Элис Петерсон - Другая Элис

Мое тело напряглось, как струны скрипки. Не получалось у меня думать о чем-то приятном. Ну хорошо. Попробую. Я бегу по золотистому песку вместе с Себом, мягко плещут волны синего моря…

Игла вошла в коленку.

Я глубоко и размеренно дышала. Я плаваю рядом с дельфинами… Дельфинами? Забудь про них.

— Больно… ЧЕРТ. О боже. — Я крепко сжала руку сиделки. — Вы почти закончили? — Я прерывисто вздохнула.

— Молодец, хорошая девочка, все вытерпела. Как я вижу, вы читаете «Короля Лира», — заметил доктор Бакли, глядя на книгу.

— Да, — проскулила я. Опустила взгляд и увидела отвратительную на вид, густую, желто-оранжевую жижу, собравшуюся в пробирке.

— Это та самая история про Гонерилью и Регану? Старый глупец отдал им свое королевство…

— Вы закончили? — спросила я, хмурясь. — Это ужасно… ужасно… — Игла вошла в особенно чувствительное место, с острым воспалением.

— Еще совсем чуть-чуть. Так, теперь стероид. Все, конец. — Он взял пластырь, нарисовал на нем мордочку Микки-Мауса и налепил на мою коленку. — Храбрая девочка. Теперь станет немного легче. — Он посидел со мной несколько минут, пытаясь утешить. Вот вы сдадите выпускные экзамены, и будет легче. Завтра я загляну к вам, — пообещал он, наконец-то уходя.

Я откинулась на подушки и заплакала. Что творилось со мной?

Я сидела за нашим кухонным столом и сдавала мой первый экзамен по английскому, четырехчасовой. Для меня было облегчением узнать, что я буду сдавать его не в набитом детьми зале, сидя за шатким деревянным столом. Преподаватель колледжа, мистер Барри, сидел в углу комнаты на нашем коричневом диване. Он велел мне начинать. Я в отчаянии молилась, чтобы мне досталась тема, которую я успела повторить. Дрожащими пальцами я перевернула листок. Первая часть — мне нужно было ответить на вопрос, касавшийся определенной сцены в «Короле Лире». Это отрывок, где Лир мирится с Корделией. Отлично! Папа читал мне его в больнице! Он прямо экстрасенс — угадал!

Через час я справилась с первой частью. Мои руки пульсировали, а костяшки стали как красные шарики. Я потерла их и принялась за вторую часть — несколько вопросов, требующих развернутых ответов. Мне надо было ответить на два. Хорошо. Времени было все еще много. Первый из выбранных мной вопросов — отношения между Глостером и его побочным сыном Эдмондом.

— Вспоминай, Элис, не торопись, — ободрил меня мистер Барри, увидев, как я тру свои больные руки. — Времени у тебя достаточно. — Я откинулась на спинку стула и с минуту отдыхала.

И вот наконец я дописываю ответ на последний вопрос. Мне казалось, что у меня вот-вот отвалятся руки. Надо было закончить все, но у меня осталось только пять минут.

Время истекло. Мистер Барри велел мне положить ручку. Я нацарапала последнее слово, и моя авторучка поставила жирную точку. У бедного мистера Барри урчал живот, когда он забирал мои бумаги. За все эти четыре часа мама с папой не догадались предложить ему печенья или чаю. О боже!

После экзамена мама велела мне немедленно лечь в постель и лежать. Я взяла с собой испанскую папку, чтобы готовиться к завтрашнему экзамену — второму по счету. Отдыхать некогда, раздраженно подумала я.

Вечером мама послала Тома наверх, чтобы он позвал меня ужинать. Он обнаружил меня спящей с папкой на груди, а вокруг на постели валялись листки формата А4. Том сказал маме, что не хочет меня будить.

— Тогда можно я съем еще две сосиски? — с надеждой спросил он.

Утром, когда мне надо было сдавать испанский, мое правое колено раздулось и стало похоже на дыню. Еще одна «вспышка». Я в панике позвонила доктору Бакли. Он сказал, что немедленно примет меня, и велел приехать. В больнице он выкачал жидкость и сделал еще одну стероидную инъекцию, чтобы уменьшить воспаление.

— Желаю успеха, — сказал он. — Я скрещу пальцы на твою удачу. Если ты не знаешь это сейчас…

— …то ты уже никогда этого не узнаешь, — договорила я и с благодарной улыбкой повернулась к нему. — Огромное спасибо.

Мои остальные экзамены проходили по той же схеме. Между каждым я приезжала к доктору Бакли, и он откачивал жидкость из моей руки, которой я буду писать, или вводил стероиды в больные колени. Каждый раз он продолжал рисовать Микки-Мауса на пластыре и подмигивать, говоря, что болеет за меня. Он стал моим замечательным другом. Не знаю, как бы я сдала экзамены без него.

Все экзамены были позади! Себ и несколько наших друзей приехали ко мне домой и увезли меня на вечеринку. Я надеялась, что мне больше никогда не надо будет думать об экзаменах. И все мы надеялись, что скоро мне станет лучше.

Медицинская сводка

Доктор Бакли прописал Препарат Номер Три — метотрексат. Настоящую конфетку, два шарика в одной оболочке. «Метотрексат — противораковый и противоревматический препарат, — сказал он мне. — Он гораздо более агрессивный, назначается в особенно сложных случаях пациентам, которые не получают достаточного облегчения от нестероидных противовоспалительных препаратов. Если он подействует, то он предотвратит повреждение суставов и замедлит течение болезни». Значит, я сложный случай. Вот и славно. Хоть в чем-то я всех обставила.

Начался Уимблдон. Играл Агасси, но я едва узнала его — он был безупречно одет в белое, волосы подстрижены короче обычного. Четвертьфинал против Беккера, который, как всегда, нырял и прыгал за мячом. Давай, Агасси! Я внимательно смотрела двадцать минут на их игру, жалея, что меня там нет.

Прошло два дня после моего последнего экзамена, и я вернулась в больницу, где персонал мониторил, как действовал на меня новый препарат.

На изголовье моей койки висела табличка «постельный режим». Через четыре дня, проведенных здесь, мое тело стало словно тяжелый кирпич. Я лежала весь день бесполезной деревяшкой, изредка открывая рот, как золотая рыбка, чтобы сиделка вложила в него термометр, или протягивая ей руку для измерения давления. Единственная форма упражнений, которые я могла делать, это гидротерапия, приятная штука. Вода нагревалась до 90 градусов [10] По Цельсию 33 градуса. , и физиотерапевт делала со мной разные упражнения. В воде я чувствовала себя легкой, как бабочка. Я ждала утра, когда приветливый седовласый санитар нес меня в процедурную, где стояла горячая ванна.

— Элис, вы самостоятельно были в туалете? — спросила сиделка. Я виновато опустила голову.

— Нажимайте на кнопку. Постельный режим есть постельный режим. Вам вообще нельзя вставать, — отчитывала она меня.

Но я не хотела, чтобы под меня каждый раз подсовывали пластиковую утку. С кем они имеют дело? Я должна была помнить, что я трудный случай.

Но ведь я была очень перспективной спортсменкой, юниором мирового класса, меня сеяли на национальных соревнованиях. Я получила 30 предложений из США, меня хотели заполучить все колледжи. Шарлотта уже была в Америке и надеялась осуществить свои мечты. А где была я, куда я собиралась? Я была в больнице и никуда не собиралась. Я даже не имела права самостоятельно дойти до туалета.