Карстен Йенсен - Мы, утонувшие

Непривычное приветствие заставило Клару вздрогнуть. Она опустила глаза и покраснела, совершенно забыв представиться.

Херман сделал это за нее:

— фру Фрис только что унаследовала большое состояние. И ей нужен хороший совет.

— Тогда вы пришли по адресу, дорогая фру Фрис, — произнес Транспортер, еще раз приподняв котелок, словно только теперь им предстояло познакомиться по-настоящему. И кинул быстрый взгляд на Хермана, будто желая удостовериться в том, что его знакомый одобряет то, что сейчас произойдет.

Херман выглядел невозмутимым, и Транспортер мысленно определил его в сообщники.

— Кораблестроительная промышленность переживает большой подъем, — произнес он. — Слышала ли госпожа о беструбных судах?

Клара ошеломленно покачала головой.

— Пароход пришел на смену паруснику. Но беструбное судно идет на смену пароходу. За этими судами будущее, и у вас есть возможность стать одной из первых, кто вложит в них деньги. Вы молоды… — Он одарил ее льстивым взглядом и добавил тоном, в котором угадывался решающий довод: — А будущее принадлежит молодости.

Херман переводил взгляд с одного на другого. Не мог не восхищаться Транспортером. Знает мошенник свое дело, хоть дело его и обман, искусная смесь правды и лжи. Беструбные суда! Похоже на мошенничество, но — чистая правда. Несколько лет назад кораблестроительной верфью «Бурмайстер и Уэйн» была спущена на воду дизельная моторная лодка «Зеландия». Вне всякого сомнения, она пришла на смену пароходу на угольной тяге. Херман ждал лишь продолжения. Сначала правда. Ну а теперь настала очередь лжи.

— Калуннборгская корабельная верфь, — произнес Транспортер. — Отсюда выйдут корабли будущего. Акции как раз выставлены на продажу. К концу дня уйдут последние. Покупать надо без промедления, так ведь, моряк?

И он подмигнул Херману, которого все еще полагал своим сообщником.

На лице Клары застыло изумление, она не могла поверить в услышанное.

— Калуннборгская верфь! Разве она не инженеру Хенкелю принадлежала? Он же в тюрьме!

В поисках поддержки она перевела взгляд на Хермана, тот кивнул:

— Да, с этим трудно спорить.

И оба повернулись к Транспортеру. Но самоуверенный продавец будущих богатств уже растворился в орущей толпе.

Кларе Фрис преподали урок.

Они перешли Биржевой мост и пошли по Слотсхольмену. Жизнь на набережной кипела. Отгрузка со стоявших на приколе барков и бригов, прибывших из Ботнического залива, груженных свежей ароматной финской древесиной, шла полным ходом. Херман покосился на Клару. Ее лицо снова приняло боязливое выражение. Он, собственно, хотел лишь, чтобы она немного набралась ума, а вместо того напугал, чего делать не собирался, хотя и продолжал себя спрашивать: а какую цель она так настойчиво преследует? Чего хочет?

Они перешли площадь на углу Хольберггаде и улицы Нильса Юля. Она посмотрела на огромную фигуру адмирала, который, словно постовой, простирал вперед свою бронзовую руку.

— Это Нильс Юль, — сказал он.

— Прямо как дома?

Она, очевидно, вспомнила улицу Нильса Юля. Марсталь был для нее мерилом всего. Возможно, она считала, что памятник назвали по имени улицы в их городишке. В Марстале не было статуй. Был монумент единству, воздвигнутый капитаном Мэдсеном. И теперь она могла соответствующим образом сравнить их и получить реальное представление о весьма скромных масштабах своего покровителя. Здесь не таскали из моря старые камни, чтобы установить их на постаменте, выбив в граните пару строчек. Здесь мыслили и действовали широко.

Внезапно Херману пришла в голову мысль. Он указал Кларе на необычное угловое здание с высокими и узкими стрельчатыми окнами, придающими ему ориентальный облик. Крыша походила на тяжелую крышку, сползающую с кастрюли. К массивной деревянной двери, вмурованной в метровой толщины стену, вела лестница. Весь внешний облик дома говорил о том, что он повернулся ко всему остальному городу спиной.

На медной табличке у двери стояло: «Дальневосточная компания».

— Здесь живет человек, который может дать вам добрый совет.

Она вопросительно на него посмотрела. Затем повернула голову и со скепсисом оглядела песочного цвета здание:

— Кто он?

— Самый обыкновенный человек. Его фамилия Маркуссен. Когда-то был матросом. А теперь общается с королем. Говорят даже, заправляет там. Он сможет вам помочь.

Они перешли площадь и остановились у входа. Она окинула взглядом фасад:

— Большой дом.

— Его дома во Владивостоке и Бангкоке такие же.

— Мне что, правда стоит пойти туда? — спросила она.

Он ободряюще кивнул, в душе сожалея о своей затее.

А что еще было делать? Покидая биржу, он ощущал свое благородство. Затем увидел, как на ее лице проступает выражение уныния, и почувствовал, что обязан что-то предпринять, чтобы вновь поднять ей настроение.

Благородство было для него делом новым и неиспробованным. В общем и целом оно ему понравилось, хотелось продлить купание в лучах бескорыстия. Но вот это — дурацкая идея. Если она уже разочаровалась, то разочарование ее лишь усилится от неизбежного отказа. Он мысленно выругался. Черт бы все побрал! Не надо было ехать с ней в Копенгаген, браться за эту непонятную миссию, но минутная слабость заставила его поддаться искушению — очень уж хотелось обозначить свою значимость в глазах другого человека.

— Я буду ждать вас снаружи, — сказал он, ободряюще улыбнувшись.

А про себя подумал: долго это не продлится, — но вслух произносить не стал.

Клара исчезла за тяжелой дверью. Шло время, но она не выходила. Херман принялся расхаживать по тротуару, то в одну сторону, то в другую. Почему ее не отсылают?

Он поднялся по лестнице и открыл тяжелую дверь. В проеме возник человек в униформе и спросил, что ему угодно. Херман растерялся, он не подготовился к ответу. Бросил взгляд поверх плеча швейцара, но в большой передней Клары [видно не было. Швейцар снова попросил его изложить свое дело. Херман пожал плечами и спустился по лестнице.

Через час Клара вышла.

— Сегодня вечером у меня еще одна встреча со статским советником, — произнесла она.

Лицо Хермана выражало один сплошной вопрос.

— Ну, с Маркуссеном. Он дал мне множество полезных советов. Я хочу поблагодарить тебя за помощь.

Он ничего не понимал. Тон ее совершенно переменился. Она говорила ему «ты». В краткий переходный момент Клара обращалась к нему на «вы», и Херман принял это за знак уважения. А теперь, после аудиенции у Маркуссена, он опустился до уровня слуги.

Она сунула руку в сумочку и вытащила портмоне:

— Я очень признательна тебе за то, что ты свел меня с Маркуссеном. И хотела бы вознаградить тебя за беспокойство.