Алан Араменко - Диван для Антона Владимировича Домова

— И ты весьма хорошо выполнила свою задачу, притворившись другом Григорьевых. Этакой невинной овечкой…

— Близнецы видели тебя, знаешь, они как бы читают характер в своих видениях, видят поступки и действия, поэтому они были уверены, что ты пойдешь до конца, если поймешь, что иначе не получишь того, чего желаешь.

— Покоя.

— Да, а они знали, что пока Кири с тобой, ты его не получишь.

— То есть малышка была нужна только для того, чтобы всех на меня натравить, а, Нина?

— Ну да…

— Хм, — Домов пригляделся к ней повнимательней. — Я ведь видел в твоих глазах правду, маленькая лживая девочка, но ты была так мила…

— Я… Антон! — воскликнула Нина, заломив себе руки, словно ее переживание причиняло ей и физическую боль тоже. — Ты должен меня понять, я не желала никому зла. Просто они обещали… обещали, что…

— Что? Что на свободе смогут дать тебе то, чего сама добиться не смогла?

Нинины глаза широко раскрылись.

— Откуда ты знаешь? — спросила она удивленно.

— Ну тут-то как раз догадаться несложно. Амбициозная лаборантка, без возможностей и допуска. Одинокая и неоцененная. Что может быть еще? — он ухмыльнулся. — Близнецы так мило развели тебя, милочка. Небось наобещали золотых гор, а ты и поверила.

— Я просто… ты должен понять. У меня есть брат, он вечно в долгах из-за пристрастия к картам, и живем мы в… Я просто хотела быть независимой!

— Ну да, разумеется.

— Антон! — она кинулась к Домову, но остановилась в нескольких сантиметрах от него, то ли не решаясь еще приблизиться, то ли памятуя о его ранах. — Я ведь не задумывала против тебя ничего предосудительного. Только объяснила, куда ехать…

— Да, жаль, не знала только, где Майкл, а то все было бы намного проще.

— Но я верила, что ты справишься. Ведь ты такой… такой… и они видели тебя! Они знали!

— Что ж… — Тоша встал.

— Прости! — воскликнула Нина. — Я… послушай, я могла бы исчезнуть! Сразу, как только рассказала. Но я осталась рядом.

— Да, потому, что опасалась, что я опять что-нибудь недопойму.

— Нет, нет, не из-за этого!

Антон уставился на девушку. Та покрылась пунцовым румянцем.

— Я просто хотела быть рядом, поверь мне!

— Что?

— Я ведь… Я тебя люблю! Я не должна была, но мы… и я… я просто влюбилась!

Нина сложила руки и приложила большие пальцы к губам. Своим соблазнительным пухлым губам, чей вкус он еще очень хорошо помнил.

— Любишь? — спросил Тоша вкрадчиво.

— Да. Поверь мне! Теперь я хочу быть с тобой всегда! Мне больше ничего другого не надо!

Она выглядела очень мило, стоя в нерешительной позе, с молящими глазами и робкой улыбкой. Антон не удержался и поцеловал ее. Девушка затрепетала, вбирая в себя прогорклый вкус этого поцелуя, наполненного металлическим вкусом крови и едких невысказанных слов.

— Я так счастлива! — воскликнула она, когда Домов отстранился.

И вдруг ее лицо побледнело. Удивленная, даже ошарашенная, она вздрогнула, сделав два шага назад. На ее платье проступило алое пятно. Она поглядела на своего собеседника, одним взглядом спрашивая: «Что же происходит?!» И ее губы зашевелились, не издавая при этом ни единого звука.

Тоша пожал плечами.

— Прости, — сказал он непринужденно. — Но я тебе не верю.

Он убрал свой кинжал.

— И я вовсе не желаю быть с тобой всегда. Я хочу только покоя. Ради него — помнишь? — все и затевалось. Ты же сообразительная, как такое упустила?

Нина пару раз прерывисто выдохнула и вздохнула, схватившись за рану. Кажется, она до сих пор не могла поверить в то, что он это делал. Убил ее. Нет. Не-е-ет! Он желал ее! Она знала. Он желал ее так же сильно, как и все те мужики, которые увивались за ней в институте. Ведь только благодаря их стараниям она смогла устроиться там на тепленьком местечке, не имея никаких особенных знаний в области генетики. И хоть дальше ее карьера застопорилась, именно благодаря поклонникам она могла выполнять поручения, в которых ничего не смыслила, при этом оставаясь на хорошем счету у начальства. Ведь те с превеликой радостью оставались после смены, помогая ей, ради одной только надежды, что они когда-нибудь будут иметь возможность обладать ею. Все они были готовы ради этого совершить невероятное. И он тоже, Антон, он тоже хотел ее не меньше! Отчего тогда… отчего он сделал это?! Да еще и после того, как она себя ему предложила! Нет! Никто не отказался бы от подобного!

Черные глаза посмотрели ужасающе въедливо.

— Адрес у тебя в записной, в середине, это то самое место? — спросил Антон, и это был тот тон, которому нельзя было противиться.

— Да, — выдавила она еле-еле, пересиливая накатившую немощь.

— Отлично! — Тоша повел плечом и направился к двери.

— К… как ты мог? — услышал он за спиной.

Домов повернулся.

— Ты воспользовалась мной, чтобы получить то, что хотела. Я воспользовался тобой, чтобы получить то, что хотел. Чему, не пойму, ты удивляешься? — спросил он с вызовом, но одновременно и совершенно равнодушно, как будто обращаясь к незнакомому прохожему.

У Нины на глазах выступили слезы. Очевидность его заявления была налицо. Причем, как к той части, что касалась ее, так и наоборот. Сложно было бы теперь этого не уразуметь…

Антон отвернулся и вышел, он слышал, как в комнате, что он оставил, рухнуло тело. Тело, что недавно еще было ему действительно желанно. Однако теперь, уходя от Нины, он не чувствовал ничего. Разве только легкую досаду, что та смогла так легко его провести.

За окном по-прежнему было пасмурно. Туманный город не изменял себе. Никогда. Как и Домов.

Антон подхватил хрупкое тело Кири, лежавшее на скамейке, и направился к выходу, даже не посмотрев, скончался ли Дмитрий. Хотя ему показалось, он слышал еще шорохи, доносившиеся с его стороны. В любом случае, его это не интересовало. Как и все, что находилось под этими сводами. Возможно, это было жестоко и, возможно, даже неправильно. Но такой уж он был человек. А это не изменишь за один день…

Он вышел. За спиной осталось его прошлое. И настоящее. То, к чему он стремился, и то, отчего убегал. Довольно много для одной маленькой церквушки, не правда ли? Оставляя за собой кровавый след — метки его пребывания, — он шагал прочь от тех, что делили с ним единую судьбу. Шагал твердо, хоть и прихрамывая, шагал, зная, что все закончилось. И то ли был доволен, то ли просто спокоен от этой мысли.

На улице было так же безлюдно. Так же ветер гонял пыль и мусор. Все оставалось прежним, и каким-то другим. Как и он сам. Одиночка с ребенком на руках. Тот, что не имеет корней, что никогда не сможет познать настоящую близость.

«Одиночество не так уж и прекрасно. И для тебя тоже!»

«Я сумасшедший, кто осмелится быть рядом?»

«Возможно, кто-то и есть…»