Александр Иванов - Записки анастезиолога

– Гемангиом в таком возрате никто еще не встречал, не бывает. Фантазируют ребята. – И при этом вроде так намекает: а не пили ли ребята ночью? И обращается к начмеду: – Я бы обратил ваше внимание на сотрудников, были сигналы, я давно подозревал. А потом снятся им всякие глупости.

Хорошо, пусть так, значит, все нам приснилось, и ночь, проведенная в операционной, залитой кровью, и утренние матюги анестезистки, что как следует не стерли кровь с аппаратуры, и стопка пустых пакетов от перелитой крови.

С утра приходит хирург:

– Слушай, пошли в операционную, хочу тетку прооперировать. Что-то мне не нравится, как она блюет.

– Так она у вас уже почти месяц лежит на отделении, обследуется, томограммы всякие делает. Гастроскопий только пять штук. Все платные клиники уже обошла. Весь месяц и блюет. Это же заведующего больная, вам-то что? Я слышал, он ее выписать собирается. Живот у нее заболел?

– Да нет, не заболел, я случайно в ее палату зашел, чую, запах блевотины у нее стал какой-то не такой, с гнильцой…

С хирургом не поспоришь, опыт, но мозги работают лучше, чем у молодых. Пошли, достали камушек. Размером сантиметров шесть, но дело не в этом. Хирург, человек со стажем в пятьдесят лет признается, такого еще не видал. Булыжник, созрев в желчном пузыре, продавил стенку желудка, провалился внутрь и пошел в путь по кишкам. Естественно, застряв на выходе из них. Четыре часа операции. Достали из кишки камушек, из сплошного рубца сформировали некое подобие желудка, накинули петлю анастомоза. Поворчать надо, говорю хирургу:

– Найдете же вы всякого дерьма. Ну кто вас просил заходить в чужую палату? Надо было ей раньше поблевать вам под ноги, может быть, давно бы уже прооперировали.

К вечеру, проснувшись, тетка просит еды, естественно, проголодалась, больше не блюет. Есть рано, пока пей водичку, промывай свой новый желудок. Надо было вовремя убирать камень, а не ползать обследоваться по модным клиникам.

Упрямство – признак тупости. Ночью уговариваю хирурга – оставь кишку в покое, не трогай. От того, что ты по ней пальцем щелкаешь, она здоровей не станет. Нет, говорит, что-то тут не так. А вдруг там разрыв слизистой? Вдруг лопнет, что тогда? Тогда плохо, но тогда не парь мозги, тогда отрезай, время два часа, а еще дел полно. Лучше посмотри на клиента, это у него кишка сжалась наверняка от голода, совсем дистрофик. Уверяю, ничего интересного там не найдешь.

Не убедил, хирург таки вскрыл кишку и достал интересное – глиста.

Очередная таджикско-узбекская разборка, в итоге кишки пьяного узбека начинают жить самостоятельной жизнью, вырвавшись на свободу из тесноты брюшной полости через разрез брюшной стенки. Пока хирурги ковыряются в кишках, анестезиолога интересуют вопросы поважнее. Первый: что за нож? По виду раны, лезвие широкое, но тонкое и длинное и заточенное с обеих сторон. Причем конец ближе к закругленному, широко распоров одну из стенок желудка, снизу, не повредил противоположную, не дойдя до диафрагмы и соответственно до сердца чуть больше пары сантиметров. Видел такие ножи у производителей шавермы, срезать мясо с вертела. Может очень даже быть, что оттуда. Пытались нарезать шаверму. Интересно второе, с любопытством изучаем ход раневого канала. Вначале прямо, потом смещается вверх, разрезая поперек кишки, сальник. Вариантов два. Либо узбек с ножом в брюхе отжигал танец живота, либо бил человек теоретически подготовленный, направляя нож после удара кверху, вспарывая кишки и пытаясь достать до более важных органов груди. Но не хватило силенок, узбек жирный, и его спас туго набитый желудок, сработав как бронежилет.

Мой ординатор-туркмен, записывающий в блокнотик слова своего учителя, то есть мои, интересуется:

– Скажите, так он бил правильно?

– Если бил человек высокого роста и не смог ударить сразу снизу вверх, то теоретически правильно. Опыта не хватило.

– А, значит, еще два-три раза тренировка, и после него к нам уже привозить не будут? Это хорошо.

Но самое интересное, что удивило, – третье. Увидев распущенные наружу кишки, в приемном отделении перепугались так, что сразу закинули узбека в операционную. Не раздев, не взяв анализов, не сделав положенных элементарных вещей. Брить живот пришлось самим уже в операционной. Но, строго, в наспех оформленной истории болезни вложена квитанция об оплате. На это хватило выдержки, успели выполнить строгое указание администрации: нет полиса – брать плату за лечение. И успели взять с узбека деньги за три дня лечения в русском стационаре, отметив на истории статус пациента: платный. Наверное, с собой у него больше не было. Странное решение, оформили бы по другой статье, как бюджетного больного, больница бы получила больше, полностью за все лечение. Но вид живых денег манит. Спрашиваю, а где в таком случае оплата за наши услуги? За операцию, за наркоз? Ели хочет лечиться платно, то пусть лежит у нас, в реанимации, отпустим, только когда оплатит все.

Два хирурга тащат в операционную тело гостя с Украины. Тело пьяное, хотя и связано крепко, но пытается отбиваться, грызет веревки:

– Отпустите! Мне надо домой, мне надо собаку кормить.

– Ты бы раньше о собаке думал, прежде чем под машину бросаться. За добавкой он пошел, козел!

– А куда вы меня везете? Зачем?

– В операционную, мудила, лежи тихо, и так у тебя полный живот крови. Сейчас тебе селезенку отрежем, вот твою собаку ею и покормишь.

– Нет, вы не понимаете, у вас, наверное, нет собаки?

– Нету у меня собаки. Зачем мне собака? У моей тещи курицы.

– Не, курица не то, вот собака – это друг человека.

– А кто тебе сказал, что курица – враг человека? Еще какой друг, самый настоящий друг.

А ведь и не поспоришь, трудно не согласиться, разве курица не друг? Съедобный друг.

Первый ночной снегопад в области. «Скорая» притаскивает пострадавшего в ДТП узбека. Узбек плох, кровопотеря, шок. Переломаны ребра, разрыв легкого, печени. Голова порезана осколками стекла. Спрашиваешь, кто он? Пешеход, водитель, пассажир? Отвечают, водитель, лобовое столкновение. А что со встречной? Там труп, даже не понять, что была за машина.

Узбек обеспечивает занятием на всю ночь. Занятие бесплатное, страховой полис есть, но страховая пошлет подальше, не оплатит, можно и не пытаться. За сутки оплатит областной бюджет, дальше – за счет больницы. Если выживет, то зависнет надолго. Спрашивается, ты зачем приехал из своей солнечной республики? Зачем едешь в снегопад по ночной дороге? Чтобы убить встречного водителя? А может, у него семья, дети? Напарник успокаивает, может, он и не виноват? Может, на встречку вылетел другой, погибший? Да как же он не виноват? Он уже виноват, он виноват уже тем, что оказался сегодня не в песке своего Каракума, на корабле пустыне, а на нашей скользкой дороге за рулем своей раздолбанной «девятки», да еще и пьяный в хламину. Звали его сюда? Приглашали?