Патриция Гёрг - Шпагат счастья [сборник]

Картины медленно, одна за другой, просыпаются. Святые поднимают паруса. Появляются парящие рыбы и ангелы. Между ними вощится золото. На темных водах плавают постепенно проявляющиеся лица. Включаются вентиляторы. Поднимается бриз. Маат начинает кружить в матово-зеленой шкатулке своего дня.

Когда Маат наконец вытягивается на софе и ранний вечер опускается на крыши, висящие на всех домах тарелки собирают картины, падающие в них прямо с неба. Картины светятся. Они показывают частички счастья в стеклянных плоскостях, подсвеченных так, что кажется, будто они парят в темноте. Они показывают участников игры, крепко держащихся за пульты, потому что сквозь рамы этих картин на них веет ветер судьбы.

Маат видит небесный город. Люди прислонили лестницы к городским стенам и пытаются забраться наверх, но лестницы очень высокие и к тому же качаются. Маат слышит, что говорит ведущий.

— Не бойтесь, — говорит он.

Маату завязывают глаза. Он знает, что должен вскарабкаться вверх по нескольким перекладинам лестницы, потом вдруг чувствует, что его подхватывают мягкие крылья. Он вдыхает аромат духов ассистенток, который расстилается во все стороны, как павлиноглазое крыло серафима.

— Мы прикуем вас к колесу, — говорит ведущий. — Но вы не должны бояться.

Маат слышит аплодисменты публики. Ассистентки дотрагиваются до его запястий. Когда колесо начинает вращаться, у него волосы встают дыбом. Он выкрикивает гласные буквы. Ассистентки проверяют, близок ли он к разгадке. Они перемещают для подсказки деревянные кубики алфавита. Маат слышит, как публика тихо удивляется. Когда колесо останавливается, он все еще кричит. Ассистентки снимают повязку с его глаз. С колосников опускается вниз свежеиспеченная улыбка и располагается на лице ведущего. Он хочет проститься с Маатом, но кисть руки Маата, отделившись от сустава, повисает в руке ведущего.

Маат открывает окно. Он вдыхает запах земли палисадника. Ночные бабочки сбиваются в блестящий конус и вьются внутри лампы. Далекий шум, как бы прикрепленный к небосводу, парит над городом. В боковых зеркалах припаркованных автомобилей отражаются припаркованные автомобили. Дома спят. Время от времени вспыхивают их номера: их веки слегка приоткрываются во сне. Под звездами беззвучными стаями пролетают спутники. Маат слышит звяканье собачьих жетонов, когда к дому приближаются последние прохожие.

В телевизоре, рассекая воздух, свистят слова. Счастье нужно угадать. Иной раз это поговорка, незначительные сведения о мире, мудрость, что стоит у самого вашего порога, синица в руке, которая может вспорхнуть и через мгновение превратиться в журавля, иногда это слово из многих букв, которое извивается по углам и перекрывает кислород играющим. Иной раз это имя человека, который добился большего успеха, чем остальные, и теперь радостно помахивает всем со своего пьедестала.

Руки у игроков холодные и влажные. Иному счастью цена сто тысяч марок. Его нужно отгадать. Оно прячется в головах людей, притаилось за оградами, за стенами из воспоминаний, которые теперь лишь помехи. Претенденты изо всех сил стараются выманить его оттуда. Они борются сами с собой, пока их лица не становятся багровыми и мятыми. Ответы не вертятся у них на языке. Ради них они готовы расшибиться в лепешку.

Маат идет, слегка нагнувшись вперед. К его поясу прикреплено переговорное устройство. Рядом с ним висит большая связка ключей. Она звякает при каждом его шаге. Ключи открывают невидимую часть музея: склад, производственные помещения, мастерскую реставратора. Маат их редко использует. Он живет в своей служебной форме. Он заполняет ее всю целиком. Его служебная одежда обволакивает его, как обветшалая, давным-давно возникшая земная кора обволакивает свое ядро. Маат идет обычным для себя маршрутом, его ноги трутся о пол музея. Его встречает все то же число все в той же последовательности висящих картин. Это планеты, на которых живут другие люди.

Царица Савская преклоняет колени перед Соломоном. Она прибыла издалека, через пыль пустынь, через желтые пески. Вместе со своей свитой она ехала под огромным небом, по которому вверх-вниз ползало солнце, царица же двигалась вперед. Она ехала долго, через скалы и тернии, за ней шли тяжелогруженые верблюды. Она шла из страны ладана и караванов. Она отправилась в путь, потому что мудростью и богатством Соломон превосходит всех царей на земле. Все на свете жаждут увидеть Соломона, чтобы услышать мудрости, которые Господь вложил в его сердце. Царица Савская прибыла, чтобы испытать его загадками. Она спросит о шестиугольнике, вырезанном на его кольце. «Как видимое сочетается с невидимым?» — спросит она. Два треугольника проникают один в другой. Это ключ к загадке царя Соломона.

Она склоняется перед ним. Он восседает на троне, подобно драгоценному растению. Его одежды струятся строгими зелеными складками. Его красный головной убор собирает росу, как цветок.

— Лучше горсть с покоем, — говорит Соломон, — нежели пригоршня с трудом и томлением духа.

На царице Савской голубая накидка.

— Все труды человека, — говорит Соломон, — для рта его, а душа его не насыщается.

Царица Савская испытывает его загадками. Она беседует с ним обо всем, что заранее наметила, и Соломон отвечает ей на все вопросы, ничто не сокрыто от царя. И она говорит: «Все, что я слышала в своей стране о твоих деяниях и о твоей мудрости, — это правда».

Соломон смотрит на нее. Ее высоко поднятые волосы убраны под белое покрывало. Его брови склоняются к ней. Она преподносит ему золотой кубок. Левая рука царя вытянута вперед, она в центре картины, на золотом фоне остановившегося времени, ладонь повернута вверх, так что в ней могут собираться роса и воздух. Он не дотрагивается до кубка. Его рука будто парит в воздухе.

Приходят первые посетители — страстные любительницы музеев из чужих городов. Они приносят с собой мармеладный глянец своих завтраков, у них наручные часы, которые слегка отстают. Дамы прислушиваются к голосам эпох. Их улыбки ровны и робки. С каталогами в руках они перемещаются от картины к картине. Они листают каталоги, пока не найдут нужные номера, при этом золотые циферблаты их часов задевают раскрытые страницы. Дамы раскачиваются взад-вперед. Откашливаются. Сравнивают подлинник с уменьшенной копией в каталоге. Они ищут точку опоры на прогалине Средневековья. Они выясняют, где жили художники, кому они подражали, кто подражал им, как они смешивали краски, где висели их картины, страдали ли они от голода, что им удалось и какие стези проложили они для спасения мира.

Они ищут в каталогах, что следовало бы посмотреть. Они отмечают, на что не стоит обращать внимание. Ангелочки порхают вокруг них, как насекомые. У ангелов толстые щеки, и все они поют. Дамы чуть слышно подпевают.