает:

– Да? А ты когда в Германии последний раз по телефону говорил? Тюлпан, Тюлпан, я Рамашка, отвэть…

Очередной доктор-гинеколог в операционной делится планами:

– Все, увольняюсь.

Из вежливости деликатно интересуюсь:

– Ну и куда, если не секрет?

– Зовут в поликлинику метрополитена. Там им нужен гинеколог.

– Естественно, нужен. Решать старый спор сотрудниц?

– Какой?

– Ну как же, бабы спорили в метро…

Под утро неохота будить дежурную медсестру, пусть спит. Сам заполняю журнал поступлений:

– Фамилия?

– Фахрутдинов Равиль Ришатович.

– Татарин, что ли?

– Татарин.

– А хер ли ты нажрался в священный месяц рамадан?

– Знаю, грех это, большой грех. С друзьями после работы посидели. Хорошо так посидели.

– Где работаешь?

– В ТСЖ. Сантехник.

– Чего, цеховая солидарность сильнее заповедей пророка?

– Доктор, не могу, дайте попить.

– Сушняк? Не волнуйся, дам, как только стемнеет, сразу дам. Как только закончатся белые ночи – сразу. Недели через две.

Хорошее отношение к людям порой настораживает, открытое выражение симпатии пугает. Хирург разговаривает с коллегой по телефону:

– Слушай, ты долго еще на больничном будешь? Да нет, все нормально. Ты, это, не торопись выписываться. Держат пока? Ну и сиди дома. Да тут один твой больной поступил. Не помнишь такого? Нет? А он не знал, что ты на больничном. Пришел в палату. Молоток с собой принес. Первым делом гвоздик в стену вбил, твой портрет повесил. Не знаю, где взял. В рамочке, 20 на 30. Рядом полочку наладил, букетик цветов положил. Да не, серьезно, я в палату зашел и просто охуел, портрет твой висит на стене. Так что ты не торопись, смотри, будь с ним поаккуратней, а я к твоему приходу постараюсь его выписать.

С утра зачем-то звонит травматолог:

– Ты чего сегодня делаешь? А то зашел бы в гости, водочки бы выпили.

– Я вообще-то на работе.

– А жаль. Я тут шкаф в «Икее» купил, заодно бы собрали. Дома у меня и шуруповерта нет.

– Возьми на работе, у тебя инструмента полно.

– Да лень приезжать, все равно там одному не разобраться.

– Слушай, ты на работе поломанные из кусков собираешь, а новый шкаф не можешь? Или без анестезиолога уже шурупа не закрутить? Завтра зайду.

Два пациента в коридоре. Уролог объясняет одному из них:

– Да, ты должен после операции ежедневно промывать свою уретру раствором фурацилина. Как его сделать? Две таблетки на пол-литра воды. Промывать шприцем, через катетер, желательно трезвым, повторяю, желательно в трезвом состоянии.