Любовь Заворотчева - Шутиха-Машутиха

Частенько в конце рабочего дня он звонил Ирине Павловне из телефона-автомата и потом ждал ее у больницы.

А потом он написал заявление и попросил направить его служить в Афганистан. Никто этому дома не удивился, кроме Ивана. Он даже собирался сходить в военкомат.

— Не сметь! — выпрыгнул на середину комнаты Пашка. — Не сметь перешагивать порог военкомата!

Проводив его в армию, Ирина Павловна по привычке частенько заглядывала в переулочек, где Павлик дожидался ее в машине, и, вздохнув, шла пешком до дому. Странное дело, Пашка, такой крученый, был надежней обстоятельного Ивана.

«В сущности, наша молодость бесконечна, — думала Ирина Павловна, выходя на асфальтовую дорожку вдоль речки Алмаатинки. — Все эти мамины кремы, примочки из трав — сами по себе ерунда. Это продолжение ее беспокойной сути, одно из движений ее молодой души. И почему я отказалась от последней операции? Что это — малодушие? Разве я устала? Я уступила, нет, отступила. Этак легко можно начать доживать. Выходит, молодость — это готовность к преодолению? В том числе и себя?»

Навстречу шли в обнимку двое. Все в группе знали, что это Игорь и Инна, волжане. Парень бесконечно висел на девушке, а она, обхватив его рукой за талию, беспрестанно заглядывала ему в лицо. Третьим с ними был магнитофон. Так они и ходили всюду, словно демонстративно деля мир на «мы и все остальное». Игорь то и дело чмокал Инну, словно загодя зная, что всем они могут только нравиться и что это в порядке вещей.

— Какие красавцы! — восторгалась за обедом Анна Петровна, соседка Ирины Павловны по столу. Они с мужем приехали из Свердловска. — Посмотри, Илюша, он ее под локоток держит точно так же, как ты меня в молодости. — Анна Петровна, розовея щеками, нежно смотрела на мужа.

— Мама, я тебя на людях так не стеснял, — тихо вносил поправку Илья Ильич, — я действительно только под локоток и осмеливался тебя держать, мне казалось, ты оскорбишься, если я обниму тебя за плечи прилюдно.

В такое путешествие — через горы на Иссык-Куль — они, пожилые люди, отправились вторично. Три года назад Илья Ильич перенес инфаркт и решил, что до болезни его довело безделье в первый же год после ухода на пенсию.

— Вы знаете, Ирочка, — доверительно, узнав, что Ирина Павловна врач, говорила Анна Петровна, — наверное, страх — одна из причин ранней смерти. После инфаркта Илюша не мог спать ночью — боялся, что с ним снова может повториться этот ужас. Он бодрствовал и ночами в кресле. И врач сказала, будто он сердце превращает в тряпку. И мы решили жить сначала.

— Как? — Ирина Павловна вскинулась, ожгло воспоминание о Павлике.

— Сна-ча-ла! Словно не было инфаркта, выхода на пенсию, ни-че-го! Мы начали рано вставать и шли куда глаза глядят. Однажды познакомились с маркшейдером, и он повел нас под землю — смотреть, как строится свердловское метро. Он нам подарил каску, и мы обезумели от восторга. И дети наши, представьте, нам позавидовали! Илюша сказал: «Мама, надо к золотой свадьбе прийти с легким дыханием». Вас не удивляет, что он меня зовет мамой?

— Признаться, как-то непривычно.

— У нас трижды родились двойняшки, потом у Илюши умерла молодая сестра, и мы взяли ее троих детей. В доме пищало, верещало, звенело с утра до вечера: «Мама! Мам! Ма!» И однажды Илюша, смешавшись, тоже позвал меня: «Мама!» Все очень смеялись, но вот так и пошло.

Встречая их на берегу Алмаатинки, Ирина Павловна не раз взгрустнула. Они шли, держась за руки, два седых человека, внимательных друг к другу, к желаниям друг друга. Ей остро хотелось вот так же идти рядом с мужем, слушать картавый перекат горного потока на валунах, идти через речку по зыбкому канатному мостику, крепко держась за руку мужа.

Вечером, во время ужина, инструктор объявил об отъезде их группы завтра на Иссык-Куль с ночевкой на турбазе в горах.

Рано утром, как во все дни отпускной недели, Ирина Павловна бесстрашно окунулась в ледяную воду Алмаатинки, насухо растерлась жестким полотенцем и, присев на скамейку, подставила лицо ранним, но жарким здесь южным лучам солнца.

Инна и Игорь тоже ходили по утрам на речку. Шли, как всегда, обнявшись. Инна скинула сарафанчик и быстро вбежала в воду, с визгом тут же выпрыгнув обратно. Ирине Павловне чем-то симпатична была эта девчонка, так нелепо прилепившаяся к Игорю. Игорь, не унимая магнитофона, с которым никогда не расставался, сел на противоположный конец скамьи. Он словно не замечал Ирины Павловны, хотя вот уже семь дней они тут встречались, и вообще все в их группе сразу перезнакомились друг с другом. Стоило Ирине Павловне посмотреть на этого Игоря, она невольно находила много общего между ним и Иваном. Ну, во-первых, это пренебрежение ко всему, что вокруг, эта сосредоточенность на себе, во-вторых, явное любование своей независимостью.

Прыгала в воду из утра в утро одна Инна. И как ни звала она Игоря, он довольствовался споласкиванием лица.

Ирина Павловна впала в легкую солнечную дрему, отрешившись от этой пары.

— Ты что, с ума сошла?! — вдруг вырвал ее из блаженного состояния взвизг Игоря.

Ирина Павловна разлепила ресницы. Инна, блестя на солнце каплями воды на загоревшем теле, должно быть, прильнула к спине Игоря сразу из студености горной речки. Разочарованная, сникшая, она стояла позади него, а он, повернув к ней голову, зло повторял, не то утверждая, не то спрашивая, не сошла ли она с ума.

Ирине Павловне вдруг вспомнилось, как прошлой зимой муж отогревал ее руки у себя на груди. Они ходили тогда на лыжах, и у нее застыли руки. А он приговаривал, отогревая их: «Мы такие нежные, нас надо беречь. Мы такие сильные, от нас в чужое сердце течет жизнь…»

Она пошла назад, к турбазе. И какая-то досада, обида за эту девочку Инну колыхнулась в ней.

Автобус, переваливаясь через горные увалы, нырял и взлетал между небом и землей.

Перед глубоким каньоном остановились передохнуть и перекусить.

— Мама, тут, кажется, сель прошел, — озабоченно сказал Илья Ильич, заглядывая вниз.

— Илюша, тут ведь была в прошлом году дорога!

Дороги не было. Асфальт разметало в разные стороны.

— Да, товарищи, с гор сошел сель, — подтвердил инструктор. — Приготовьтесь к тряске.

Илья Ильич сел вперед, на сиденье, где до этого сидели Игорь с Инной. К Анне Петровне подсел кандидат наук из Перми, и таким образом все перемешалось. Последними в автобус вошли Инна и Игорь. Игорь, оглядев Илью Ильича снизу доверху, сказал многозначительное «Н-нда», но Илья Ильич был занят разговором с инструктором и на его «Н-нда» не обратил внимания. Игорь стоял и в упор смотрел на Илью Ильича.

— Ну что, поехали, — скомандовал инструктор.

Инна села с Ильей Ильичом. Игорь еще постоял, потом громко, на весь салон, сказал для Инны: