Михаил Новорусский - Записки Шлиссельбуржца

NoNo огородов

1-я смена.

2-я смена.

1

11

25

II

13/14

13/23

2

27/18

20/22

III

26/25

26/4

3

30

30

IV

31/16

31/10

4

23/1

15

V

9/29

29/32

5

12

11/12

VI

20/17

18/9

6

4/15

1/28

VII

10/22

2/21

I

21/28

14/27

VIII

2/5

5/17

Здесь лица обозначены номерами, присвоенными им, так как, по правилам, жандармы имели дело только с номерами, и не должны были знать наших фамилий.

Чтобы сделать удобочитаемой эту таблицу, я повторю ее, заменивши номера соответствующими им фамилиями.

Прибавлю еще, что это расписание относится к эпохе "открытых окон" и что пунктирные линии обозначают, что соседние клетки не только смежны, но и имеют окна как раз там, где пунктир.

Отсюда легко видеть, кто и с кем мог видеться по данному наряду, а также, кто гулял только одну смену.

NoNo клеток.

1-я смена.

2-я смена.

NoNo огородов

1-я смена.

2-я смена.

1

Вера Никол.

Новор.

II

В. Иванов.

Ашенбренер.

В. Иванов.

Янович.

2

Лопатин.

Шебалин.

Панкратов.

Манучаров.

III

Лукашевич.

Новор.

Лукашевич.

Морозов.

3

Конашевич.

IV

Антонов.

Суровцев.

Антонов.

Юрковский.

4

Янович.

Тригони.

Похитонов.

V

Поливанов.

Стародворский.

Стародворский.

Оржих.

5

Людмила Ал.

Людмила Ал.

Вера Никол.

VI

Панкратов.

Мартынов.

Шебалин.

Поливанов.

6

Морозов.

Похитонов.

Тригони.

С. Иванов.

VII

Юрковский.

Манучаров.

Фроленко.

Лаговский.

I

Лаговский.

С. Иванов.

Ашенбреннер.

Лопатин.

VIII

Фроленко.

Попов.

Попов.

Мартынов.

Насколько неблагодарна такая задача ежедневно комбинировать вновь пары и группы согласно заявленным желаниям, понять не трудно, особенно, если было лето и каждого в интересах земледельческих нужно было поместить в его собственный огород хоть на одну смену, хотя бы его соседи и замышляли какую-нибудь другую сложную комбинацию, связанную с этим огородом. Наконец, нужно помнить, что вся процедура сношений и предварительных соглашений совершается посредством стуков, и что часто заинтересованные лица сидят совершенно в противоположных углах коридора.

Понятно поэтому, что понадобилась особая должность для осуществления таких сложных и необычайных функций. К такой щекотливой должности как нельзя лучше подходил наш приснопамятный променадмейстер И. Л. Манучаров, который один только и мог осуществлять ее без раздражений, благодаря своей удивительной незлобивости, услужливости и всегдашней внимательности, почему и пришлось ему не один год нести на себе это нелегкое бремя кажется, вплоть до своего отъезда. Вся эта египетская работа отнимала у одного человека по вечерам все его время, но зато всем остальным гарантировала ежедневно часа 4 общественной или как бы общественной жизни. Эта работа держалась целые годы благодаря одному строгому условию: каждый обязан был пробыть в течение целой смены там, куда он записан.

Едва это обязательство было сброшено и добыто право передвижения, хоть и крайне ограниченного, я мог спокойно идти гулять без всяких предварительных "нарядов". Выходя на двор, я просто спрашивал дежурного, где гуляет такой-то, шел к нему и оставался там столько времени, сколько хотел, от него к другому, к третьему, и т. д. В течение 4 часов я мог обойти хоть всех поголовно, как это и делал потом староста, голосуя какой-нибудь вопрос или предлагая свежепривозные фрукты и снеди.

Если товарищ, которого мне было нужно, был занят с кем-нибудь, мы тут же у открытой двери условливались, когда он будет свободен и где лучше свидеться. А то просто я узнавал у дежурного, где есть свободное место, шел туда и просил его привести ко мне такого-то, а рядом, если нужно, таких-то.

Правда, много нужно было расхлебать горя, чтоб добиться таких простых вещей, разрушить прежние порядки до основания и таким образом низвести до minimum'а гибельное влияние клеток и перегородок.

III.

Первое лето мы с Лукашевичем провели в готовом огороде, который был засеян не нами, и были в нем только простыми зрителями.

На следующую весну, как только оттаяла почва, нам предложили занять III огород, не весь, конечно, а только половину. Другая половина предназначалась другой паре. Вся же поверхность этого огорода, с дорожками и пр., заключала в себе, кажется, около 140 кв. арш. Мы расположились в нем, затем через 2 года, когда увеличилась огородная площадь, заняли его весь и просидели в нем почти 17 лет. Только в последние годы я эмигрировал в V огород, а в III-м оставил за собой только небольшой участок.

Почти все остальные товарищи многократно меняли места и, переходя из огорода в огород, переносили с собой и свои многолетние насаждения. Благодаря такому хозяйничанью неко-торые кустарники стали у нас настоящим движимым имуществом и так же легко меняли место своего жительства, как и их владельцы. В 1904 году я, напр., водворил на 5 место тот же самый куст крупного крыжовника, который я получил в наследство после Щедрина, увезенного в лечебницу в 1896 году.

Вследствие этого физиономия того или другого огорода менялась многократно, в зависимости от вкусов владельцев, которые у одного и того же лица менялись тоже часто. Нынешний огород превращался на будущий год в земляничную плантацию, на следующий -- в табачную, далее весь он засаживался цветами или пускался под малину. То появлялся в нем парник, то насыпные оригинальные клумбы, обделанные камнем, досками, колышками или дерном. То все это исчезало точно по манию волшебника, и глаз случайного посетителя, давно там не бывавшего, находил опять гладкую равнину и какую-нибудь прозаическую культуру, а то и просто лужайку, разведенную человеком, который стосковался по родным полям.

Прекрасно помню я наш первый огородный дебют.

Прежде всего при работе оказалось, что я без очков даже копать землю не могу, и мне впервые удалось получить от доктора какой-то старенький и плохенький экземпляр очков. Затем лопату, конечно, дали деревянную, ту самую, которая служила для песочных пересыпаний и которой пользовался зимою для разгребания снега. Но следов железа на ней не было, и потому "земледельческим орудием" она служить никоим образом не могла.

Таким образом сразу мы отодвинуты были дальше каменного века -- к тому времени, когда первобытный человек ковырял землю первым попавшимся суком дерева. Уж коли начинать культуру, так начинать с начала!

За этим последовало не менее оригинальное продолжение, зависевшее, правда, исключительно от нас самих. Мы с Лукашевичем, как истые интеллигенты, неопытные в труде, предварительно взвешивали и обсуждали каждый шаг до мелочей. И вот, по зрелом размышлении, мы определили примерный, и даже максимальный, диаметр брюквы. И сообразивши, что ничто не мешает корням сидеть вплотную друг к другу, мы по этому расчету наметили гнезда, где посадить рассаду. Конечно, мы посадили ее так часто, что ничего не получили. Думая все время о корнях брюквы, мы забыли о ее листьях, которые требуют для своего развития надлежащего простора и без развития которых не растет и корень.