Эрне Урбан - Утренняя заря

Но ее нет и в помине, а строгость его с лихвой перекрывается жизнерадостностью, великолепным чувством юмора, добротой и готовностью в любую минуту помочь товарищу. Если поинтересоваться почтой подполковника — а писем у него в сейфе полным-полно, — то окажется, что подполковник являет собою своеобразное бюро жалоб, в которое солдаты и их близкие обращаются по большим и малым делам, более того, к нему нередко обращаются за помощью даже демобилизовавшиеся солдаты. Получает подполковник и такие письма, в которых бывшие подчиненные предлагают хорошее место работы для товарищей, которые вот-вот должны демобилизоваться, и частенько одновременно с этим автор письма посылает замполиту фотографию маленького сынишки. Другой, решив учиться дальше, просит прислать ему нужную справку, а письмо свое заканчивает следующими словами:

«В остальном я, собственно, живу в том самом ритме, в каком жил в в армии, с той лишь разницей, что чуть больше позволяю себе небольших вольностей…»

Среди множества писем из почты замполита самое интересное, пожалуй, письмо одного парня, который, получив в свое время призывную повестку, полагал, что его чуть ли не к двум годам тюрьмы приговорили. Разумеется, во время службы с ним пришлось немало повозиться. Но, как видно, не зря, раз он через три года после демобилизации написал подполковнику К. свое письмо-откровение.

«…На работу я не жалуюсь, — писал демобилизованный солдат, — на жизнь тоже. Я женился, построил дом, обставил его мебелью. Правда, на первое время самодельной мебелью, но дети и хорошая мебель в наших планах стоят на первом месте. Словом, жизнь хороша! А теперешнему механику-водителю бывшего моего танка я желаю как следует ухаживать за ним, так как от исправного танка ему первому прямая выгода».

Я же, как лицо сугубо гражданское, извлекал пользу из того, что подполковник К. ввел меня в самую гущу жизни части. Он относился ко мне с большим терпением, отвечал на все мои, порой очень глупые, вопросы и, что самое главное, предоставил в мое распоряжение собственную кофеварку, к тому же без моей просьбы и на довольно долгое время.

Обо всем этом я говорю заранее для того, чтобы правдивее выглядела сцена, о которой я расскажу ниже.

— Я кое-что не понимаю, — сказал я подполковнику вскоре после приезда в полк. — На воротах вашего военного городка крупными буквами написано: «Казарма имени Боттяна» [35] Боттян Янош (1643–1709) — куруцский генерал, видный венгерский полководец, отличившийся в войне против турок и в освободительной борьбе Ракоци. — Прим. ред. , однако ни в клубе, ни в кабинетах начальства я не видел ни одного портрета Яноша Боттяна.

Когда я сказал об этом подполковнику, глаза его как-то хитро заблестели, он улыбнулся и коротко ответил:

— Пойдемте.

Подполковник привел меня к кабинету комсорга полка старшего лейтенанта В. и, толкнув дверь, проговорил:

— Входите!

Первое, что мне бросилось в глаза, когда я вошел в комнату, — бюст Боттяна, стоявший на длинном узком столе. Выполнен он был великолепно. Он передавал облик мужественного, опытного полководца и одновременно выражал его какую-то крестьянскую хитрость и мудрость.

— Прекрасно! — невольно воскликнул я. — Превосходная работа. Кто его сделал?

— Женщина-скульптор Анна Карпати.

— И за какую же цену? — поинтересовался я.

— За духовную валюту.

— А что это такое?

— За господню плату, вернее говоря, бесплатно.

— Не может быть! За такой бюст по крайней мере тысяч двадцать можно заплатить, не меньше.

— Вполне возможно. Однако наш скульптор сделала его для нас бесплатно, хотя с этим бюстом у нее было не только много работы, но и немало забот: пришлось основательно покопаться в библиотечных архивах, так как оказалось, что до нас не дошло ни одного портрета полководца, ни одного наброска.

— Тем более поразительна великодушная доброта скульптора! А что связывает ее с вашей частью? Возможно, тут служит кто-нибудь из ее родственников?

— Об этом вам лучше спросить нашего комсорга.

Старший лейтенант В. — молодой человек крепкого телосложения, с открытым взглядом. Жизнь у него была нелегкой: в семье он рос тринадцатым ребенком.

На мой вопрос, как ему удалось даром, или, как выразился подполковник, за господню плату, получить такой великолепный бюст, комсорг тоже улыбнулся, а затем рассказал историю, которая в наши дни смахивает на сказку. Суть ее сводилась вот к чему.

В части давно хотели заполучить бюст или портрет Боттяна, имя которого носит военный городок. Однако на приобретение портрета не было отпущено или даже запланировано не только двадцати тысяч форинтов, но и ста форинтов. Тогда комитет комсомола решил внимательно присмотреться к новобранцам и выяснить, нет ли среди них художника или скульптора, а если таковых не окажется, то поискать таковых среди их ближайших родственников.

Эти поиски закончились безрезультатно. Но оказалось, что в штабе одного из батальонов есть паренек, который дружен с художником. До армии этот парень работал садовником в области Ваш. Звали его С., и служил он только первый год. Поначалу разговор с ним у меня никак не клеился, и его круглая физиономия просияла только тогда, когда я спросил его:

— А вы знаете, что мы с вами земляки?

— Как, и вы из области Ваш?

— Точно, оттуда! К тому же я лично очень хорошо знаком с вашим бывшим начальником Кароем Майтени. А вами я заинтересовался в связи с бюстом Боттяна.

— Ну и досталось же мне тогда! — Физиономия у парня сразу же помрачнела.

— Где досталось?

— А в штабе. Меня все упрекали, что я только и занимаюсь, что этим бюстом.

— Теперь не бойтесь, я вас выручу.

— А я и не боюсь… Я сейчас и сам уже могу постоять за себя.

— Правильно. Тогда давайте поговорим о вашей знакомой, об Анне Карпати. Почему вы вспомнили о ней, когда речь зашла о бюсте?

При упоминании имени девушки парень заулыбался.

— О, знаете ли! Я ни о ком другом и думать не мог! Она очень добрая и… простая. О чем мы только с ней не говорили, сидя на берегу Рабы, за ловлей рыбы!

— А кто рыбачил? Вы?

— Да, я люблю ловить сомов. А она мне помогала.

— Вы с ней переписываетесь?

— Иногда звоню по телефону, иногда встречаемся. А когда мы вместе со старшим лейтенантом В. ездили в Пешт, то заезжали к ней.

— Спросите у нее при случае, сколько примерно стоит этот бюст.

Парень улыбнулся:

— Этим уже интересовались в доме творчества… Я… помогал ей отливать этот бюст.

— В Пеште?

— Да, получил отпуск и помогал ей. А когда нужно будет чистить бюст, она опять попросит меня помочь ей. И я охотно помогу.

Я заинтересовался, кто даром, или, иначе говоря, за духовную валюту, согласился отлить бюст в бронзе. Оказалось, что тут не обошлось без помощи подполковника К., а отливали бюст в бригаде имени Гагарина на заводе цветных сплавов.