Александр Иванов - Записки анастезиолога

– Завидуешь, да?

– Естественно. Как тут не завидовать, со всей страны вся гопота почему-то едет исключительно к тебе.

– Ну а ты их посмотрел перед операцией, хочу их всех сегодня взять, прооперировать и на х… Там все нормально, можно подавать?

– Нормально. У тебя всегда все по историям нормально. Кто их так отхерачил?

– Да местные, такие же гоблины, арматурой им руки перебили. Так смотрел?

– Смотрел… Полчаса у тебя на отделении просидел, с медсестрой твоей чай пил, ждал, когда они все втроем поссать сходят.

– А чего так?

– А ты сам подумай, у них на троих одна здоровая рука, пока он себе достанет, пока братьям. Ты в следующий раз, когда будешь оба предплечья сразу гипсовать, ты одно вниз опускай, чтоб сам достать смог.

– А вообще да, не подумал. Надо всем дежурным будет сказать.

– Скажи, а то как-то им неудобно. Хоть и гоблины, но забавные, как дети. Я как понял, их все время бьют. На всех необъятных просторах родины. Я от смеха с ними с трудом говорить мог. Одному где-то под Воронежем челюсть сломали, давно, рот с трудом открывается, зубов нет, шепелявит как Кирпич: «А мне доктор шказал, шо я после операции таншевать шмогу». Смотри, не подведи, детей нельзя обманывать.

Звонок в реанимацию:

– Скажите, каково состояние больного Степанова?

– Извините, мы по телефону справок не даем. А вы кем ему приходитесь?

– Ну это почему же? Я его внук, я его единственный наследник!

– Извините, а о каком состоянии вы спрашиваете?

С возрастом допускаешь одну ошибку, чья-то неопытность кажется глупостью. Задаю, казалось бы простой вопрос клиническим ординаторам:

– Скажите, какова в данном случае цель промывания желудка? Когда известно, что прошло уже не менее четырех часов и человек заведомо выпил не больше десятка таблеток? Выпил бы больше, сейчас не был бы в сознании.

Начинают рассказывать. Надо, говорят, положено, потому что мы не можем быть уверены, может быть, выпил больше, необходимо очистить желудок. Самый умный вспоминает про циркуляцию отравы по энтеропеченочному кругу… Глупости.

– Ерунда. Ваша цель – это так промыть желудок, чтоб в следующий раз, если у человека возникнет желание покончить с собой, у него даже не появилось мысли пить таблетки. Чтобы он запомнил эту процедуру на всю жизнь. Если он стойкий суицидник, пусть он повесится, пусть он бросится под поезд или в окно, но никогда в жизни больше таблетки пить не станет.

Докладываю:

– Больной, тридцати лет, жертва недобросовестной рекламы, которую создали наши средства информации курительным смесям. На рекламу ведутся даже те, чье дело – потомственный алкоголизм.

В прошлом неоднократно лечился у нас по поводу алкогольных психозов алкоголик с пубертатного периода, изредка баловавшийся метадоном, перенес тяжелую черепно-мозговую травму, трепанацию черепа. Решил попробовать новых ощущений. О нем мы слышали еще за два дня до его поступления в стационар, из подслушанных разговоров в поселке. Две местные жительницы обсуждали тему.: «Тебе-то хорошо, твой-то пьет. А мои чего учудили, обкурились какой-то дури, третий день голыми в простынях по стене дома лазают, по балконам, вверх-вниз». Наконец вчера вечером трое друзей, тоже обсаженных, но в меру, привезли нашего давнего знакомого, возомнившего себя Бэтменом. На вопрос, зачем привезли сами, зачем обдолбанными ехать в темноте, по сельским дорогам, друзья ответили, что у них машина надежная и называется она «Бэтмобиль». Пока мы решали, что надо их задержать, надо хотя бы предупредить гаишников, друзья уже улетели на нем в темноту. Пациент утверждал, что послан к нам с великой миссией спасти всех наших больных. Пока аминазин не подействовал.

– Спас кого-нибудь?

– Да, вот у бабушки на соседней койке, к которой мы уже подкатили аппарат ИВЛ, от страха неожиданно прекратился астматический статус. Но не смог спасти лесоруба, которому упавшим деревом на куски раскололо череп, хотя и предлагал свою помощь в проведении трепанации, имея в этом деле немалый личный опыт. На данный момент ориентирован, понимает, что находится в больнице. Критика снижена…

Начмед, обращаясь к пациенту:

– Кто ты? Откуда?

Ответ был дан четкий:

– Как вы мне все остопи…ли! Сколько раз вам можно повторять, что я – Бэтмен!

Начмед:

– У этого пациента родственников кто-нибудь видел? Мне поговорить с ними надо, как они своего отца до такого состояния довели.

– Да, я видел. Приходи, я с ними разговаривал. Объяснил, что дедушка болеет, тяжело…

– И где же они?

– В церковь пошли…

Утренний обход. Начмед читает табличку над кроватью больного:

– Катаральный аппендицит… 25 лет. И что, все?

– Все.

– Ну так а что он у вас со вчерашнего дня делает?

– Спит…

– Вы мне объясните, почему он у вас уже почти сутки не просыпается?

– В оперблоке Степановна дежурила, санитарка…

– Понятно. И чего она на сей раз ляпнула?

– Да ничего. Только спросила, успел ли он причаститься перед операцией. Ежели не успел, вон в окошко церковь видна, помолись на всякий случай, мало ли чего… Ну, мальчик немного разволновался, пришлось резко погасить, слегка перестарались. Вот он до сих пор и спит.

Начмед гордится своим даром предвидения:

– А я говорила! Я предупреждала, что он алкаш! Вот, полюбуйтесь, естественно, белочку поймал. Теперь лечите.

Приходится разочаровать:

– Никакой белочки у него нет. У него собачки. Две у дверей, одна под кроватью, маленькая, зовут Жуля. Он с ней всю ночь разговаривал. Тихо, никому не мешал, мы его даже не грузили. Лежит спокойно, что-то негромко булькает, как задница под водой.

С утра привычные вопли начмеда:

– Так! Я вас спрашиваю, почему к больному не вызвали нейрохирурга? Вы мне за это ответите!

– Вызывали, не приехал. Я лично с ним разговаривал, он извинился, сказал, что занят. Его срочно вызвали в Кириши, кому-то тыкву долбить. Сегодня же Хэллоуин, надо… Предложил самим.

Начмед:

– Почему, почему я случайно узнаю, что ваш больной вчера выдал остановку? Что было десять минут реанимации??? Что теперь у него в голове, остались какие-нибудь мозги? Или сплошное, извините, говно? И объясните мне, почему в истории ваши доктора ничего об этом не написали?

– Он алкоголик. Гоблин. Мозгов у него нет и не было. Делирий у него, вполне имеет право сдохнуть. А как лежал он на трубе, так и лежит. Ничего страшного с ним не случилось. Лень было записывать.

– А где написано, что он гоблин? Где, я спрашиваю? Никто не посмотрит, что он алкаш. Молодой мужчина, тридцать шесть лет. А вот следы от дефибриллятора как теперь скроешь? Мне его родня уже все телефоны оборвала, спрашивают. Какая сука им сказала, что он в тяжелом состоянии?