Эрне Урбан - Утренняя заря
- Название:Утренняя заря
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Воениздат
- Год:1979
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Эрне Урбан - Утренняя заря краткое содержание
Повесть «Утренняя заря» посвящена освобождению Венгрии советскими войсками. С большой теплотой автор пишет о советских воинах, которые принесли свободу венгерскому народу.
В повести «Западня» рассказывается о верности венгерского крестьянства народному строю в тяжелые дни 1956 года.
«Бумеранг» — это повесть о жизни и боевой учебе воинов одной из частей венгерской Народной армии в наши дни.
Рассказы, помещенные в книге, посвящены показу становления нового человека в народной Венгрии.
Книга представляет интерес для массового читателя.
Утренняя заря - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Ну уж ладно, так и быть, — сдался Кутрович. — Приказ есть приказ. Черт с ним, немного помогу его преподобию…
— Можно? — попросил слова, подняв руку, старый Бицо. — Если я правильно тебя понял, ты собираешься уйти отсюда, а нас тут оставить, товарищ Кесеи?
— Да, — откликнулся Кесеи, — но только на время, пока не организую комитеты по разделу земли в четырех-пяти крупных селах. Так называют, так будут называть орган, который осуществляет раздел господской земли. Но вполглаза я буду и сюда посматривать, поскольку здесь, в этой комнате, разместится наш штаб, если так можно сказать… Посмотрим, сколько хольдов [22] Хольд — венгерская мера площади, равная около 0,57 га, — Прим. ред.
разойдется? Что тут в справке написано? — С этими словами он вытащил сложенную вчетверо бумагу, которую принес ему переводчик политотдела Душан Матич, и, дунув на нее, чтобы бумага развернулась, со смехом продолжал рассказывать: — Характерна, так сказать, история рождения этой бумажки. Ваш сельский писарь плакался мне, что все земельные книги исчезли, мол, их нилашисты на телеге куда-то увезли. А для майора, для товарища Горкунова, он очень быстро приготовил все данные, которые требовались.
— С перепугу-то чего не сделаешь? Пистолета боится, — недовольно и со злорадством пробормотал Кутрович. — Вот я и говорю: демократия — вещь красивая, ну а винтовка все-таки действеннее.
— Когда как, — уклонился от спора с ним Кесеи, потому что глазами он уже пробежал по бумажке. — Вот ведь черт! — выругался он, позабыв о своей обычной сдержанности. — Послушайте-ка, товарищи! «Посевная площадь в районе — всего около 100 тысяч хольдов. Из этого числа крупные поместья имеют около 40–50 тысяч хольдов. Поместий свыше тысячи хольдов — 10. Поместий от 500 до 1000 хольдов — 20. Поместий от 100 до 500 хольдов — 50. В то же время население района насчитывает около 50 тысяч человек, а количество сел — 41». Ну нет, такого даже я не думал, — покачал он головой, прочитав справку. — Я знал, что значительная часть земли находится в руках у помещиков, но чтобы половина им принадлежала?! И кому? Смотрите-ка, что за список! Владельцы самых крупных поместий: его высочество баварский герцог (о-о господин писарь, как ваша рука привыкла это выписывать!), барон Бальх, барон Арц, барон Ферстер, сомбатхейское епископство и — возможно ли это? Да, возможно! — Камель-паша. Все коренные венгры… Все они получили землю в награду за то, что кровь проливали…
— Товарищ Кесеи! Ради бога! — воскликнул Кутрович, вскакивая с места. — Эта земля, о которой ты говоришь, эти пятьдесят тысяч хольдов, они что… все будут розданы бедноте?
— Все! — крикнул Кесеи. — До последней бороздки!
— Господи Иисусе! — Кутрович от неожиданности даже перекрестился. — Тогда ведь на семью придется по пять, а то и по десять хольдов! — В другое время вид крестящегося Кутровича, который не выносил даже запаха ладана, заставил бы всех засмеяться, захохотать, но сейчас никто даже не улыбнулся. — И… и когда это начнется? — спросил Кутрович, крутя пуговицу на рубахе. — Через сколько времени будут ее делить?
