Эрне Урбан - Утренняя заря

— Что вы говорите! — удивился я. — И какого же года это первое издание?

— Тысяча восемьсот сорок пятого. Эту книгу мне подарила знакомая старушка пенсионерка.

— А как вы приобрели остальные книги? После прочтения критических статей или по совету продавщиц книжного магазина?

Капитан рассмеялся:

— И так и этак. Кое-какие книги мне подарили офицеры из братских социалистических стран. Однажды я познакомился с польским капитаном, мы с ним разговорились о кинофильмах, о книгах. И он мне настоятельно рекомендовал купить и прочесть роман Пруса «Фараон», если он переведен на венгерский язык. Я купил и прочел эту книгу — замечательное произведение!

Так я познакомился с капитаном Б. Мы проговорили с ним до поздней ночи, после чего он пригласил меня побывать у него дома и познакомиться с его библиотекой.

Я уже говорил о том, что командир части подполковник М. — большой любитель чтения и превосходно разбирается в произведениях современных венгерских авторов. В беседе с офицерами выяснилось, что общий культурный уровень молодых офицеров, прибывающих в часть, оставляет желать лучшего. В правильности этих слов я убедился хотя бы на примере того, что среди читателей полковой библиотеки оказалось на удивление мало молодых офицеров, а начальник полкового клуба тоже жаловался, что в его кружках занимается мало молодых офицеров. «Значит, капитан Б., — подумал я, — всего лишь приятное исключение, хотя активным читателем полковой библиотеки и его нельзя назвать».

Когда я пришел к капитану домой, он оказался занят: в ванной комнате сломался кран, и он чинил его.

— Знаете, слесаря у нас не так-то легко дождаться, вот он и копается сам, — начала оправдываться передо мной жена капитана, которую скорее можно было принять за его старшую дочь, чем за мать двоих детей.

В эту минуту в комнате, вытирая вымытые руки, появился и сам капитан.

— Пустяки это, — вымолвил он. — Я люблю что-нибудь делать для дома, кое-что вроде неплохо получается. Когда-то я мечтал стать инженером-авиатором, но… отец стал инвалидом, и я подростком оказался без материальной поддержки, а от моей мечты остались лишь воспоминания.

Капитан показал мне несколько моделей самолетов, которые стояли на шкафах. Затем он предложил мне сесть, и наша беседа началась. Но вскоре ее пришлось прервать для того, чтобы уложить в постель двух маленьких дочек, которым, разумеется, хотелось подольше попрыгать около гостя.

Я понимал капитана: после службы, проведя почти весь день в расположении части, не хочется выходить из дому — тянет отдохнуть за книгой, у радиоприемника или телевизора. Правда, и для этого времени остается не так уж много.

В ходе разговора капитан показал мне стопку общих тетрадей. Оказалось, что он является слушателем вечернего института марксизма-ленинизма.

— Вы член партии? — спросил я его.

— Да, уже пять лет. — Потом он погладил руку жены и добавил: — Моей будущей жене еще пятнадцати лет не исполнилось, когда мы с ней познакомились.

За полотном железной дороги и за шоссе, отделенными молодыми тополями, раскинулись блочные домики военного городка. Домики были не очень красивы, общий вид портило белье, сушившееся на балконах. Однако в целом городок производил отрадное впечатление: чистый и аккуратный, с неплохим магазином самообслуживания, скромным буфетом и маленькой зеленой лавкой. Роль Дома культуры выполнял офицерский клуб, располагавшийся в новом, хорошем здании. В самом центре городка находилось здание, в котором размещались школа, детский сад, почта и пошивочное ателье.

Я был приятно удивлен, найдя в нем вместо небольших комнатушек светлые просторные залы.

— Это же целая швейная фабрика! — с восторгом произнес я.

— Не жалуемся, — скромно ответила мне директор ателье. — Годовой доход наш равен двенадцати миллионам форинтов.

Работали здесь девяносто женщин: все они жены или дочери офицеров. Они шили на экспорт детские платья, которые затем отправляли в Пешт. Помимо них здесь работало еще сто тридцать работниц, которые занимались вышивкой.

— А каков средний заработок? — спросил я.

— Тысяча двести — тысяча четыреста форинтов.

— Не так уж много, если учитывать, что шьете вы на экспорт.

Швеи, перебивая друг друга, начали объяснять мне, что они не жалуются, потому что их рабочее время распределено разумно (с пяти утра до часа или с часа дня до девяти вечера), и в субботу они не работают. И все это в двух шагах от дома, а это тоже что-нибудь да значит…

Постепенно женщины сменили тему разговора, начали вспоминать прошлое, когда во всем городке, кроме жалкого зеленого ларька, ничего не было. За хлебом тогда приходилось стоять в очереди, так как завозили его мало и на всех не хватало. В школу детям приходилось ходить в село за четыре километра. А когда зима выпадала снежная, идти приходилось колонной: впереди протаптывали путь матери, а уж за ними тянулись дети… Но все это давно в прошлом. Все трудности жены офицеров сносили без ропота, на то они и подруги офицеров.

О, офицерские жены! За всю вашу беспокойную и подвижническую жизнь вы достойны самой большой благодарности.

Когда мое пребывание в части подходило к концу, знакомые стали спрашивать меня:

— Ну как результаты? Собрал что-нибудь?

— Думаю, что да. Я познакомился с большим числом людей, которые способны на многое, вплоть до самопожертвования.

В заключение мне хотелось бы, пусть коротко, рассказать о командире полка подполковнике М., с которым мы едва успели пожать руки, как к нему вошел дежурный по полку и доложил, что личный состав полка прибыл на торжественное собрание, посвященное Дню освобождения, 4 Апреля.

Подполковник — невысокого роста, спортивного телосложения. Мы шли рядом, и я заметил, что он волнуется, славно перед инспекторской проверкой.

В зале, где собрались солдаты и офицеры, я понял, что он волновался не без причины, так как должен был получить высокую правительственную награду.

Никогда не забуду, как встретили это известие солдаты: они так зааплодировали, что, казалось, крыша вот-вот обрушится.

— Этой награде я обязан им, их старанию, работе и службе, — скромно объяснил мне М. — Ну а с вами мы прощаемся навсегда…

— Если пригласите, — ответил я, — приеду сюда еще не раз. Прошу считать меня внештатным ветераном вашей части.

На том и закончилось мое знакомство с одной воинской частью, а жизнь уже пишет продолжение моего рассказа.

На троицу, когда начинает цвести сирень и жаворонки справляют свадьбы, особенно приятно бесцельно бродить по полям, где каждая тропинка сама ложится тебе под ноги.