— Сразу же, как только образуются комитеты по разделу земли. Самое позднее — к первому мая, то есть недели через три.
— И …то есть… делить кто будет, кто будет нарезать земельные наделы?
— Мы сами!
Наступила такая тишина, что через распахнутое окно, через которое в комнату падали солнечные лучи, стал слышен шум с площади.
— Мы вдевятером?
Это спросил, вернее, тихонько выдохнул Андраш Бицо. Его рука с карандашом застыла в воздухе на высоте плеча. Так выглядит копьеметатель в тот момент, когда он бросает свое копье. Ноги у него свело от напряжения, а под коленкой так стянуло мышцу, что она мелко-мелко задрожала.
Кесеи, прежде чем ответить, на мгновение задумался. В будущее смотрел он или в прошлое? Кто знает? Но его глаза, немного прищуренные, серые, со стальным отливом, улыбались, посмеивались, возможно и над Бицо, и он ответил вопросом:
— Как ты думаешь, товарищ Бицо, сколько в нашей партии членов?
— Не знаю, представления не имею.
— Я так и думал… Знай же, в марте, где-то в середине марта, было приблизительно тридцать тысяч… Сейчас, наверное, тысяч пятьдесят, может восемьдесят. Никак не меньше. А население страны, даже если учесть потери в войне, около девяти миллионов. Как думаешь, может ли один, всего один человек выполнить работу за тысячу других? Ведь нет! А вопрос ты поставил именно так… Ну хорошо, не буду с тобой спорить. Только скажу, что я подразумеваю, когда говорю «мы»… О народе речь. О том, что народ сам еще не знает, что он сейчас является силой. Но мы, коммунисты, это знаем! Знаем, потому что мы верим в народ, доверяем народу и сделаем все, чтобы пробудить в нем силу, которая у народа есть, но пока что в нем дремлет! Более того, нужно разбудить эту силу для действия!
— Все это прекрасно, — сказал Бицо недоверчиво и скорчил кислую мину, услышав «громкие слова». — Но что делать, когда мало, а то и вовсе нет агрономов и прочих специалистов?
— Агрономов, может, и не будет, — тихо проговорил Кесеи. — Но… — и тут его голос зазвучал громче, стал резким, бичующим, — землемеры найдутся, землемерная рейка тоже, а нет — так шагами мерить будем, но к первому мая всю землю на наделы разрежем… И не мы вдевятером. Безземельные, малоземельные — все по указанию партии будут делить землю собственными силами…
И только теперь, ослепленный, будто ударенный обухом но голове, Бицо остро почувствовал, как слово, просто понятие, может иногда воплощаться в формы, стать равным тому предмету, который оно обозначает…
Он увидел колышек, который со свистом глубоко вонзается в жирную землю; он увидел оборванных, но сильных, энергичных мужчин, серовато-белую землемерную рейку, быстро, как бы сама собой, бегущую по скатерти полей; он увидел грубые, с прилипшей соломой солдатские башмаки, которые топают, вдавливаясь в землю, меряя пашню и оставляя за собой глубокую, тянущуюся до самого горизонта цепочку следов…
И сам того не замечая, он громко, временами передыхая, начал читать стихи:
…Не множество — душа,
Народ свободный чудеса творит!
И он уже мысленно слышал объединенный хор всех школ городка, где он учился. Над басами учеников старших классов, как над волнующимся, грохочущим морем тусклым отсветом старого серебра сверкали сопрано учеников и учениц младших классов. И он видел маэстро Золтана Кодая, голубоглазого, бородатого волшебника звуков, дирижирующего своей неизменной костяной палочкой: «Теперь фортиссимо, а здесь надо выпеть всю душу оды, дорогие мои! Народ свободный чудеса творит…»
— А это кто так сказал? — подняв брови, спросил Кесеи.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: